Серия ЕВРЕИ В МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ
Петр Павлович Шафиров (1669-1739) — известный государственный деятель петровских времен, барон, вице-канцлер, блестящий дипломат, одержавший ряд крупных дипломатических побед. Шафиров сыграл важную роль в проведении внутренних реформ Петра, высоко оцененную не только русским царем, но и иностранными государственными деятелями.
Шафиров оставил многочисленных талантливых потомков, сыгравших выдающуюся роль в русской истории и культуре.
ОГЛАВЛЕНИЕ
I .....................................9
II ....................................39
III ...................................66
IV ...................................98
Примечания ...............108
I
Политическая история есть история территориальных экспансий. Этот тезис, несомненно, может у многих вызвать внутренний протест, поскольку десятки лет нам вдалбливали в головы, что всемирная история есть история борьбы классов. В определенном аспекте это справедливо, но, детально рассмотрев многовековое развитие человечества, нетрудно заметить, что во все времена все правители видели в успешных захватнических войнах не только гарантию благосостояния своих уделов, но и наилучшую панацею от грозивших их власти внутренних конфликтов, а потому реальная всемирная история превратилась в нескончаемую череду войн и так называемых "колониальных захватов" (которые по своей сути являлись теми же войнами, только с несоизмеримо более слабыми противниками), лишь на мгновенья прерывавшуюся затишьями между очередными схватками. Ничто не могло, да и в наше время не может, так консолидировать "самые широкие слои", как возможность обогатиться за счет соседа. Досужие умы подсчитали, что за тысячелетия более или менее осмысленного существования человечество пребывало в обстановке всеобщего мира считанные десятки лет, в то время как все остальное время провело в самых различных схватках — двусторонних, региональных, мировых... А коль скоро меткий афоризм Карла Клаузевица о войне как продолжении политики иными средствами не только не оспаривается, но и стал расхожим, то справедливость выдвинутого тезиса становится, на наш взгляд, вполне убедительной.
В этом смысле и Россия не является исключением. Ее история знавала времена, когда русские земли сами становились добычей иноземцев, но значительно чаще именно соседям следовало опасаться за свою судь-
9
бу. Захват все новых и новых пространств требовал талантливых строителей воздвигавшейся империи, а потому в основной класс "зодчих" столетиями рекрутировались не только наиболее способные потомки древних родов "от Рюриковичей". Хазары и половцы, татары и немцы, поляки и литовцы, грузины и армяне, французы и итальянцы, шотландцы и испанцы — в общем, сыны Европы и Азии, даже Африки и Америки отправлялись в далекую Русь, где им зачастую удавалась "ловля счастья и чинов", но не менее редко выпадала и плаха. В этом вопросе историки противоположных направлений едины. "Дворянство задумало и построило национальное великорусское государство из великороссов, поляков, калмыков, шведов, итальянцев и датчан"1 — писал Ю.Н.Тынянов и далее отмечал, что российские родословные интересны тем, что задуманы и выдуманы в явном соответствии с велениями времени, после чего приводил пространный перечень дворянских фамилий, корни которых прослеживаются во многовековом мраке. Эмигрантский писатель М.Каратеев (сам выходец из татар) составил таблицы боярских, княжеских, графских и дворянских родов (числом более трехсот), истоки которых ведут в Золотую Орду2. Советский автор Ф.Ф.Нестеров в нашумевшей националистической книге "Связь времен" ясно и недвусмысленно утверждает: "Литовские Гедиминовичи мечтали стать господами всей русской земли — они ими стали, превратившись в русских князей Патрикеевых, Голицыных, Куракиных и других, которые в московской иерархии заняли место лишь ступенькой ниже Рюриковичей. И они повели русскую рать на Вильно. Ливонский крестоносный орден видел смысл своего существования в борьбе против неверных и в натиске на Восток... Царь поселил пленных рыцарей вдоль Оки, чтобы они с мечом в руках стояли против татарских орд, защищая границы Московского государ-
_____________
* Здесь и далее цифровые ссылки — смотри в "Примечаниях" в конце книги
10
ства, а заодно и европейскую христианскую цивилизацию".*
...Но и обратно, то есть с Востока на запад, под знаменем Москвы шли вольные дети степей. Касимовские, ногайские, казанские татары вторгаются во владения ордена и доходят до Балтийского моря. И так все действуют в соответствии со своими природными наклонностями, унаследованными от предков стремлениями, заветными желаниями"3. Пожалуй, по разнородности ингредиентов "плавильный котел", в котором создавалось российское дворянство, отнюдь не уступает хрестоматийному "плавильному котлу" американской нации.
Нас в описанной только что разноплеменности интересует один элемент — еврейский. Трудно представить, что в этом истинно "вавилонском" смешении он бы отсутствовал.
И, действительно, в принадлежащем перу выдающегося русского ученого–энциклопедиста Василия Никитича Татищева "Лексиконе российском историческом,
географическом, политическом и гражданском" мы встречаем любопытное замечание в словарной статье "Жид": "Их сначала было в России много, но во время великого князя Владимера II-го в 1113 году общим определением всех князей выгнаны и закон положен, есть-ли впредь явятся, оных убивать. И сие в Великой России доднесь хранится, но в Малой России во владение польское паки допущены, однако ж указом 1743 все изгнаны и впущать наикрепчайше запрещено"4.
Бесспорно, еще в первом тысячелетии нашей эры заселенные восточными славянами территории находились под властью Хазарского каганата — самого большого в ту пору государства Восточной Европы, оказавшего
_____________________
* Трудно попутно не обратить внимание на выраженную Ф.Ф.Нестеровым и постоянно акцентируемую в советской литературе мысль о Руси как исконной и многовековой защитнице европейской цивилизации от восточного "варварства", что является несомненно односторонней идеализацией.
11
влияние на изначальный период русской истории. О степени этого влияния существует много версий, но они зачастую носят весьма спекулятивный характер: сама мысль о Киевской Руси как даннице народа, ис-поведывавшего иудаизм, казалась (да по сию пору многим кажется) просто кощунственной, хотя факт выплачивания дани четырьмя славянскими племенами хазарам зафиксирован в летописи. Кто не помнит с детства знакомые строки:
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам,
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам.
Нам еще придется вернуться к вопросу об историчности Пушкина. В этом стихотворении поражает, во-первых, эпитет "неразумные", толкуемый в словарях как "безрассудный, бестолковый, глупый"5. Во-вторых, вызывает удивление сочетание "сел и нив" с "набегами". Несомненно, что у кочевых народов ни сел, ни нив быть не может. В этой связи следует сослаться на замечание выдающегося израильского историка профессора Ш.Эттингера: "Славяне пришли в Поднепровье не ранее конца VII — начала VIII веков и могли заниматься там земледелием только под покровительством хазар, защищавших их от нападений кочевников"6. Что же касается "неразумности" хазар, то здесь стоит привести одно высказывание крупнейшего тюрколога В.В.Григорьева: "Необыкновенным явлением в средние века был народ хазарский; окруженный народами дикими и кочующими, он имел все преимущества стран образованных: устроенное правление, обширную цветущую торговлю и постоянное войско. Когда величайшее безначалие, фанатизм и глубокое невежество оспаривали друг у друга владычество над Западной Европой, держава Хазарская славилась правосудием и веротерпимостью, и гонимые за веру стекались в нее отовсюду. Как светлый метеор ярко блистала она на мрачном горизонте Европы..."7. Это признание особенно ценно, если учесть, что В. В. Григорьев был по-
12
следовательным антисемитом и является наиболее подходящей кандидатурой на до сих пор дискутируемую роль создателя пресловутой книги о ритуальных убийствах "Розыскания об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их", вышедшей в свет в Петербурге в 1844 году и традиционно приписываемой выдающемуся ученому-лексикографу В.И.Далю8.
Одним из апологетов древней Хазарии был и автор ряда работ по истории древней Руси профессор В.А.Пархоменко9, наиболее ясно высказавший свою точку зрения относительно влияния хазар на Русь в статье "Киевская Русь и Хазария": "...Киевская Русь как государство явилась в известной мере модификацией и преемницей Хазарского государства"10. Даже подорвавшие мощь каганата походы Святослава против хазар В.А.Пархоменко рассматривает как некую "гражданскую войну", ибо иначе эти, как говаривали в старину, "предприятия" оказываются вне понимания историка.
Наконец, академик Ю.В.Готье так характеризует место хазар в мировой культуре: "Историческая роль хазар не столько завоевательная, сколько объединяющая и умиротворяющая. Это обстоятельство выдвигает их из множества народов азиатского происхождения, последовательно сменявших друг друга на пространстве между Волгой, Доном и Кавказом..."11 Влияние хазар оставило свой след в некоторых исторических именах (например, Луки Жидяты*), в русских былинах ("злой хазарин"), в сказаниях о купце Садко (от еврейского имени Цадок**) , в дворянских фамилиях (Казариновы, Халдеевы), в географических
____________________
* К слову сказать, впоследствии новгородский епископ Лука Жидята (1036-1059) в одном из летописных списков назван "Жирятой", и теперь по вполне понятным причинам рядом с "Жидятой" в скобках пишут "Жирята"! Интересно, когда эти два варианта сначала поменяются местами, а затем вариант, попавший после "обмена" в скобки, как бы сам собой отомрет?
** Вопрос о личности богатого новгородского купца Садко (продолжение сноски на след. стр.)
13
и топонимических названиях (упоминающиеся в летописях "Жидовские ворота Киева"), существовавший, по мнению некоторых исследователей, город Жидичин (в начале XV в. — Жидович), а также названный, по мнению М.Гумпловича, в память о "вице-короле" Хазарии Чауше город Чаусы на Могилевщине15. Это влияние даже нашло свое отражение в современных советских исторических романах*, а они, как известно, являются "передним краем" столь активизировавшейся в последние годы в Советской России борьбы за "моделирование" русской истории в угоду тем или иным современным общественным группам.
Исполнившееся в 1988 году тысячелетие со времени принятия Русью христианства вновь вернуло нас к вопросу о степени влияния евреев и хазар на решение князя Владимира. Конечно, летописный рассказ о посольствах, принятых князем, весьма облегчен и не
___________________
(продолжение сноски с пред. стр.) для современных советских исследователей весьма болеэненен. Хотя в комментариях к недавно вышедшему в свет изданию былин и говорится, что большинство дореволюционных ученых видело в имени Садко отражение древнееврейского имени "Цадок" ("справедливый, праведный"), но это-де не вяжется с обликом героя12 Откровенно сказано! Должен огорчить сих "ученых" — подлог при свете дня не делается. В изданном два десятилетия назад в Советском Союзе словаре русских личных имен без труда обнаруживается "Садко", определенное в словаре как уменьшительное от древнееврейского имени "Садок" — "праведный, справедливый"13. Академик А.Н.Веселовский указывал на сходство былины о Садко с эпизодом одного старофранцузского романа, в котором действует герой по имени Садок. Ясно, что и былина, и роман восходят к одному и тому же источнику — еврейскому фольклору14. Что же касается облика героя, то нетрудно представить себе богатого купца — еврея в Новгороде, входившем когда-то в Ганзейский торговый союз)
* к примеру, оружейник Родион Жидовин в повести В.Каргалова "Вторая ошибка Мамая"16
14
освещает проблему в целом. Часть исследователей считает принятие христианства актом, в основе которого, помимо всего прочего, лежало уже имевшее место знакомство славян с единобожием. В весьма содержательной и интересной статье советского историка Д. Е. Фурмана не только подчеркивается значительное иудейское влияние на Русь эпохи князя Владимира, но и без каких бы то ни было критических замечаний воспроизводится точка зрения, как сказано в статье, "крупнейшего русского церковного историка" Е.Ё.Голубинского о возможном влиянии на летописный рассказ более ранней еврейско-хазарской легенды о принятии иудаизма хазарским каганатом17. Характерно, что в кругах современных русских нацистов (типа ставшей одиозной личностью В.Н.Емельянова) упорно отрицается значение принятия Русью христианства, которое, по их мненияю, есть не что иное как форма иудаизма, исказившая истинно славянский путь развития и отринувшая родное, "исконное", язычество. Как было бы славно, если б сейчас в Киеве на месте Софийского собора радовало глаз, душу и сердце "истинно русских людей" капище Перуна! Вот оно, современное "переиздание" Валгаллы "третьего рейха"! Более того, в этих кругах утверждается, что креститель Руси святой Владимир был сыном еврейки.
Вот для этого утверждения, действительно, есть основания. Происхождение князя Владимира уже становилось предметом научного анализа, в частности, известными русскими историками Д.И.Прозоровским18 и И.И.Срезневским19.
В "Повести временных лет" по Второму Лаврентьевскому списку под 6478 (то есть 970) годом мы читаем: "В то время пришли новгородцы, прося себе князя. И сказал Святослав: "А кто бы пошел к вам?".. И сказал Добрыня: "Просите Владимира". Владимир же был от Малуши — ключницы Ольгиной. Малуша же была сестрой Добрыни. Отец же им был Малк Любечанин, и приходился Добрыня дядей Владимиру. И сказали новгородцы Святославу: "Дай нам Владимира". Он же от-
15
ветил им: "Вот он вам". И взяли к себе новгородцы Владимира, и пошел Владимир с Добрынею, своим дядей, в Новгород..."20. Из этого сообщения ясно, что отцом Малуши и Добрыни был некий Малк из города Любеча — одного из древнейших русских городов, находящегося в 202 верстах (215,5 км) от Киева и в 50 верстах (около 53 км) от Чернигова и вначале платившего дань хазарам, а в 882 году захваченного князем Олегом*21 Поскольку "Малк" — имя еврейское**, а дело происходило в дохристианской Руси, то этого Малка следует считать либо евреем, либо хазарином-иудаистом. Попытки Д.И.Прозоровского свести имя "Малк" к имени древлянского князя Мала несостоятельны, ибо в другом месте летописи Рогнеда отказывается выйти замуж за Владимира, поскольку он — "робичич", то есть сын рабыни***.
В.Н.Емельянов, дабы окончательно убедить читателя, что Малк — еврей, выдвигает гипотезу, согласно которой Нестор–летописец в угоду цензуре (если позволительно применить этот термин к эпохе Киевской Руси) заменил слово "равв" или "рабб" (равин) на "робичич" (раб)25. Спору нет, летописи, хотя и создавались на века, но писались с оглядкой на современных летописцу сановных читателей, а зачастую и просто по их указаниям (воистину "ничто не ново под луной"), но к лингвистике это никакого отношения не имеет, а неискушенный в тонкостях современник Емельянова, к которому он адресуется, гля-
____________________________
* Ныне Любеч — районный центр Черниговской области УССР).
** "Малх... Стар. редк. Отч.: Малхович, Малховна (от др.-евр. melekh — царь или maFakh — ангел, посланец"22
*** "И посла ко Рогьволоду Полотьску, глаголя: "Хочю пояти дщерь твою co6е жене. Он же рече дщери своей: "Хочеши ли за Володимера?" Она же рече: "Не хочю розути робичича, но Ярополка хочю'"*23. Перевод звучит так: "И послал к Рогволоду в Полоцк сказать: "Хочу дочь твою взять себе в жены". Тот же спросил у дочери своей: "Хочешь ли за Владимира?". Она же ответила: "Не хочу разуть сына ра- (продолжение сноски на след. стр.)
16
дишь да и станет ассоциировать Малка с любавическим ребе! Вместе с тем Емельянов вполне резонно указывает, что "Малуша" — уменьшительное имя от "Малки". Что же касается поиска еврейского корня в имени "Добрыня", то попытка Емельянова произвести его от еврейского корня "dbrn" ("оратор; краснобай") представляется спорной, хотя в контексте мышления этого автора она вполне естественна ("оратор" — "краснобай" — попросту "брехун"). На наш взгляд, имя "Добрыня" следует считать калькой еврейского имени "Товий" ("хороший, добрый").
Возвращаясь к статье Д.И.Прозоровского, следует отметить беспочвенность его утверждений, будто бы княгиня Ольга оставила князя Мала в живых. Ни в одном из летописных списков Малк не назван "Малом". Сравнив древнеславянское написание этих имен — "МАЛЪ" и "МАЛЬКЪ" — становится очевидной невозможность объяснения разницы в написании в две буквы ошибкой летописца. Из контекста летописи недвусмысленно явствует, что князь Мал был убит мстившей за мужа Ольгой.
Должность, которую занимала Малуша при княгине Ольге, — ключница (а по одному из летописных списков — милостивица) — вне всякого сомнения требовала грамотности, а в те времена грамотная славянская женщина встречалась лишь изредка, да и то среди представительниц самых высоких сословий (что навряд ли могло соответствовать тем обязанностям, которые исполняла при великокняжеском дворе Малуша), но среди евреев даже в ту пору умение читать и считать не было диковинкой. По Далю "ключник и —ница ж, кто ходит в ключах, служитель, заведующий съестными припасами в доме, погребом, а иногда и питьями"26. И.И.Срезневский полагает, что упоминание Малуши в одном из списков как "милостивицы" свидетельствует, быть может, о том, что она ведала рас-
______________________
(окончание сноски с пред. стр.) быни, но хочу за Ярополка""24. Разувание мужа в знак покорности новобрачной было частью свадебного обряда.
17
пределением милостыни от имени княгини. Но,анализируя понятие "милостивица" и прибегая для этого к аналогиям в языках как родственных древнерусскому (польском, чешском), так и в более отдаленных (греческий), ученый забыл или не захотел обратиться к древнееврейскому языку, где такой аналог обнаруживается без труда ("nadiva" — "щедрая; великодушная; благородная"). Как бы то ни было, круг обязанностей Малуши при дворе великой княгини требовал в первую очередь грамотности, что указывало на полученное в детстве образование, а также доверия Ольги, на что вряд ли могла рассчитывать дочь убитого княгиней ее злейшего врага.
Здесь любопытно остановиться на проблеме литературного воплощения эпохи крещения Руси. Скудость исторических материалов оставляет много места чисто авторскому воображению. Поначалу эти события в русской литературе представали как бы в сказочно-фольклорном виде. Эту традицию начал еще А.С.Пушкин, выведя в "Руслане и Людмиле" среди прочих героев и хазарского богатыря Ратмира, никоим образом не указав его религиозную принадлежность.
Современник Пушкина —Александр Вельтман в романах "Святославич, вражий питомец. Диво времен Красного Солнца Владимира" и "Райна, королевна Болгарская" не только уделяет немало внимания хазарам, но и весьма подробно останавливается на происхождении Владимира, также не упоминая его возможных хазаро-еврейских предков. Подход Вельтмана к этим проблемам полностью соответствует состоянию исторических знаний того времени, что явствует из сопровождающего романы авторского комментария27.
Наиболее близко к пониманию исторических процессов, происходивших в Древней Руси, подошел Велемир Хлебников. Из его ранней поэмы "Внучка Малуши" (написанной, по-видимому, около 1907 года, но опубликованной в 1913 году), явствует, что истоки русской государственности поэт видит в сочетании трех сил — язычества, хазарского иудаизма и христианства. Бо-
18
лее того, не исключено, что Хлебников не исключал возможности и еврейского происхождения Малуши, поскольку один из героев поэмы хазарский каган (или, по Хлебникову, "хан") "жид Хаим", тесно связанный по сюжету с внучкой "рабыни" Малуши, чудесным способом превращается из старика в молодого еврея28.
Строго придерживавшаяся в своем творчестве летописных источников советская писательница В.Панова пишет: "Поверили, дурни, что наша Ольга пойдет за их Мала! Ольга за Мала, как это быть могло? И того ему довольно, что на мертвую его башку поставила ногу свою... Где Мал? И могилы его не найти...", и далее: "Среди челяди была девица Малуша. Вместе с братом Добрынею ее пленили в младенчестве, выросли оба на Ольгином дворе. Едва войдя в мужество, Святослав повадился что ни ночь к Малуше. Ольга уговаривала...:"Да зачем Малуша, что ты в Малуше нашел? Чернавка и чернавка"29. Здесь интересно описание внешности Малуши. Словарь Даля толкует слово "чернавка" как женщину или девушку "со смуглым лицом и черными волосами"30. Как ни крути, этот типаж крайне далек от эталона славянки домонгольской эпохи. Но и здесь мы не найдем какого-либо упоминания о возможном происхождении матери Владимира. Создается ощущение некоего табу, наложенного на литературное творчество.
Но вернемся от литературы к истории. Приход Владимира к княжению в Киеве был, несомненно, ярким примером искусной дипломатии, мастерства обходного маневра, — приема, которым впоследствии Владимир воспользовался еще раз, ибо, взойдя на великокняжеский престол, он провозгласил себя поначалу твердым приверженцем язычества и, лишь укрепившись в Киеве, радикально изменил идеологическую ориентацию своего правления.*.
Более того, следует указать, что ставший краеугольным камнем клерикальной пропаганды ле-
_____________________
* Политический талант Владимира — "сына рабыни, находившейся в немилости (?! — вернее сказать, попавшей в [продолжение сноски на след. стр.]
19
тописный рассказ о принятии князем Владимиром христианства в его православном варианте, по вполне обоснованному мнению ученых, является не только более поздней вставкой32, но и, как мы уже указывали, вполне вероятно, родился под влиянием более ранней еврейско-хазарской легенды о принятии иудаизма хазарским каганом17. Нельзя не отметить важнейшую роль в утверждении Владимира на киевском великокняжеском троне, равно как и в принятии Русью христианства, его дяди Добрыни Малковича, которого былинно-фольклорная традиция увековечила под прославленным именем Добрыни Никитича.
То, что мать великого князя Владимира была еврейкой или хазарянкой, не представляется чем-то из ряда вон выходящим. В 695 г. свергнутый с престола византийский император Юстиниан II Ринотмет не только нашел у хазар пристанище, но и вступил в брак с дочерью хазарского кагана33. В период правления в Византии императоров–"иконоборцев" один из них — Константин V (741-775 гг.) — женился на хазареянке Ирине, также дочери кагана. Их сын с 775 по 780 гг. занимал императорский престол под именем Льва IV Хазара. Следует отметить, что при правлении этих императоров жизнь евреев не подвергалась опасностям, и они могли беспрепятственно исповедовать веру предков34. Позднее аналогичная история произошла и в Болгарии, где правивший с 1330 г. царь Иоанн Александр в 1335 году женился на красавице-еврейке из Тырнова по имени Сара, после крещения ставшей именоваться Феодорой и получившей титул "новопросвештена царица". Их сын Иоанн Шишман во времена своего пребывания на тырновском престоле дружелюбно принял изгнанных в 1360 году из Венгрии и расселившихся в Никополе, Плевене и Видине евреев35. Таким образом, как видим, в странах, которым Киевская
__________________
[окончание сноски с пред. стр.] немилость — С.Д.) у великой княгини Ольги", признается советским историком О.М.Раповым в коллективной монографии "Введение христианства на Руси"31 )
20
Русь была обязана принятием христианства и культурным патронажем, иудаизм невест не был препятствием для браков коронованных особ.
Возникающий вопрос "Почему князь Владимир не воспринял веру своих предков, а, напротив, в решающий момент выбора отверг ее?" весьма просто решается при учете политической ситуации того времени. Перед великим князем стояла альтернатива: либо принятие иудаизма, означавшее не только признание вассальной зависимости от еще достаточно сильного в ту пору Хазарского каганата (а, как мы помним, противоречия между обоими государствами были весьма острыми еще во времена Святослава), но и бесповоротное закрепление этой зависимости на наиболее важном, идеологическом, уровне, либо резкий отрыв и противостояние при помощи провозглашения государственной религией христианства, в его православном варианте, что давало не только шанс самостоятельного правления и полной независимости от каганата, но и надежду на получение покровительства от Византии. Кто знает, какое решение принял бы великий князь Владимир, предвидь он скорый крах Хазарского каганата?
Итак, потомков великого князя Владимира с большой, пожалуй, исторической достоверностью можно именовать не "Рюриковичами", а "Малковичами". Вот как выглядит их родословное древо на уровне "корней":
21
Русская православная церковь называет великого князя Владимира "святым", "равноапостольным".Что ж, если принять версию о еврейском происхождении его матери, то великий князь действительно становится равноапостольным.
Как известно, в ходе исторического развития центр русской государственности переместился из Киева в Москву, и ее возвышение требовало идеологического обоснования. Наиболее распространенная формула "Москва — третий Рим", выраженная в XV веке старцем псковского Спасо-Елеазарова монастыря Филофеем в письмах великому князю московскому Василию III, стала со временем уже недостаточной. Потребовалось ни много ни мало доказать преемственность православной Москвы от "избранного" народа, утвердить переход благословения Божьего на русский народ! Эту весьма, скажем, нелегкую задачу разрешили в России не без помощи просвещенных и изощренных в иезуитских колледжах малороссийских выходцев. Ох, как не любят вспоминать в наше время эту легенду! Суть же ее такова. "Мосох, или Мезех, шестой сын Иафетов, внук Ноев, есть отец и прародитель всех народов Московских, Российских, Польских, Волынских, Чешских, Мазовецких, Болгарских, Сербских, Карватских, и всех, елико есть Словенский язык, что у Моисея Мосох, Московских народов праотец, знаменуется (упоминается — С.Д.) и у Иосифа Флавия в Древностях, что ни от реки, ни от града Москвы Москва именование получила, но река и град от народа Московского имя восприяли, что имя сие Мосох...все древние историки, Еврейские, Халдейские, Греческие и Латинские и новейшие Мосоха, Москвы праотца и областей того имени, во многих местах непрестанно и явно поминают, что третий брат Леха и Чеха, Русь истинный наследник Мосохов от Иафета.."36- Автором этого исследования, появившегося на свет в самом конце XVI века, был Матвей Стрыйковский. А в XVII веке воспитанник Киевской духовной академии дьякон Холопьего монастыря Тимофей Каменевич-Рвовский пошел еще
22
дальше: "Прииде же Мосох Иафетович, шестой сын Иафетов, господарь наш и князь первый, в страну Скифскую великую и Землю нашу сию, так предъименуемую, на месте селения сего Московского, на ней же земле мы ныне жительствуем... Сию же реку тогда сущую безъимениту бывшую от исперва, он Мосох князь по пришествии своем и поселении прекрасном и излюбленном пременовал ю Мосох князь по имени своему, самого себя и жены своея княгини прекрасные и предлюбезные, нарицаемые Квы. И тако по сложению общекупному имен их, князя нашего Моса и княгини его Квы красная преднаречеся... Сей же Мосох князь Московский бысть и началородный нам и первый отец не токмо же Скифо-Москво-Славено-Российским людям, но и все нашим своеродным государствам премногим...37.
Тот же Каменевич-Рвовский утверждает, что и вторую реку, Яузу, Мосох назвал по именам своих детей — сына Я и дочери Вузы. Время создания этой легенды относится к периоду пребывания Тимофея Каменевича-Рвовского в монастыре (1684-1699 гг.). Многочисленные легенды на эту же тему — происхождения Москвы от сына Яфета Мосоха — были собраны в XVIII веке Иннокентием Гизелем, автором "Синопсиса" (изданной в Киеве в 1674 г. первой учебной книги по истории, выдержавшей благодаря своей популярности к середине XIX в. около тридцати изданий). Да и в других дореволюционных изданиях по истории Москвы можно часто встретить ссылки на эту "родословную" столицы Русского государства. Кто знает, может, в корнях этой легенды гнездится и одержимость идеи Ф.М.Достоевского о русском народе — Богоносце?!
Однако массовое проникновение евреев в "Московию" (как в средние века иностранцы именовали Русское государство) началось в более позднюю эпоху — во времена столкновения с Польшей, ставшей после объединения с Литвой в 1569 году могущественной Речью Посполитой. Русь и Польша противоборствовали друг другу на протяжении веков, и особое место в этой схватке уделялось Смоленску, издавна являвшемуся
23
важнейшим стратегическим, экономическим и политическим центром. Еще в древности Смоленск вел обширную торговлю, причем не только с соседними землями, но и с более удаленными государствами. Неоспоримым свидетельством существования в Смоленске еще во времена Хазарского каганата еврейской торговой фактории служит основание в Х – начале XI веков пристани Козары, к началу XX века превратившейся в
село Козарево на реке Стамбе в 8 верстах (8,5 км) от современного города38. Миграция евреев из Германии на восток в средние века, по-видимому, не миновала Смоленска, поскольку фамилии части смоленских евреев носят отчетливый немецкий отпечаток.
Находившийся на рубежах Московии и Польши Смоленск многократно переходил из рук в руки, и, естественно, каждая смена власти приносила ощутимейшие тяготы местному населению. В первую очередь страдали евреи, которых русское воинство если не истребляло (а бывало и такое), то неумолимо изгоняло из города, либо переселяло в Москву. При Василии III и Иване Грозном уцелевшие от погромов евреи были насильственно переведены в сословие московских купцов.
Вот что пишет советский историк С.В.Бахрушин: "Особенно крупное значение имел перевод в 1514 г. на жительство в Москву большой группы богатых смоленских купцов, образовавших здесь особый разряд "смольнян", занимавший в торговой иерархии Москвы второе место после гостей. В.О. Ключевский ошибочно полагал, что в лице "смольнян" мы имеем "не купцов г.Смоленска, а особый разряд столичного московского купечества" и что купцы, принадлежавшие к этому разряду, назывались смольнянами потому, что вели торговлю с Западной Русью и с Литвой через Смоленск. Таможенные грамоты XVI в. не оставляют никаких сомнений в этом вопросе... Наиболее видные из них скоро... сделали блестящую карьеру на государственной службе в качестве дьяков. "Смольняне" играли очень видную роль в московской торговле и не случайно особо оговариваются в тамо-
24
женных грамотах времен Ивана IV. Афанасий Юдин, например, вел крупнейшие дела с англичанами; ему должны были в 1589 г. английские купцы Ульян Фомин (sic! — С.Д.) и Антон Марш огромную сумму — 6200 рублей... В Москве у смоленских сведенцев (переведенных на жительство — С.Д.) был свой "смоленский" суконный ряд"39.
Были евреи и среди множества авантюристов, наводнивших в "смутное время" начала XVII века стан самозванца. Более того, сам Лжедимитрий II был не кем иным, как шкловским евреем. Если еще несколько лет назад об этом упоминалось вскользь, завуалированно40, то ныне тот же советский исследователь Р.Г.Скрынников уже расставил все точки над "i", категорически настаивая на иудейском происхождении самозванца и приводя в качестве доказательств мнение специально изучавших эту проблему иезуитов. По поводу публикуемого портрета Лжедимитрия II Скрынников замечает: "...внешность учителя из Шклова достаточно характерна", а, упоминая о найденных в бумагах убитого "тушинского вора" Талмуде и иудейских письменах, резюмирует: "Как видно, и крестившись, Богданко (так звали шкловского учителя — С.Д.) не отошел от иудаизма"41. Но не менее существенно и иное: советский историк утверждает, что Лжедимитрий II отнюдь не был ставленником польских магнатов, каким его испокон веку выводила русская историческая наука; он — вождь народного движения, предпринимавший попытки решения скопившихся труднейших социальных проблем. Гражданская война в России XVII в.(а именно так следует именовать "смутное время") закончилась фактически победой "тушинского" лагеря, из рядов которого были выдвинуты Романовы. Отец первого царя из рода Романовых – Михаила – Федор Михайлович (в монашестве Филарет) был возведен в патриаршество в 1609 году лично Лжедимитрием II. Этот факт бесспорен42.
Но особенно много евреев появилось на Руси во времена царствования Алексея Михайловича.
25
Во время очередного похода на Литву, который предпринял царь в 1654 году, Смоленск был вынужден вновь обороняться от обложивших город московитов. Известны, по крайней мере, два еврея, участвовавших в этой обороне, — "Берка, староста Райгородский, защищавший со своими людьми укрепленный пункт в линии от Пятницких ворот до Водяной башни над Днепром с круглой Семеновской башней, и другой Берка — Ржецкий, защищавший пункт от Вагеровской башни до Пятницких ворот"43. Но спасти город не удалось: поляки были вынуждены сдать его русским. Выдающийся политический деятель того времени, "совесть русского народа", ближний боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, ставший в 1655 году наместником всех завоеванных в Лифляндии земель, писал царю о чинимых русскими зверствах: "Лучше бы я на себе раны видел, только бы невинные такой крови не терпели. Лучше бы я согласился быть в заключении необратном, только бы не жить здесь и не видать над людьми таких злых действий"44. По условиям капитуляции не желавшие присягнуть царю Алексею Михайловичу должны были покинуть Смоленск. Перед находившимися в городе евреями возникла дилемма: остаться — и переменить религию, либо уйти — и потерять имущество. В Смоленске тогда жил целый разветвленный клан связанных между собою родственными узами семейств богатых еврейских купцов и предпринимателей: Шафиры, Веселовские, Евреиновы, Копьевы. Поставленный перед угрозой разорения клан решился на крещение, после чего перебрался в Москву, немало увеличив численность еврейского населения столицы Русского государства, которое и без того росло в основном за счет насильственно крещенных пленных и переселенцев из Речи Посполитой. Наше утверждение о богатстве клана подтверждается и тем, что значительная часть его представителей попала в самый привилегированный "Панский ряд" Московского рынка, что без солидного начального капитала было бы попросту невозможно.
26
Здесь надо отметить, что в ходе войны с Речью Посполитой царь Алексей Михайлович поощрял переход пленных (среди которых было немало евреев) на русскую службу. Сторонник "вечного мира" с Речью – А.Л.Ордин-Нащокин считал невыгодным для России отпуск пленных, поскольку иноземцы были хорошими мастерами, а "русские служилые люди стали нерадетельны, скучают долгой службой"45. Уже после Андру-совского перемирия 1667 года Пушкарский приказ хлопотал о неотпущении на родину могилевского еврея Исачки, поскольку тот "научен огнестрельным и гранатным делам, стрелять гранаты умеет; да ему ж дана для ученья огнестрельных и гранатных дел и для всяких тайных промыслов немецкого языка печатная книга"46. Вполне вероятно, евреями были живший с 1654 года в Москве "в пушкарях" изготовитель пороха Ивашка Григорьев родом из Дубровны, Гришка Мотовицкий из Полоцка — "в Оружейной палате в кормовых мастерах", а также отданный "на кормление частному лицу" (по-видимому, в силу своей ценности) пленный из Литвы некто Мосейка47. Наконец, совсем уж фантастическая история произошла с русским послом при дворе Великих Моголов в царствовании Алексея Михайловича Сенькой, "родиною Жидовиным". Прибыв в 1659 году в именовавшийся в ту пору "Кабылом" Кабул, этот царский посланец внезапно перешел в магометанство, чем изрядно усложнил условия деятельности последовавших за ним посланников48*
______________________
* В самом начале XX века действительный член Российского археологического института В.П Метакса обнаружил уникальную находку — тринадцать "сказок" (то есть данных под присягой показаний типа послужного списка "curriculum vitae") "детей боярских", приписанных к уральскому городу Верхотурью. В те времена "детьми боярскими" именовали мелких служилых феодалов, позднее ставших составной частью российского дворянства. Так вот, среди этих тринадцати двое — несомненно евреи: "Самойло Обрамов Вистицкий" и "Юрий Самойлов сын Вистицкий". Происхождение фамилии "Вистицкие" однозначно — от села Вистицы, во (продолжение сноски на след. стр.)
27
В 1670-1671 годах выходцы из Польши и Литвы основали в Москве так называемую Мещанскую слободу. В те времена термин "мещане" применялся исключительно к выходцам из Речи Посполитой, и лишь в 1775 году он распространился и на русских посадских людей. Был среди них и основатель столь много давшей русской культуре фамилии Евреиновых "Матюшка Григорьев — еврей", Федор Иевлиев, Давид Тимофеев, Степан Иванович Корьев, Владимир Израилевич Елисеев, Иван Костянтинов, Яков Самойлов, Семен и Иван Яковлевы, их зять Павел Степанов50. Как мы видим, уже в ту пору имена и фамилии зачастую ничего не говорили об истинном происхождении человека! Большое число евреев в московской Мещанской слободе отмечает В.Снегирев51, и среди них - такие в будущем видные деятели петровской эпохи, как вице-президент Глав
____________________
(продолжение сноски с пред. стр.) времена Речи Посполитой входившего в состав Брест-Литовского воеводства, а позже находившегося на территории Брестского уезда Гродненской губернии. В данном контексте подтверждением их еврейского происхождения являются и имена. Интересно иное: подпись старшего Вистицкого сделана хоть и на русском языке, но еврейским шрифтом! Вот она:
Обнаруживший документ В.П.Метакса обратился за помощью к профессору Петербургского университета Д.А.Хвольсону, который, справа налево, прочитал: "Иа Шмула Вистицки ик сиеи зказку иа руку прилозил" ("Я, Шмула Вистицкий, к сей сказке руку приложил"). Младший Вистицкий, увы, не знал ни еврейской, ни русской грамоты, а посему его товарищ Микита Несельцев написал: "К сей скаске вместо Юря Вистицкого по ево повелению Микита Несельцов руку приложил". Документ и история его нахождения были впервые опубликованы С.М.Гольдштейном и с тех пор неоднократно переиздавались. Следует отметить, что фамилия Вистицких оставила весьма заметный след в русской истории. Среди многочисленных представителей ее различных "ветвей" (некоторые из них приняли православие еще в XVII веке) есть сенатор, дослужившийся до чина генерал-майора, военный теоретик, ушедший в отставку также в чине генерал-майора, участник наполеоновских войн...)
28
ного магистрата Илья Исаев, завязавший прямую торговлю с Китаем Матвей Евреинов и устроивший в Москве шелкоткацкую фабрику его сын Яков. Жили в то время в мещанской слободе и караимы. Евреи находились и в московской Немецкой слободе, свидетельством чему служат результаты облавы, проведенной там в середине 1650-х годов, в ходе которой были обнаружены спрятавшиеся пленные евреи. Не принявших православие ждала ссылка в Сибирь "на вечное жилье"52.
Евреи очень быстро достигли видного положения среди московского купечества. Так, Федор Григорьев и Афанасий Самойлов в апреле 1695 года были "выборными": их подписи имеются в "протоколах" мирских сходов того года. Нес также "мирскую" службу один из двух тезок и однофамильцев Иванов Исаевых53.
Следует отметить, что допуск иностранцев в Россию даже при Алексее Михайловиче был ограничен: в Москву и внутренние города допускались только те иноземцы, которым удавалось обзавестись специальной государевой грамотой "за красной печатью" (выражаясь современным языком, получить визу). "Жиды в царствование Алексея Михайловича умели добыть себе такие грамоты за красной печатью; они приезжали в Москву с сукнами, жемчугом и другими товарами и получали комиссию от двора; так, в 1672 году шкловские евреи Самуил Яковлев с товарищами отпущены были из Москвы за рубеж для покупки венгерского вина"54.
Но евреи в Московии не только торговали.
Здесь прежде всего следует указать на гигантскую фигуру Симеона Полоцкого, без которого немыслим "семнадцатый век русской литературы". Поскольку начисто обойти вопрос о происхождении Симеона (Самуила) Полоцкого невозможно, он затрагивается, но весьма туманно. Однако завеса уже приподнята: журнал,"Вече" подчеркнул еврейское происхождение основных гонителей старой веры — Симеона Полоцкого и Арсения Грека (ближайшего сотрудника патриарха Нико-
29
на, прибывшего на Русь для исправления богослужебных книг и ставшего основателем московской Славяно-греко-латинской академии)55. Не только писатель, но и воспитатель старших детей царя Алексея Михайловича, Симеон Полоцкий написал для будущего первого российского императора Петра Алексеевича букварь, а также составил его гороскоп, в котором с большой точностью предсказал будущее преобразователя России56. По народному преданию, Симеон Полоцкий предрек рождение Петра еще до того, как у его матери Натальи Кирилловны обнаружились первые признаки беременности, за что был взят под стражу, но вскоре освобожден. Он же экзаменовал будущего дядьку (воспитателя) Петра Никиту Моисеевича Зотова, по сведениям современников, вероятнее всего, белорусского еврея. Наконец, именно Симеоном Полоцким была основана в Заиконоспасском монастыре в Москве первая русская дипломатическо-шпионская школа для дьяков Тайного приказа. Вполне допустимо, что в числе ее выпускников был и Зотов.
Поскольку на Западе в то время врачебное дело находилось преимущественно в еврейских руках, то и на Руси именно евреи стали первыми профессиональными врачами. Их имена — "лекарь жидовин мастер (мессер) Леон" и "врач некий немчин Антон" (по мнению некоторых исследователей, тоже еврей по фамилии Эренштейн57, которого И.И.Лажечников в своем историческом романе "Басурман" без каких бы то ни было оснований выдал за "чешского дворянина").
Увеличению еврейского населения Москвы способствовал и личный врач царя Алексея Михайловича доктор фон Гаден, он же Данило Евлевич, или Данило Ильин, или Данило Жидовин — тоже родом смоленский еврей, пользовавшийся полным доверием государя. Алексей Михайлович позволял ему навещать оставшуюся в Смоленске мать и даже одарил его жену перед одной из поездок соболями. Принятие православия было у фон Гадена, по всей видимости, чисто внешним актом. Один из современников, по происхождению немец, писал:
30
"...евреи с недавнего времени очень размножились в Москве и при дворе, пользуясь покровительством придворного лекаря из евреев"38. Большая дружба связывала фон Гадена с одним из просвещеннейших бояр своего времени Артамоном Сергеевичем Матвеевым. Их не разлучила даже смерть: вместе со своим другом и покровителем фон Гаден был убит во время стрелецкого мятежа 1683 года. О трагической гибели фон Гадена до нас дошло несколько интересных воспоминаний. Андрей Матвеев в своих "Записках" так описывает происшедшее: "В ту же неделю два доктора, природные иноземцы, один Даниил фон-Гаден, жидовской породы, муж в делах своих по докторской науке и практике зело искусный, другой же немец, Иван Гутменш, не меньше перед другим вышеупомянутым в докторстве искусен, за одну ненавистную антипатию против чужестранных иноземцев, по вымыслам ложным и составным, будто бы те доктора царя Федора Алексеевича лекарствами отравили. Того доктора Даниила поймали в Немчинском самом платье, в Немецкой слободе и сына его большого Михаила; а другого доктора Гутменша в доме его на Поганом пруде, что ныне называется Чистой, те же бунтовщики стрельцы нашли и привели его в Кремль, на Красное крыльцо, откуда с великим многолюдством вывели на вышеупомянутое место Красной площади, и, подняв на копья, варварским же тиранством рассекли их..."59.
Здесь трудно пройти мимо прямо-таки бросающейся в глаза легкости, с которой обоих лекарей заподозрили в отравлении царя Федора Алексеевича. Ну как не вспомнить при этом черные дни января 1953 года и простых советских людей, шарахавшихся от "врачей-отравителей"?! Прошло почти три столетия, но время, по-видимому, не властно над дремучей психологией толпы. Обратим также внимание на фамилию второго врача: "Гутменш", что в переводе с немецкого или идиш скорее выглядит прозвищем, а не фамилией — "хороший человек". Не исключено, что и он был еврейского происхождения и просто скрывался под обличьем "немца". Мы уже говорили, что до
31
определенного времени (и гораздо более позднего, чем то, к которому относятся описываемые нами события) все иноземцы на Руси именовались "немцами", а в Немецкой слободе находили убежище скрывавшиеся от властей евреи, и крестившиеся, и сохранившие веру предков.
Вторые воспоминания принадлежат перу любимого ученика Симеона Полоцкого поэту Сильвестру Медведеву, кстати, обвинявшемуся в отходе от православия. Со слезами и горечью описывает он те страшные события: "...доктора Яна Гутменша, стольника Михаила Данилова, сына докторова, с красного крыльца с верху бросили на землю и, на земле такожде наругательно убив, иссекли, и нагих на ту же площадь выволокли...доктора Данила фон-Гадена, родом Жидовина, выдали им предати ругательной смерти. Ох, беды, увы жалости!.. Таже доктора Данила, иже в крещении Стефан, в застенке ж крепко пыташа, биша и огнем жгоша и потом такожде выведше на Красную площадь, иссекоша на мелкие части"60.
В респонсах люблинского раввина Мордуха Зискинда Роттенберга приведены показания свидетеля гибели сына фон-Гадена, Цеви-Гадена, принявшего христианство. В этом документе, группа евреев, проживающих в Москве, названа "онусим", т.е. насильственно-обращенные. И эти русские мараны, в окрестностях Москвы, участвовали в погребении, "по царскому велению", Даниила и его сына. Причем из текста явствует, что часть "онусим" впоследствии вернулись в иудаизм, тогда как другая, почти наверняка большая, осталась христианами (см. подробнее: Ю.Гессен. "Евреи в Московском государстве XV-XVII в." — Еврейская старина, 1915, т.VIII, стр.172).
Одно из самых интересных средневековых религиозно-культурных движений, возникших на Руси и затронувших даже верхушку московского общества, носит название "ереси жидовствующих". Его основоположники прибыли на Русь в свите литовского князя Михаила Олельковича и полностью растворились в русской
32
среде. К жидовствующим, несомненно, примыкала интеллектуальная элита того времени. В Москве ее вождем был дьяк Федор Васильевич Курицын — человек высокой культуры, выдающийся дипломат, посетивший Западную Европу, писатель (автор известной повести о "Дракуле, воеводе волошском"). Движение жидовствующих было жестоко подавлено и вряд ли можно усомниться в том, что подчеркнутая автором жестокость Дракулы, сделавшая его имя нарицательным, была навеяна реальными образами той тяжкой поры. Сам дьяк умер накануне повальных репрессий (вероятно, около 1500 г.), но его брат, тоже дьяк, Иван-Волк Васильевич Курицын был сожжен вместе с другими еретиками 27 декабря 1504 года61. Дьяк Федор Курицын открывает собой галерею русских государственных деятелей, в которых качества интеллигентов-"западников" сочетались с судьбами реформаторов-неудачников, продолженную впоследствии боярином А.Л.Ордин-Нащокиным, князем В.В.Голицыным, графами М.М.Сперанским, П.А.Валуевым, М.Т.Лорис-Меликовым, С.Ю.Витте. Характерно, что объединяющей их чертой, помимо прочего, был филосемитизм. Следует отметить, что, несмотря на все гонения, ересь жидовствующих не исчезла, и спустя почти три столетия была обнаружена в Воронежской, Тамбовской, Орловской, Курской и других губерниях Центральной России. Жидовствующие начала XIX века настаивали на своей преемственной связи с жидовствующими эпохи Ивана III, что вполне допускалось исследователями того времени. Так, Н.Н.Голицын считал ересь начала XIX века отголоском далеких веков, ереси жидовствующих Схария, "предания о котором таились где-нибудь в народе"62. Советские историки ныне всячески препарировали сущность ереси жидовствующих и, естественно, в первую очередь переименовали ее, заменив застревающее в их глотках исторически правильное название другим: "московско-новгородская ересь". Не вдаваясь в подробности относительно места иудаизма в идеологии этого религиозного течения, хотим лишь отметить
33
один факт: все оставшиеся в живых после репрессий и бежавшие на Запад сектанты, подчеркиваю — все без исключения, приняли ортодоксальный иудаизм.
Движение жидовствующих вызвало большой интерес у русских писателей XIX века. Я хочу остановить внимание читателя лишь на двух произведениях: историческом романе И.И.Лажечникова "Басурман" и драме Н.В.Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский". Иван Иванович Лажечников был не только автором популярной и по сию пору исторической прозы (достаточно упомянуть роман "Ледяной дом"), но и крупным администратором, занимавшим значительные посты (вплоть до поста витебского вице-губернатора). Наблюдения за еврейской жизнью подсказали ему сюжеты некоторых сочинений, в том числе написанной в 1849 году пьесы "Дочь еврея". Роман "Басурман", повествующий о времени "жидовствующих", воссоздает перед нами и трагическую историю растерзанных в Москве еврейского врача мессера Леона и врача-"немчина" Антона Эренштейна, и Федора Курицына, и главу секты еврея Схарию: "...в тогдашнее время не было выгодной должности, которую не брали бы на себя потомки Иудины. Они мастерски управляли бичом и кадуцеем (жезл церемониймейстера — С.Д.), головой и языком... Особенно на Руси, несмотря на народную ненависть к ним, в Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи — суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы. Удача вывозила из Руси соболей, неудача оставляла там их голову"63, и далее — "Антона привез в Москву жидок. Воображал ли молодой бакалавр, что сам привозит в русский стольный город основателя секты на Руси. Извозчик его не иной кто был, как Схария. Правда, он успел дорогой заметить в своем возничем необыкновенный ум, увлекательное красноречие, познания химические и редкую любознательность..."64. Из этой весьма объективной характеристики чувствуется симпатия автора к своим героям.
Одним из главных действующих лиц пятиактной драмы
34
Нестора Васильевича Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский", написанной в 1851 г., является богатый псковский купец Захарий Моисеевич Ознобин, на деле оказывающийся главой секты жидовствующих Схарией. При ярко выраженном антисемитском характере драмы следует признать, что автору, безусловно, удалось отобразить серьезность ереси, да и описания сектантов и евреев выполнены не одной лишь черной краской (в частности, драматург подчеркивает широкую благотворительную деятельность Ознобина). Наконец, в уста его дочери Рахили Кукольник вкладывает проникнутую симпатией песню о Сионе:
С горных стран
Пал туман
На долины,
И покрыл
Ряд могил Палестины.
Прах отцов
Ждет веков
Обновленья.
Ночи тень
Сменит день
Возвращенья.
Загорит,
Заблестит
Свет денницы.
И орган,
И тимпан,
И цевницы,
И сребро,
И добро,
И святыню
Понесем
В старый дом
В Палестину65.
35
По словам автора, эта песня, написанная в 1840 году и для представления на сцене Александрийского театра, положенная на музыку М.И.Глинкой, отражает "мистическое пророчество народа, жаждущего родины"66.
Ф.М.Достоевский подробно интерпретировал песню Рахили в "Дневнике писателя" за март 1877 года67.
Появление иностранцев на русской службе не могло, конечно, не вызвать ответной реакции. Один из наиболее последовательных антизападников хорват по происхождению Юрий Крижанич писал о "перекрестах", попавших на высокие посты в Русском государстве: "Русское царство... принимает всякого желающего и даже уговаривает, просит, принуждает и заставаляет многих... креститься, и тех людей, которые крестятся ради плотского блага, а не ради спасения, принимает в свой народ и сажает на высокие места. Одни (из них) вершат наши важнейшие дела, другие заключают с иными народами мирные договоры и торговые сделки... Если Русское царство когда-нибудь погибнет, то оно примет гибель от этих перекрестов или их потомков. Или, наверно, они сами завладеют нашим царством на позор всему нашему роду. Они смешаются (с нами) по крови, но во веки вечные не соединятся (с нами) воедино в (своих) устремлениях. Внуки и правнуки перекрестов имеют иные помыслы, чем коренные уроженцы (данной страны)"68. Это было написано в годы царствования Алексея Михайловича. Не исключено, что среди прочих мишеней своей филиппики Крижанич метил и в руководителя московских стрельцов Ивана Васильевича Жидовина.
Прошли столетия, и уже с исторической перспективы переселение иностранцев на Русь, их просветительская деятельность, незаменимость, равно как и благотворность приобщения России к западной цивилизации получили качественно иную оценку из уст крупнейшего русского историка В.О.Ключевского: "Многие из этих пришельцев были люди образованные и заслуженные... и не были расположены порывать связей
своего нового отечества с западно-европейским миром, а своим образованием и заслугами кололи глаза невежественному и дармоедному большинству русской знати"69. Как видим, В.О.Ключевский не стеснялся в выражениях по адресу своих соотечественников и воздавания чести иностранцам, столько сделавшим для процветания его родины.
Но в ту пору страсти были накалены, и потому иностранное окружение Петра I, его редкая по тем временам веротерпимость вызывали озлобление в стане его противников, а церковная реформа и упразднение патриаршества породили среди староверов легенду, которая в более оформленном виде выразилась в виде сказания "Об Антихристе, еще есть Петр Первый". Суть этого сказания такова: "Царь Петр Алексеевич был царем благочестивым, поехал он за море и там пропал без вести, а вместо него выехал принявший его образ жидовин от колена Данова, сиречь Антихрист, и когда он приехал в Русское царство, царицу заточил в монастырь, царевича убил, а сам женился на немке и немцами всю землю Русскую наполнил, патриарха уничтожил, вместо него жидовский синедрион учредил, еже есть духовный синод..."
Здесь необходимо учесть, что в эпоху, о которой идет речь, наименование "немцы" зачастую становилось обобщающим понятием для иностранцев вообще — чужеродного тела в общенародной массе (подобно тому, как уже в наши дни в СССР массы зачастую абсолютно искренно смотрят на потомственных русских интеллигентов как на "евреев"). А ведь дело было совсем в ином.
Петровская эпоха была периодом яростной борьбы за выход из глобального (как экономического, так и общеполитического) кризиса, в котором оказалась страна. А в России, как известно, в эпохи "переустройств" и "реформ" идет бурное рекрутирование способных людей из всех слоев и групп общества. Тут уже становится не до традиционных проблем "подбора и расстановки кадров". Добавим — на время. Не была исключением и эпоха петровских преобразований, тем
37
паче, что здесь реформаторы боролись с вековыми русскими общественными и государственными институтами. Шла гражданская война, а, как говорится, "на войне — как на войне", и Петр I, не задумываясь, бросал "в бой" все новые и новые свежие силы: немцев, голландцев... И евреев. "Скудота в начальных людях" заставила царя искать их за границами своего отечества, ради чего в 1702 г. был опубликован манифест о вызове иностранцев в Россию. В этом манифесте разрешалось "свободное отправление веры всех, хотя от нашей церкви отделенных, христианских сектов". Иностранцам на русской службе разрешалось даже возводить свои храмы. Для них Петр добился от синода разрешения на браки православных с иноверцами71. Яркими документами, подтверждающими правоту высказанного утверждения, являются донесения иезуитов в Ватикан, посланные в 1698-1720 гг.72, которые в силу специфики самого ордена отличались точностью и скрупулезностью. Так вот, среди причин, которыми иезуиты объясняли крах своих попыток склонить "московитов" к унии с католической церковью, указывались (как это ни парадоксально звучит) затруднения, чинимые евреями: "Десятое затруднение — это могущество иудеев. Здесь находится весьма много иудейских семейств, прибывших из соседней Польши. Хотя они крещены, но справляют шабаш тайно, а то и довольно явно, как делали и прежде. И такие-то люди выдвинуты на первые должности. Один из них заведует канцелярией светлейшего царя*,
другой управляет несколькими главнейшими ведомствами, третий — самый главный управляющий у князя Меньшикова**,
_____________________
*До 1718 г. заведующим царской канцелярией был Н.М.Зотов, с 1718 г. — А.В.Макаров.
** "Главным управляющим у князя Меншикова" был Федор Соловьев — основатель дворянской фамилии Соловьевых. Попутно укажем, что сестра Меншикова была замужем за первым генерал-полицмейстером Петербурга португальско-голландским евреем А.Э.Де-Виером.
38
четвертый служит воеводой в Вологде*.... Они-то первые и, в сравнении с другими, самые жестокие враги Святой Церкви... И теперь они всеми силами защищают ересь лютеранскую и кальвинистскую, а когда имеют возможность вредить нам, то, в свою очередь, не остаются без поддержки своих союзников"73.
Добавим к перечню иезуитов, что одно время даже камердинером царя был Петр Вульф "жидовского происхождения", из гвардейских офицеров ставший впоследствии тайным советником74.
В этом перечне могущественных евреев петровского времени наше внимание привлекает человек, управлявший "несколькими главнейшими ведомствами". Это — барон Петр Павлович Шафиров.
II
Этимология фамилии нашего героя, поначалу абсолютно бесспорная, со временем стала предметом весьма оживленных дискуссий. "Шафиров" и однокоренные "Шафир", "Шапир", "Шапиров", "Сапир", "Сапиров", "Сапфиров", "Сапгир", "Штейнсапир", "Сафирштейн" и т.п. издавна ассоциировались с древнееврейским словом "прекрасный", принятым не только для обозначения одного из самых популярных драгоценных камней, но и как личные имена ашкеназийских евреев: женское Safira — Сафира, Сапира и мужское Safir — Сафир, Сапир. Однако в последнее время наряду с этой трактовкой весьма значительную популярность приобрела ассоциация этой фамилии с названием города Шпейер в прирейнских германских провинциях (ныне — в западногерманской земле Рейнланд-Пфальц). Не вдаваясь в полемику, хочу указать, что, в каком бы из предлагаемых вариантов не скрывалась истина, вероятность происхождения Шафировых от германских
_____________________
* До 1708 г. вологодским воеводой–стольником был Петр Яковлевич Веселовский.
39
выходцев — евреев, отнюдь не исключена: ряд источников просто указывает на происхождение рода Шафировых из германских или даже голландских земель. Вместе с тем некоторые историки доходили до совершеннейшей нелепицы, утверждая, что царь Петр вывез Шафирова из Голландии и даже сам крестил его, дав свое имя75. Наконец, эта фамилия может восходить к названию городка Шафир, расположенного в Израиле между Бейт-Джубрином и Ашкелоном, история которого коренится в седой древности76.
Отец Шафирова, смоленский еврей Шафир, после взятия русскими войсками Смоленска попал в плен, крестился (получив при крещении имя Павел Филиппович) и, по утверждению В.О.Ключевского, оказался на службе у боярина Хитрово77. Знание нескольких иностранных языков открыли перед ним двери Посольского приказа. Переселившись в Москву, он параллельно с деятельностью на дипломатическом поприще занимался торговлей. При царе Федоре Алексеевиче Павел Филиппович Шафиров был возведен в дворянское достоинство.
Своему сыну Петру Павел Шафиров дал прекрасное образование, в том числе и знание латинского, французского, немецкого, голландского и польского языков. (Впоследствии в бытность в Турции Петр Шафиров выучил итальянский язык).
Существуют две версии знакомства Петра I со своим будущим сподвижником. Согласно одной, Петр, прогуливаясь как-то по московским торговым рядам, заметил в Панском ряду проворного молодого "сидельца" и в ходе завязавшегося разговора выяснил, что его собеседник знает несколько иностранных языков. Затребовав у владельца лавки — соплеменника и близкого родственника Шафировых купца Евреинова "аттестат" (рекомендации), царь взял молодого Шафирова на службу в Посольский приказ. По другой версии, служивший в Посольском приказе Шафиров-старший познакомил Петра со своим сыном. Как бы то ни было, в середине 1690-х годов Петр Шафиров служил переводчиком в По-
40
сольском приказе, одновременно занимаясь и литературной деятельностью — переводами календарей с голландского и немецкого языков на русский.
В марте 1697 г. в Западную Европу направилось так называемое "Великое посольство", официальным руководителем которого был глава Посольского приказа выдающийся дипломат того времени Федор Алексеевич Головин. Среди членов посольства под именем "Петра Михайлова" находился и сам молодой царь Петр. В составе посольства были многие сподвижники Петра, в том числе и Петр Шафиров, чьи выдающиеся дипломатические способности отметил Головин. За границей царь не расставался с Шафировым. Иностранец отмечал, что "Петр окружен совершенно простым народом; в числе его перекрещенец еврей и корабельный мастер, которые с ним кушают за одним столом"78. Близость Шафирова к царю видна и из того, что, когда в июле 1698 года Петр, находясь в Вене, узнал о стрелецком мятеже и срочно отправился обратно в Москву, в числе нескольких близких людей он взял с собой и Шафирова.
Полное доверие царя и блестящие дипломатические способности позволили Шафирову играть все более активную роль в определении внешней политики России. Осенью 1699 года он принял участие в Московской русско-польско-датской конференции, оформившей антишведскую коалицию, в 1701 году вместе с Петром I вел переговоры о заключении союза с польским королем Августом II Сильным. С 1703 года Шафиров — тайный секретарь при "первенствующем министре" Ф. А.Головине. Когда занявший после смерти Головина в 1706 году его пост обладатель более чем посредственных способностей Г.И.Головкин стал в 1709 году канцлером, Шафиров был назначен на специально созданную должность вице— или подканцлера. В этот период ему удалось добиться больших успехов в ослаблении положения на международной арене основного врага России того времени — Швеции, убедив германские государства в кроющейся для них опасности со
41
стороны мощного скандинавского соседа, а Англию и Голландию — в активной профранцузской политике шведов. Результатом всего стал дружественный пророс-сийский нейтралитет всех этих стран. Именно в шафировском мозгу родилась впоследствии реализованная хитроумная идея субсидировать трансильванского князя Ференца Ракоци в его притязаниях на польский престол в противовес шведскому ставленнику князю Станиславу Лещинскому.
Во всех петровских баталиях Шафиров был рядом со своим царем. Известно, что именно он был парламентером при капитуляции шведов у Нарвы и Ивангорода в 1704 году. Полтавская победа принесла Шафирову не только чин тайного советника и (вслед за Петром I) орден Великодушия от Фридриха Прусского и орден Белого Орла — от Августа II Сильного, но и (как было сказано чуть ранее) вице-канцлерство, позволившее ему быть значительно более самостоятельным в принятии политических решений.
В июне 1710 года Шафиров добился блестящего дипломатического успеха, заключив договор с герцогом курляндским Фридрихом-Вильгельмом о его браке с племянницей Петра – Анной Ивановной, что подводило юридическую основу под будущее присоединение Прибалтики к России. За месяц до этого в день рождения царя Шафиров первым в российской истории был возведен в баронское достоинство*.
В мае 1711 года он заключил новый договор с Речью Посполитой.
Но, пожалуй, "звездным часом" Петра Шафирова на
_____________________
* Следует, кстати, отметить, что баронский титул стал впоследствии традиционным знаком отличия дли евреев галута, как крестившихся, так и сохранивших веру предков. Напомним хотя бы ставших баронами Российской империи современников Шафирова братьев Соловьевых, а позже — Штиглицев, Поляковых, Фридериксов, Велио, Фелейэенов, Френкелей, Захертов, Местмахеров, а также получивших баронский титул от великого герцога Гессен-Дармштадтского Гинцбургов, и, наконец, всемирно известных Ротшильдов.
42
дипломатическом поприще следует признать его переговоры с Оттоманской империей ("Блистательной Портой", как именовали ее в те времена) в ходе неудачного Прутского похода Петра I в 1711 году, когда царь вместе с тридцатитысячной армией был окружен пятикратно превосходившими силами турок без малейших шансов на успешный прорыв. С письменным приказом в кармане — во избежание позорного плена отдать союзникам турок — шведам — Псков и новую столицу Петербург — Шафиров сумел обвести представителей султана и отделаться ради освобождения своего государя вместе с воинством сравнительным пустяком — сдачей Азова. Однако во исполнение договора сам Шафиров был вынужден остаться заложником в Стамбуле. Царь Петр лично известил об этом мать Шафирова и жену Анну: "Мои госпожи, понеже господин подканцлер Шафиров ныне в учиненном миру был полномочным по учинении оного, турки просили, дабы ему и господину Михаилу Шереметеву у них до исполнения остатца, что для необходимой нужды и учинено. Того ради не имейте в том печали, ибо Богу извольшу, не замешкается там Петр. От речки Жижи, в день июля 1711"79.
Шафиров находился в турецком плену два с половиной года, неоднократно подвергаясь арестам и угрозам физического насилия. В одном из писем царю он сообщал: "Держат нас в такой крепости, что от вони и духа в несколько дней вынуждены будем умереть"80.
Здесь надо указать, что сохранилась обширнейшая переписка Петра со своим вице-канцлером. Шафиров, одним из первых введший в русскую дипломатическую практику шифрованную корреспонденцию, разработал для сношений с государем особый код. Кстати, именно Шафирову Петр поручил дешифровку дипломатических депеш, поскольку, как уже указывалось, вице-канцлер знал большинство западных языков и даже турецкий81. До наших дней дошла любопытная записка Шафирова русскому послу в Париже А.А.Матвееву, датированная 1706 годом: "Почты заморской течение ныне весьма пресеклось, и уже третья неделя не бывало
43
ни к кому писем /.../ При сем /.../ азбуки две новые посылаю /.../, понеже Старая наша уже во многих случаях пропадала в войсках и, может быть, что есть и в неприятельских руках. Того ради изволишь сих двух одною, которую получишь невредно, о всех секретных делах писать"82.
Однако, даже находясь в положении "посла-заложника", Шафирову удалось подкупить не только нового визиря, но даже и мать султана, не говоря уже о взятке крымскому хану ни много, ни мало в сто двадцать тысяч рейхсталеров. Естественно возникает вопрос: откуда Шафиров в своем положении мог так свободно оперировать громадными суммами? Известно, что царь неоднократно требовал от Сибирского приказа высылать Шафирову через Посольский приказ в Стамбул для подкупа турок лучших соболей и чернобурок83. Однако этого явно не хватало. Существует предположение, что миссию Шафирова при посредничестве аккредитованных при дворе султана английского и голландского послов субсидировали стамбульские евреи-купцы.
В свою бытность в Турции Шафиров не мог не встретить выходца из Португалии врача и дипломата Даниэля де Фонсеку — маррана по происхождению. Подобно множеству семейств португальских евреев, пережила трагедию и семья де Фонсеки: прадед был сожжен инквизицией за тайное исповедывание иудаизма, отцу пришлось бежать из страны. Восьмилетним мальчиком Даниэль вместе со своими братьями был пострижен в монахи и уже в совершеннолетнем возрасте, находясь в монастыре, тайно вернулся к религии предков. Попав под подозрение тайного трибунала инквизиторов, де Фонсека бежал в Париж, где принялся за изучение медицины. Получив диплом врача, он уехал в Турцию, где перестал делать тайну из своего иудаизма. Прирожденный талант вкупе с приобретенными знаниями позволил де Фонсеке стать одним из наиболее влиятельных деятелей Порты того времени. Искусство врачевателя снискало ему славу и доверие среди визирей и пашей, что позволило не только приносить весьма
44
ощутимую пользу своему гонимому народу, но и играть достаточно заметную роль на европейской арене. Так, после Полтавского разгрома он оказал помощь Карлу XII в его сношениях с султаном. По-видимому, де Фонсека состоял также и на секретной французской службе. До 1719 года он работал врачом во французском посольстве в Стамбуле.
В пору пребывания Шафирова в Турции внешнеполитическая ориентация Франции начала склоняться в сторону России. Не здесь ли следует искать причину необыкновенной удачливости Шафирова в его деятельности на турецкой земле? Не помог ли де Фонсека своими связями соплеменнику? Не исключено, что именно он протежировал Шафирову перед матерью султана. Никаких документальных сведений об этом, равно как и о получении информации от де Фонсеки, в бумагах Петра I не сохранилось, несмотря на имеющуюся в руках исследователей весьма значительную переписку Шафирова с царем. Но это и не удивительно, поскольку осторожный Шафиров, боясь перлюстрации, мог не доверять бумаге источник своей информированности о планах Оттоманской империи даже в зашифрованном виде.
Нам осталось лишь кратко досказать судьбу Даниэля де Фонсеки. В 1719 году он с разрешения французского посольства и с согласия турецкого правительства переехал в Бухарест, где по приглашению князя Николая Маврокордата занял посты государственного советника и лейб-медика, что позволило ему содействовать антиавстрийской борьбе Франции. Затем де Фонсека вернулся в Стамбул, где, оставаясь врачом французского посольства, стал одновременно лейб-медиком султана Ахмета III, после свержения которого вернулся во Францию и провел остаток дней в общении с интеллектуальной элитой своего времени, в том числе с Вольтером. Вот с каким человеком столкнула судьба Петра Шафирова!
Итак, Шафирову удалось минимальной для царя, но весьма существенной для себя самого ценой заключить выгодный России мир, и в декабре 1714 года он
45
вернулся в Петербург, где полностью одобривший его действия в Турции Петр пожаловал "послу-заложнику" чин действительного тайного советника и высший орден — Андрея Первозванного. Позднее Шафиров путем нескольких договоров с европейскими государствами полностью изолировал на континенте пребывавшую в те времена в состоянии внутриполитической нестабильности Швецию. Это предопределило максимально благоприятный для России исход русско-шведских мирных переговоров, увенчавшихся подписанием в 1721 году Ништадтского мира. Но к тому времени главный зодчий внешнеполитического фундамента, на котором в том же 1721 году возвысилась Российская империя, был уже не у дел.
Значительная часть деятельности Петра Шафирова прошла на дипломатическом поприще. Но он сыграл важную роль и во внутриполитических реформах Петра. По словам одного немецкого историка, лишь немногие русские сановники оказали державе и лично государю столь великие услуги, как Шафиров, которого можно без сомнения назвать одним из наиболее ярких "птенцов гнезда Петрова", сыгравшим неоценимую роль в разработке и реализации грандиозных преобразовательных планов той эпохи. Недаром на обложке одного из крупнейших русских исторических журналов "Русская старина", издававшегося Петром Бартеневым, в перечне наиболее выдающихся людей России всех времен (числом около пятидесяти) наряду с Пушкиным, Суворовым, Радищевым, Державиным, Сперанским названы десять фамилий петровского времени: Головины, Борис Голицын, Артамон Матвеев, Феофан Прокопович, Яков Долгорукий, Меншиков, Шереметев, Посошков, Макаров — и рядом с ними Петр Шафиров. В частности, являясь генерал-почтмейстером (совмещавшим функции руководителя не только почтового, но и транспортного ведомства), он образцово поставил службу, соединив Россию с Западной Европой.«В числе ближайших сподвижников царя он одним из первых подписал "Ду-
46
ховный регламент", упразднивший патриаршество.*
Но, пожалуй, наиболее полно доверие государя выразилось в первенствующей роли Шафирова на суде над царевичем Алексеем. Вот как описывает иностранец встречу Петра I с сыном 3 февраля 1718 года: "Войдя в большую залу дворца, где находился царь, окруженный всеми своими сановниками, царевич вручил ему бумагу и пал на колени перед ним. Царь передал эту бумагу вице-канцлеру барону Шафирову и, подняв несчастного сына своего, распростертого у его ног, спросил его, что он имеет сказать"84.
Шафиров принимал участие (вместе с Г.И.Головкиным) в расследовании еще одного важнейшего дела об измене — доноса И.И.Искры и В.Л.Кочубея на малороссийского гетмана И.И.Мазепу. Тут Шафиров оказался не на высоте и не сумел разобраться в истинном положении дел. Но вместе с тем имевшие место обвинения в недобросовестной отношении к выяснению обстоятельств, выдвинутые впоследствии против обоих вельмож, представляются неосновательными. Действительно, оба они получали обильные подношения от гетмана, но не меньшие, если не большие — будем называть вещи своими именами — взятки вручались и "полудержавному властелину" Меньшикову. Таковы были нравы великорусских сановников еще со времен царя Алексея Михайловича: московские дьяки сидели на иждивении малороссийских старшин. Решающим в "деле Мазепы" стало благоволение к престарелому гетману (которому в ту пору было около семидесяти лет) царя Петра. Иван
______________________
* При проведении церковной реформы Петр 1 опирался на трех человек: Феофана щюкоповича, Гавриила Бужинского и Рафаила Зборовского. Один из них, Гавриил Бужинский, называемый современниками "евреянином", был преподавателем московской Славяно-греко-латинской академии, в качестве члена Синода ведал типографскими и школьными делами. В числе прочих Бужинский был составителем сборника "Юности честное зерцало" — основного руководства по воспитанию дворянских детей петровской поры.
47
Степанович Мазепа импонировал государю своей высокой личной культурой (гетман был незаурядным поэтом), светскостью и западным лоском. Мазепа был излюбленной мишенью доносов (за двадцать лет на него поступило двадцать доносов, ровно по доносу в год, что весьма свойственно российской практике), но все они не подтверждались. Заслуги Мазепы перед Петром, известные еще со времен первого Азовского похода, не остались втуне: гетман одним из первых был произведен в кавалеры высшего российского ордена — Андрея Первозванного. С другой стороны, Мазепа обесчестил Кочубея, что в глазах Головкина и Шафирова было вполне достаточным основанием для доноса на обидчика, а потому и царь, и его приближенные рассматривали донос как акт личной мести.
Как известно, для передачи доноса Кочубей прибег к помощи казака — выкреста Петра Яковлева (по-украински Яценко), который, прибыв в Москву, встретился с царевичем Алексеем и духовником царя Тимофеем Благовещенским. Вероятно, он был принят и самим Петром. Но к этому времени Мазепа уже прознал про донос и 24 февраля 1708 года написал царю письмо, в котором говорилось следующее: "Сим временем получил з Полтавы... подлинную ведомость, что житель тамошний полтавский, человек худородный, з жида перехрист, прозываемый Петр Яценко, имеючий там, в Полтаве, дом свой, жену и дети, а в Ахтырском полку промыслами, по обыкновению жидовскому, арендовыми упражняючийся... подал за рукой своею, все лжи превосходящую сказку, будто я Вашему царскому величеству неверен"85.
Тут к месту еще раз остановиться на проблеме историзма в творчестве А.С.Пушкина, который декларируется всеми исследователями. Как только что изложенная нами ситуация отражена в поэме "Полтава"?
Удар обдуман. С Кочубеем
Бесстрашный Искра заодно.
И оба мыслят: "Одолеем;
Врага паденье решено.
48
Но кто ж, усердьем пламенея,
Ревнуя к общему добру,
Донос на мощного злодея
Предубежденному Петру
К ногам положит, не робея?
И, как мы помним, далее на сцену выступает молодой казак, безответно влюбленный в героиню, но ощущающий меж ними социальную пропасть, а потому и не претендующий на предмет своего обожания, но готовый ради него на все и трагически переживающий бесчестье своего кумира. Итак, у Пушкина мотив личной мести сластолюбивому гетману выходит на первый план — и вряд ли это следует считать удивительным, поскольку поэт оперировал совокупностью материалов, доступных в его время. Тем не менее историческая точность в поэме до конца не соблюдена: происхождение этого молодого казака не указано. Избегают этого и современные историки. Но если Пушкин, возможно, игнорировал родословие Петра Яценко, считая его фактором второстепенным (вспомним его же ставшее классическим:
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин, —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид — и это не беда;
Беда, что ты Видок* Фиглярин),
то для советской исторической науки причина такого умолчания однозначна. Ну в самом деле, помилуйте, возможно ли, чтобы в святом деле спасения Родины активнейшую роль играл выкрест?!
Мазепа в своем письме к Петру сделал особый ак-
___________________
* Видок — нарицательное имя полицейского сыщика в 1820-1830-х гг. в России (по фамилии префекта парижской полиции.
49
цент на еврействе Яценко, но тут он просчитался. Мы уже упоминали, что для Петра была характерна поразительная по тем временам веротерпимость. Еще в свою бытность в молодости в Амстердаме более всего, пожалуй, его поразило миролюбие, "с которым жили в одном месте люди столь многих разных исповеданий", и тогдашней мечтой юного царя было внедрение аналогичного порядка в России. В этом смысле чрезвычайно любопытна судьба Петра Яценко. Он настолько понравился Петру, что царь не выдал его, в отличие от Кочубея и Искры, Мазепе, а предложил поселиться с семьей в Москве — мера весьма предусмотрительная, если учесть, что ожидало бы его в случае выдачи на Украину. Его перспективы однозначно выражены в надписи на надгробном камне, возвышающемся над могилой Кочубея и Искры в Киево-Печерской лавре: "...Року 1708, месяца июля 15 дня, посечены средь Обозу Войскового, за Белою Церковию на Борщаговце и Кошевом, благородный Василий Кочубей, судия генеральный; Иоанн Искра, полковник полтавский..."86. Царь писал Г.И.Головкину: "А Петра Яковлева вины кажется мало: толко, что он послан был к духовнику — письмами их; того для отпустить его жить в Москве или инуды куды в великороссийские города, а не в малороссийские" 8?.
Но самое интересное заключается в том, что и защищавшийся от обвинений при помощи антисемитских выпадов гетман тоже был достаточно веротерпим, и в его окружении, даже среди ближайших сподвижников, можно обнаружить множество крещеных евреев. Так, в доносе Кочубея на Филиппа Орлика так говорится о происхождении тестя Орлика Павла Герцика: "Герцик, жид з Умани, зашол в час блиской войны до Полтавы... и застало его там дело войны Хмельницкой, где, яко всюду, жидов бито, так ему тае же смерть мела быти, но он, еще никому досады не учинивши, зложился крещением... и назван в святом крещении Семеном"88. Заметим для начала, что Кочубей, как видно, не брезговал доносом как средством политической борь-
50
бы, а потому отношение к его доносу на Мазепу как к исключительно личной мести, пусть и справедливой, производит впечатление чрезмерного прямодушия. Что же касается Семена Герцика, то по иным сведениям он крестился в 1650 году, а его сын Павел Семенович в 1675-1695 годах был уже полковником малороссийского казачьего полтавского полка (читатель должен учитывать, что по тем временам должность полковника относилась к разряду высших). Сын же Павла Семеновича Герцика Григорий Павлович стал одним из самых преданных сторонников Мазепы и Орлика, бывшего мужем его сестры89. Около года Григорий Герцик проучился в Киеве "науке латинской". По всей видимости, он получил медицинское образование, сослужившее ему потом хорошую службу. В 1705 году он стал полтавским наказным полковником, а после Полтавской битвы вместе с братьями Иваном и Афанасием бежал в Турцию. Григорий Герцик присутствовал при кончине гетмана Мазепы в турецкой крепости Бендеры 28 августа 1709 года и перевез тело покойного для погребения в Галац. После выборов его шурина Филиппа Орлика гетманом Григорий Герцик стал генеральным есаулом, то есть вторым человеком в первом украинском эмигрантском правительстве. Активная борьба Герцика за проигранное дело приводила его то в Запорожье, где он пытался поднять восстание запорожских казаков, то в Константинополь, где целью его усилий было достижение признания Оттоманской империей независимости Украины.
Тут-то и скрестились пути Герцика и Шафирова, который, как известно, в это время находился на положении "полномочного заложника" в Турции. В августе 1712 года Шафиров сообщал русскому правительству, что украинские эмигранты возбуждают турецкий двор против России и именно их действия — основная преграда на пути к установлению русско-турецкого мира. Для устранения этой помехи хитроумный сын своего века советовал прибегнуть к давлению, принудив находившихся в царских руках родственников руководи-
51
телей украинской эмиграции написать им письма с тем, чтобы под страхом казни близких заставить их либо вернуться на родину, либо отселиться подальше от русских границ. Его совет был принят во внимание — сохранились два письма жен братьев Герциков своим мужьям90 .
Не менее примечательна и дальнейшая судьба Григория Герцика. С 1715 года он вместе с братьями жил в Стокгольме, откуда (все еще оставаясь генеральным есаулом) был послан гетманом Орликом в Речь Посполитую. В 1719 году Григорий Герцик был похищен в Речи русскими агентами и доставлен в Петербург, где его ожидал каземат Петропавловской крепости. В 1721 году он дал подробные показания о жизни украинской эмиграции в Бендерах и Стокгольме. Петр сохранил Григорию Герцику жизнь. Некоторое время его держали под стражей в Адмиралтействе, а в 1727 году по его же собственной просьбе перевели в Москву. В "первопрестольной" Герцик крайне бедствовал, хотя и занимался врачебной практикой: достаточно сказать, что, когда в 1732 году он овдовел, у него не было денег похоронить жену. Лишь в 1735 году его освободили из-под ареста с запретом возвращаться на родину. Дата смерти Григория Герцика осталась неизвестной. Его многочисленное потомство внесло зримый вклад в историю русской культуры.
Вообще еврейское происхождение — не редкость среди малороссийского дворянства. Тогдашний генерал-губернатор Малороссии выдающийся военачальник П.А.Румянцев-Задунайский в письме императрице Екатерине II сетовал в 1766 году, что при выборах малороссийских депутатов в созванную Екатериной в рамках своей политики "просвещенного абсолютизма" "Комиссию" по выработке нового "Уложения" (свода законов) ни одно собрание не обходится без взаимных попреков в "худородстве", причем каждое обвинение тут же подкрепляется уже готовой генеалогией "самознатнейших вельмож из мещан и жидов" 91. Кстати, императрица и сама это прекрасно знала: внуком крещеного еврея Новицкого(?) был не
52
более и не менее как прославленный канцлер Екатерины II светлейший князь и граф Священной Римской империи Александр Андреевич Безбородко! Из других малороссийских родов еврейского происхождения укажем Бороховичей, Модзалевских, Мировичей (к ним принадлежали сторонник Мазепы Федор Мирович и вошедший в русскую историю своей неудачной попыткой дворцового переворота и освобождения из шлиссельбургского заточения свергнутого императора Ивана Антоновича поручик Смоленского полка Василий Мирович), Нахимовских (ранее называвшихся Нахименко, среди которых также многие ушли вместе с гетманом Мазепой в Турцию; из этого рода — герой Синопского разгрома турецкого флота и руководитель обороны Севастополя в Крымской войне адмирал П.С.Нахимов92.
Петр Шафиров никогда, по-видимому, не забывал, какая кровь течет в его жилах (да даже если б и хотел забыть, ему бы это не позволили) и часто использовал контакты со своими соплеменниками во благо российское. Мы уже упоминали о его связях с евреями во время "турецкого сидения". Тогда же в одном из писем царю он советовал связаться с неким "жидом"-банкиром, фамилия которого осталась невыясненной, и занять у него пару миллионов на помощь датчанам в их антишведской борьбе: "Еще ревность моя не допускает умолчать, что на память мне приходит, что главный ваш интерес в том состоит, чтобы усилить дацкого, как на море, так и на сухом пути. И для того б изрядно занять миллион-другой у того жида*... и с тех денег прикупить кораблей; а войско как нибудь, или водою, или сухим путем... могли в сердце Швецкой земли вступить и тем принудить их к миру" 93.
В памятной записке русского агента в Бреславле (ныне Вроцлав) Резе сообщается, что "в 1717 году, он доносил царю посредство барона Шафирова, что не-
______________________
* По-видимому и царь, и Шафиров хорошо знали, к какому "жиду" следует обратиться!
53
которые значительные еврейские торговые дома в Германии предлагали ему, если царем разрешено будет нескольким еврейским семьям основать свободные конторы в Москве, Петербурге и Архангельске и пользоваться при этом свободой богослужения в своих синагогах, то эти германские еврейские торговые дома внесут в компанию персидской торговли 300000 рейхс-талеров. Это предложение, по словам Резе, было одобрено Царем, но потом они потребовали еще от русского правительства гарантии в безопасности и их торговли с Персией и на поданый Резе об этом проект никакого решения ему дано не было" 94.
Но, печась о могуществе, славе и достоянии российском, Шафиров оставался сыном своего века, а потому не забывал и собственный карман.
В отличие от основной массы сановников "петровского извода", в прямом смысле слова попавших "из грязи — в князи", он был не из бедного рода. Если поначалу по "царевой службе" Шафиров получал 30 рублей в год жалованья и по 20 копеек в день "харчевых", что в сумме составляло 103 рубля в год95, то со временем, накапливая влияние и связи, он добился стремительного роста своих доходов. Уже в 1709 году Шафиров приобрел в Москве три двора за Никитскими воротами (купчие на них сохранились до наших дней) 96.
Вместе с еще двумя сподвижниками Петра I — Апраксиным и Толстым — Шафиров основал в Москве мануфактурную компанию по производству штофа, бархата, шелковой парчи и прочих дорогих тканей, получил от правительства не только широкие привилегии, но и казенную ссуду суммой в 37 тысяч рублей, а также освободившееся после перевода столицы в 1712 году из Москвы в Петербург здание Посольского приказа. Общий капитал компании составил гигантскую по тем временам сумму — около миллиона рублей! Государство снабжало мануфактуру и бесплатной рабочей силой. Так, в 1719 году на нее было прислано с каждого "прядильного дома" Москвы и Петербурга по десяти
54
"винных баб". (Поскольку мануфактуры по мысли Петра должны были стать преемницами монастырей как нравственно-исправительных учреждений, на них по указам ссылали для исправления "виновных девок и баб"97). Когда после ареста Шафирова мануфактура перешла к его родственнику Евреинову, на одной лишь шелковой фабрике работало полторы тысячи человек!98.
Шафиров был участником строительства зеркального завода. 4 мая 1707 года он требовал от дьяков Посольского приказа "сыскав, взять из ремесленных людей и из Серебрянников из молодых ребят, которые знают, как на серебре горшки делать, в которых, с разными составами выжигу выжигают и серебро плавят . Вместе с Меншиковым Шафиров владел громадными и очень прибыльными промыслами ворвани (моржового, китового и трескового жира) на Белом море.
Не брезговал Шафиров и тем, что на современном нам языке уголовного права именуется "использованием служебного положения в корыстных целях". Мы уже говорили, что он (наряду с прочими петровскими вельможами, среди которых упоминались имена Меншикова и Головкина), по некоторым утверждениям современников, находился на постоянном жалованье у гетмана Мазепы, однако никогда даже самые лютые его ненавистники не узрели в этом причину шафировского промаха при расследовании доносов о гетманской измене русскому делу, поскольку это было абсолютно созвучно духу эпохи. Преемник Мазепы на посту гетмана Левобережной Малороссии И.И.Скоропадский подарил Шафирову два богатых села — Панурицу и Вербу.
Шафиров извлекал выгоду и из протежирования многим предпринимателям. Если упомянутая ранее попытка привлечения в Россию капиталов германского еврейства может в определенной степени рассматриваться как стремление укрепить положение своих соплеменников, то абсолютно девственной в этом смысле и продиктованной исключительно сочетанием государственных интересов и личной выгоды представляется поистине историческая протекция, оказанная Шафировым
55
Демидовым — клану, который наряду со Строгановыми может без сомнения называться основоположником экономического взлета России.
Первым шагом к славе и богатству Демидовых явился, как это часто бывает, случай. У проезжавшего через Тулу Шафирова испортился пистолет работы знаменитого мастера Кухенрейтера. Никита Демидов не только исправил поломку, но и изготовил точную копию пистолета, по своим качествам ничуть не уступавшую оригиналу (не здесь ли коренятся истоки фабулы лесковского "Левши"?!). Этим и воспользовался Шафиров, по достоверному свидетельству дважды устраивавший встречи Никиты Демидова с царем. Впоследствии Демидов никогда не забывал об этом. На протяжении многих лет Шафирова и Демидова связывали тесные отношения, косвенным отражением которых стало тянувшееся полтора года (с сентября 1733 по март 1735 годов) и в конце концов закрытое следствие по доносу о взятке в 3 тысячи рублей, которую Демидов якобы дал Шафирову как президенту Коммерц-коллегии 100. По-видимому, Демидов передал по наследству вместе со всеми капиталами и свой филосемитизм, поскольку его потомок, городской голова "отца русских городов" и одного из оплотов антисемитизма в России — Киева, Павел Петрович Демидов князь Донато издал в Петербурге в 1883 году (то-есть сразу же после "девятого вала" еврейских погромов на юге империи) брошюру "Еврейский вопрос в России", в которой активно защищал равноправие евреев, чем вызвал лютый вой антисемитов 101 .
В 1713 году Шафиров начал строить в Петербурге, по проекту неизвестного архитектора, свой собственный дом, но с прошествием времени скромность первоначального замысла перестала его удовлетворять, и он пригласил для переделки дома архитектора Б.К.Растрелли и его сына — в ту пору начинающего архитектора, а позднее классика русского зодчества XVIII века. Фасад дома Шафирова работы Растрелли-младшего сохранился до наших дней. Растрелли возво-
56
дил и дворец дочери Шафирова княгини В.П.Хованской на берегу Невы неподалеку от Адмиралтейства102. Любопытно, что дом Шафирова располагался по соседству с дворцом дядьки царя Петра — Никиты Моисеевича Зотова. Учитывая уже цитированное донесение иезуитов об еврейском происхождении Зотова, такое соседство, быть может, явилось не случайным.
Короче говоря, на государственном поприще Шафиров, подобно всем остальным петровским вельможам, сумел колоссально разбогатеть. Во всяком случае, историки причисляют его состояние к одним из самых больших в истории России 103.
Естественно, стремительный рост как финансового благополучия, так и влияния на государя не могли оставить равнодушными могущественных конкурентов. Да и сам статус фаворита в воздвигавшейся системе абсолютной монархии был весьма зыбок и в полной мере зависел от совокупности случайностей, особенно если эти случайности зачастую тщательно подготавливались политическими противниками. Пожалуй, наиболее ярко это положение подтверждается бытовавшей позднее, в царствование дочери Петра императрицы Елизаветы Петровны, расхожей формулой, характеризовавшей положение фаворита: "быть в случае".
Однако крах карьеры Петра Шафирова был связан не только — и даже не столько — с этими, чисто конкурентными, причинами, но с более фундаментальной, пронизывавшей всю эпоху Петра и явившейся, по существу, ее сутью — столкновении новой знати со старой; столкновением, столь трагически отразившемся именно на судьбе Шафирова, предельно выражавшего собою тип новой, "петровской", аристократии. Чуть позже мы подробно расскажем о потомках Петра Шафирова, здесь же лишь отметим, что всех своих шестерых детей — сына и пятерых дочерей — он выдал за представителей старинных аристократических родов, ведших свои генеалогические древа от Рюриковичей и Гедиминовичей. И в силу вновь сложившихся родственных связей Шафиров, один из основных инициаторов и про-
57
водников преобразований петровской эпохи, оказался на стороне "старой" знати в смертельной схватке со знатью "новой" и в первую очередь — ее вождем Александром Даниловичем Меншиковым.
При этом необходимо отметить, что Шафирова с Меншиковым связывали не только совместное предпринимательство (что уже само по себе может в определенных случаях стать причиной лютой вражды), но и личная дружба. Одним из редких личностных докуметальных свидетельств тому может служить шутливое письмо Шафирова Меншикову, ярко высвечивающее и нравы той эпохи, и образ самого Шафирова: "Светлейший князь, мой милостивый государь. Вашей светлости прошу прощения, что по сие число не услужил вам писанием своим, ибо с самого приезда своего в непрестанных трудах славленных обретаемся, которое и по сие число еще продолжается, и ничто нам трудно не стало, как избрание всешутейшего папы*, о котором мы вдвои сутки непрестанно молитву Бахусу приносили, чтоб великия от того источники протекли, и от того труда трое нас было и занемогли, а имянно Иван Алексеевич**, Павел Иванович*** и я; однако ж меня Бог скоро освободил, а Иван Алексеевич чуть не скончался, припал паралич, а Павлу Ивановичу огневая (белая горячка — С.Д.) было припала, но ныне есть обоим облегчение. Москва, 5 января 1718 г."104.
Из этого послания видно, что в начале 1718 года отношения между Шафировым и Меншиковым были вполне приятельскими. В июне того же 1718 года указом, подписанным Меншиковым, Шафиров получил в "веч-
____________________
* Первый "князь-папа" (или, как он титуловался полностью, "всешутейший отец Иоаникит, пресбургский, кокуйский и все-яузский патриарх"), уже упоминавшийся нами "дядька" царя Никита Моисеевич Зотов умер в октябре 1717 года, а в декабре того же года на эту шутовскую должность был избран боярин Петр Иванович Бутурлин.
** Мусин-Пушкин.
*** Ягужинский.
58
ное потомственное владение" дома и усадьбы в Ревеле (нынешней Таллин), причем характерно, что решение об этоь пожаловании было принято практически молниеносно: прошение Шафирова датируется 24 июля, а указ — 28 июля105.
Столкновения начались позднее и достигли своей кульминации в 1722 году, когда император Петр находился в Персидском походе. Причиной ссоры между всесильным временшиком и вице-канцлером многие современники, по-видимому, вполне справедливо сочли дележ барышей от совместной беломорской компании. Но на поверхности событий разгорелся бурный скандал в Сенате, спровоцированный Меншиковым, в ходе которого Шафиров обвинил своего противника в незаконном межевании Почепских земель (на Брянщине), а тот в свою очередь указал на протекцию, которую Шафиров оказывал своему брату Михаилу Павловичу, члену Бург-коллегии. В атаку на Шафирова включился обер-прокурор Сената Г.Г.Скорняков-Писарев, который к уже выдвинутым против вице-канцлера обвинениям присовокупил также сокрытие своего еврейского происхождения и связь с некрещеными родственниками: "Михайла Шафиров (брат Петра Павловича — С.Д.) не иноземец, но жидовской породы, холопа боярского прозванием Шаюшки сын, а отец Шаюшкин был в Орше у школьника* шафором, которого родственник и ныне обретается в Орше, жид Зельман"106. Необходимо заметить, что, независимо от того, правду ли говорил Скорняков-Писарев или лгал, создается ощущение не внезапно вспыхнувшей ссоры, а заранее обдуманного и подготовленного наступления на Шафирова: уж чересчур осведомленным и хорошо ориентирующимся в даже весьма отдаленной родне вице-канцлера предстает обер-прокур Сената. Шафиров отверг выпад Скорнякова-Писарева указанием на знакомство государя еще с его отцом и получение дворянства еще в цар-
_____________________
* по-видимому, имеется в виду меламед
59
ствование Федора Алексеевича*. Ведший следствие П.И.Ягужинский так писал кабинет-секретарю А.В.Макарову: "...Григорий Григорьевич, рьяся против сего не по его нраву учиненного дела (имеется в виду "Почепское межевание" — С.Д.), вступил чуть ли не со всеми сенаторами в злобу, а особливо с Петром Павловичем Шафировым за брата Михаила, которого между иными поносительными словами написал в предложении своем: "жидовского рода и отца их холопа боярского Шанявку". Я надеюсь, что такая моей апробации не может иметь: ибо тогда, милостью государевой однажды уже кто посвящен прежние все низости и малородства тем покрыты..."107. У генерал-прокурора Сената, генерал-аншефа, обер-шталмейстера и кабинет-министра Павла Ивановича Ягужинского (которого автор исторических романов Л.Д. Мордовцев считал евреем) обилие чинов и регалий сочеталось с редкостной по тем временам неподкупностью. И, действительно, учрежденная императором для расследования "дела Шафирова" комиссия полностью игнорировала сокрытие "жидовства", но признала обвиняемого виновным в казнокрадстве, завышении почтовой таксы, укрывательстве в своих поместьях беглых крепостных и в сокрытии 200000 рублей, принадлежавших казненному князю Матвею Петровичу Гагарину. Несмотря на то, что: а) вряд ли можно было найти хотя бы одного петровского сановника, не запускавшего при случае руку в казну (кое-кто свою длань оттуда попросту не вынимал!); б) беглым крепостным под шафировской властью жилось много лучше, чем у прежних хозяев; в) имущество князя Гагарина и по закону не выходило из владения кланом Шафировых, поскольку дочь вице-канцлера Анна Петровна была замужем за сыном казненного, — Шафиров был приговорен к смерт-
____________________
* В недавно опубликованной в СССР и уже цитированной мной книге историка Н.И.Павленко "Петр Первый" в сочувственном по отношению к Шафирову изложении суда над ним национальное обвинение, естественно, не упоминается.
60
ной казни, которая одним из историков была признана явно не соответственной проступкам обвиняемого*, а другим — сочтена черной неблагодарностью императора Петра по отношению к своему сподвижнику109.
Думается, что разгадка императорской жестокости лежит в сфере психологической: глубоко, скажем мягко, неуравновешенный Петр не захотел нести нелегкое бремя благодарности столь много сделавшему и лично для императора, и для России Шафирову и использовал склоку как удобный повод для избавления от него (что вообще весьма свойственно деспотичным натурам). Возможен и иной вариант ответа. Его мы коснемся в конце нашего повествования.
Морозным утром 15 февраля 1723 года толпы москвичей запрудили Кремль, чтобы поглазеть на незаурядное зрелище — казнь вице-канцлера и сенатора Петра Павловича Шафирова. По свидетельствам очевидцев, осужденный вел себя мужественно, по русскому обычаю обратился лицом к церкви, несколько раз перекрестился, после чего встал на колени и припал головой к плахе. Палач взмахнул топором — и всадил его в колоду подле головы обреченного, а кабинет-секретарь А.В.Макаров зачитал императорский указ о замене Шафирову смертной казни ссылкой в Сибирь за, как было сказано, оказанные государству услуги. Поднявшегося на ноги заплаканного Шафирова (как ни прекрасно держался наш герой, а потрясение все же чудовищное!) свели с эшафота и повели в Сенат, где многие сенаторы жали ему руку и поздравляли со спасением. Лейб-медик Говн, как говорили в ту пору, "отворил ему кровь", и Шафиров при этом заметил: "Лучше было бы, если бы выпустили мне кровь из большой жилы, дабы прекратить мои мучения " 110 .
Необходимо отметить, что сочувствие к опальному проявили и все иностранные представители при рус-
_____________________
* Уже упоминавшийся нами советский историк Н.И.Павленко считает, что имеющиеся источники не дают убедительного объяснения причин столь жестокого решения Петра 108 .
61
ском императорском дворе, и, возможно, именно их заступничество спасло ему жизнь. Недаром, как писал современник, "посланники могли полагаться на данное им (Шафировым — С.Д.) слово, что много делает к чести государственного министра"111. Справедливость требует признать, что Петр I наказал, хоть и не в равной мере, всех участников склоки: Меншиков вышел из доверия государя, Скорняков-Писарев был сослан в Сибирь, да и прочие не остались "обделенными".
Приговор Шафирову сочетался с конфискацией имущества, после которой он уже никогда не смог восстановить свое былое могущество. Однако своих дочерей он успел выдать замуж до краха и дал за ними богатое приданое. После конфискации в доме Шафирова на Петербургской стороне разместилась Академия наук, где 27 декабря 1725 года и прошло ее первое публичное собрание112. Там же находилась и Первая академическая гимназия113. Почти пятьсот книг из библиотеки бывшего вице-канцлера вместе со старинными рукописями легли в основу Академической библиотеки114. Тем не менее вряд ли следует считать финансовое состояние Шафирова безвозвратно подорванным конфискацией, поскольку после его смерти с публичных торгов продавались закупленные им кожи, а также почти шесть с половиной тысяч пудов ворвани по 30 копеек за пуд.
Шафиров не оставил после себя ни дневников, ни мемуаров. То была эпоха действий. Век воспоминаний лишь брезжил на историческом горизонте (сколько их написали шафировские потомки!). Поэтому трудно понять его внутренний мир, "заглянуть в его душу". И тут нам на помощь приходит Лев Николаевич Толстой. В ходе работы над незавершенным романом из эпохи Петра I великий писатель, заинтересовавшись Шафировым, сделал некоторые выписки из "Словаря достопамятных людей Русской земли", составленного Д.Н.Бантыш-Каменским. Что же привлекло его внимание? "Шафиров. Хотя он был малого роста, чрезвычайной тол-
62
щины и едва передвигал ноги, но соединял ловкость в поступках с великою приятностью в лице. Толстый, жидовской породы. Во время похода Петра Великого в Персию произошла в Москве между Шафировым, обер-прокурором сенатским Скорняковым-Писаревым и князем Меншиковым страшная ссора. Писарев дал предложение сенату, исполненное желчи, в котором называл барона Шафирова сыном одного боярского холопа, прозваньем Шаюшки, и притом жидовской породы. Шафиров, со своей стороны, доказывал, что дядя родной Писарева за воровство повешен. Обер-прокурор представил тогда жалованные грамоты и просил не принимать более от Шафирова подобных прежним ябеднических, бездельних, многоглаголивых и из лжи сплетенных доношений.
Язык, знание, цепкость. Шафиров оказал великую твердость во время своего несчастья"115. Из многогранной и насыщенной событиями жизни Шафирова писатель обратил внимание на скандал в Сенате, указав на единственное обвинение — в еврейском происхождении, так кстати, и не попавшее в обвинительный акт. По-видимому, именно в происхождении Шафирова Толстой увидел генерализирующую причину нападок на него. А из черт характера писатель выделил "язык, знание, цепкость", между тем как у Бантыш-Каменского стоит не "цепкость", а "ловкость"116. На наш взгляд, это — не случайная описка, особенно если мы обратим внимание на последнюю фразу в выписке Толстого, касающуюся поведения Шафирова перед лицом обрушившихся на него бед. Вот где лежит ключ к пониманию его характера! Жизненная твердость и цепкость! Это ли не наследие его еврейских предков?!
Именно эти качества и позволили Шафирову перенести все выпавшие на его долю удары судьбы. Император сохранил жизнь, но не помиловал — и Шафиров вместе с семьей отправился в ссылку, правда, не в Сибирь, а в Новгород, где и обретался до смерти Петра I. С восшествием на престол Екатерины I в жизни изгнанника наступила светлая полоса. Императрица, хотя и благоволила к Меншикову, но сочла необ-
63
ходимым проявить снисхождение к человеку, который, по высказыванию одного из современников, "имел самую умную голову в царстве".
Вернувшись из ссылки, Шафиров вновь принял на себя заботы об отношениях России с соседними державами: вел переговоры с Персией, Турцией, — однако пост вице-канцлера был им утрачен безвозвратно. Его преемником стал его же ученик А.И.Остерман. Но это не означает, что ссылка стала непреодолимой преградой на пути Шафирова к "высочайшим" милостям и наградам. Царствовавшая с 1730 года императрица Анна Ивановна не забыла, чьей искусной политической игре она была обязана своим шансом на державную карьеру. В 1733 году Петр Павлович Шафиров вновь стал президентом Коммерц-коллегии и сенатором, а в 1734 году — действительным тайным советником. На этих постах его и застигла смерть 1 марта 1739 года на шестидесятом году жизни.
У Шафирова было много отличительных достоинств государственного деятеля. Но среди прочего он обладал даром публициста, что не было свойственно ни одному из сподвижников Петра.
Мы уже упоминали о том, что знание иностранных языков позволило ему в начале своего жизненного пути заниматься переводами, среди которых были и опубликованные: "Иоанна-Гендрика Фохта королевства свейского математика гистории календарь на 1691 год", "Календарь о малобываемых вещах Ягана-Гендрика Фохта королевства Свейского математика на 1695 лето", "Исторический календарь Ягана-Гендрика Фохта... на 1696 лето", "Павел Галкен. Математических хитростных тонкостей календарь 1697-е лето..." Учитывая, что в конце XVII века календари носили более общий характер и знакомили читателя с самыми разными сторонами человеческой деятельности, можно без сомнения утверждать, что переводы молодого Шафирова внесли существенный вклад в пропаганду достижений западной культуры.
Его перу принадлежит и составленная для внука Пе-
64
тра Великого царевича Петра Алексеевича (будущего малолетнего российского императора Петра II) "Дедикация, или приношение царевичу Петру II о делах его величества государя Петра I".
Но главным публицистическим трудом его жизни стало "Рассуждения, какие законные причины его царское величество Петр Первый, царь и повелитель всероссийский и протчая, и протчая, и протчая, к начатию войны против короля Карола XII Шведского 1700 году имел...", — написанное в 1716 году по приказанию Петра I обоснование причин возникновения Северной войны. Шафиров столь мастерски решил поставленную перед ним задачу, что в 1722 году это сочинение было дважды переиздано невиданным для той эпохи тиражом — двадцать тысяч экземпляров! 117. Позже оно было переведено на немецкий язык. Помимо значительного вклада в историографию, этот шафировский труд ценен своим филологическим новаторством. Автор ввел в "Рассуждения" несколько новых слов, которые стали неотъемлемыми элементами словарного фонда русского языка. Так, он, вероятно, одним из первых употребил в современном значении слово "гражданин" ("граждане российские"). Еще более поразительно введение в русский язык слова "революция": "Но дабы всяк яснее о последующих революциях (отменах) древних известие имел, и того надлежит до изъяснения того сие, что потом помянутого короля Эриха братья... учиня на него возмущение, с престола его низвергли". Шафиров не только создал русский эквивалент латинского слова, но и дал его очень точное толкование — "отмена", подчеркивая его основной смысл — отмену старого строя, образа правления, резкую перемену в обществе. В целом нельзя не присоединиться к оценке советского историка, написавшего: "Сила логики, широта образования, умелое использование первоисточников, талант полемиста позволили Шафирову создать труд, который, несомненно, оставлял глубокое впечатление у читателей"118.
65
III
Петр Павлович Шафиров был женат на Анне Степановне (Самуиловне) Копьевой, не только своей землячке, но и, подобно мужу, принадлежавшей к одному из принявших в тяжкую годину крещение еврейских кланов Смоленска.
Основатель рода Копьевых отец Анны Степановны Степан (Самуил) Иванович Копьев вступил в российское подданство после взятия русскими Смоленска в 1655 году. Один из его сыновей, Данило Степанович, стал впоследствии обер-комиссаром в Верхотурье (на Урале), а другой, Самойло Степанович, — членом ревизион-коллегии (центрального контрольно-финансового ведомства Российской империи в XVIII веке). Один из его потомков, Петр Данилович Копьев, был воеводой в Цивильске (ныне Чувашской АССР), где в 1771 году погиб от рук восставших крестьян и казаков, ставших впоследствии ядром пугачевской армии. Наибольшей известности среди Копьевых достиг Алексей Данилович (1767-1846 гг.), служивший в армии, при Павле I разжалованный в рядовые, но восстановленный в чинах и званиях Александром I и дослужившийся до генерал-майорского чина. Однако он снискал известность не своими полководческими заслугами, а драматическим талантом. Его пьесы "Обращенный мизантроп, или Лебединая ярмарка", "Что наше, того нам и не надо" с успехом шли на столичных сценах в конце XVIII — начале XIX веков. Помимо этого, Алексей Данилович прослыл одним из сильнейших русских шахматистов своего времени 119.
До сих пор не вполне ясно, сколько детей было у Петра Шафирова. Если число дочерей — пятеро — признается всеми источниками, то в отношении сыновей данные расходятся: в основной массе исторической литературы, имеющей касательство к этому сюжету, упоминается лишь один сын Шафирова — Исай Петрович, однако в примечаниях к "Письмам и бумагам императора Петра Великого" говорится о двух сыновьях120.
66
По-видимому, один сын умер в раннем детстве.
Исай Петрович Шафиров* родился в Москве 9 мая 1699 года. Получив прекрасное образование (уж кто-кто, а Шафиров старший знал важность этого!), и не только дома, но и в Париже под руководством русского посла при версальском дворе барона И.Шлейница. Исай Петрович вернулся в 1720 году в Россию и в следующем году женился на Евдокии Андреевне Измайловой — дочери ближнего стольника царя Ивана Алексеевича, бывшего впоследствии (в 1701-1707 годах) русским посланником в Дании (и, соответственно, непосредственным подчиненным Шафирова-старшего), а в последние годы жизни (он умер в 1714 году) — нижегородским губернатором. Ссылка Петра Павловича в Новгород не только не навлекла опалу на сына, но, напротив, именно в это время Исай Петрович был принят на службу переводчиком (вот когда пригодилось его прекрасное знание иностранных языков). Когда императрица Екатерина I помиловала Шафирова-старшего, Шафиров-младший был зачислен в Герольдмейстерскую контору, а позже был откомандирован в помощь собственному отцу в составлении истории царствования
Петра I. 13 марта 1734 года Исай Шафиров был назначен советником Вотчинной коллегии, а в 1737 году он служил уже в Камер-коллегии. 22 марта 1741 года он, советник Камер-коллегии, был произведен в статские советники. Однако поначалу неплохо складывавшаяся карьера Шафирова-младшего прервалась, и причиной тому стала, как бы невероятно это ни выглядело в отношении пусть крещеного, но чистокровного еврея первой половины XVIII века, — "белая горячка". По высочайшему повелению спившийся Исай Шафиров был в 1747 году заключен в московский Донской монастырь, откуда через два года освободился, но
_____________________
* Основные сведения о генеалогической ветви Исая Петровича Шафирова почерпнуты из "Русского биографического словаря" и уже упоминавшейся книги Е.Карновича "Замечательные богатства частных лиц в России".
67
так и не вылечился. Болезнь прогрессировала. Надо отдать должное императрице Елизавете Петровне, не позволившей (вопреки предложению московского генерал-губернатора) вторично заключить Исая Шафирова в монастырь. Несмотря на все принимавшиеся меры, Шафиров-младший проиграл в карты все свое состояние, окончательно спился и в 1756 году умер. После его смерти семья осталась абсолютно без средств к существованию. У Исая Петровича было трое детей: сын и две дочери. В память о деде императрица взяла детей Исая под свое покровительство и выдала дочерей замуж с приличным приданым.
О внуке П.П.Шафирова известно, что он умер, не оставив потомства, а потому баронский род Шафировых пресекся. Права наследования перешли по женской линии к представителям дворянских родов Петрово-Соловых, Пассеков, Власовых, Ладыженских, князей Волконских. Эти линии потомков Петра Шафирова, к сожалению, проследить не удалось.
Имение внука Петра Павловича Шафирова перешло к его побочной дочери девице Фировой (чья "обрубленная" фамилия — Фирова — была создана по образу и подобию множества прочих фамилий внебрачных отпрысков родовитейших российских семейств: "Репнин — Пнин", "Трубецкой — Бецкой", "Селивестров — Вер-стовский" и проч.). Эта побочная правнучка Петра Шафирова вышла замуж за своего двоюродного брата князя Александра Николаевича Ромодановского-Ладыженского. Дело в том, что одна из дочерей Исая Петровича — баронесса Мария Исаевна (1736-1799 гг.) в 1763 году вышла замуж за князя Николая Ивановича Ромодановского-Ладыженского, и от этого брака родился князь Александр Николаевич, впоследствии дослужившийся до чина генерал-лейтенанта и умерший в 1801 году в звании шефа кирасирского своего имени полка. От брака с кузиной он имел двух сыновей — Константина и Юрия и трех дочерей, однако эта ветвь рода Шафировых пресеклась.
Значительно более счастливо сложились судьбы дру-
68
гих ветвей шафировского рода. В приложении мы публикуем взятое из "Русского евгенического журнала" генеалогическое древа Шафировых по четырем старшим дочерям вице-канцлера, составленное и прокомментированное Ю.А.Нелидовым121. Ю.А.Нелидов справедливо отмечает, что нельзя считать род Шафировых угасшим только потому, что по мужским линиям он пресекся, ибо его женские ветви бурно разрослись и скрестились с множеством самых родовитых российских фамилий, дав к двадцатым годам нашего столетия потомство, превышающее тысячу человек. Как мы видим, и в этом отношении род Шафировых не уступает прочим дворянским фамилиям России — Толстым, Муравьевым, Аксаковым...
Дочь Петра Шафирова — Анна Петровна вышла замуж за князя Алексея Матвеевича Гагарина, от которого родила двух дочерей — Анну и Дарью.
Анна Алексеевна Гагарина (1722-1804 гг.) стала женой графа Дмитрия Михайловича Матюшкина и была первой статс-дамой императрицы Екатерины II, а позже — обер-гофмейстриной при дворе императрицы Марии Федоровны — супруги Павла I и матери Александра I.
Ее дочь, урожденная графиня С.Д. Матюшкина, от брака с польским графом Юрием Вильегорским родила двух сыновей — Михаила (1788-1856 гг.) и Матвея (1794-1866 гг.), ставших знаменитыми музыкантами и внесших большой вклад в развитие русской музыкальной культуры XIX века. Их дом (сначала, с 1823 года — в Москве, а с 1826 года — в Петербурге) был одним из крупнейших музыкальных центров империи. Неоценима поддержка, которую оказали братья Вильегорские Михаилу Глинке, Антону и Николаю Рубинштейнам. Старший брат, Михаил, стал автором оперы "Цыгане", двух симфоний, романсов; младший, Матвей, был выдающимся виолончелистом и одним из учредителей Петербургского Симфонического общества и Русского музыкального общества (впоследствии попавшего под высочайшее покровительство и получившего
69
право именоваться "императорским"). В числе ближайших друзей братьев Вильегорских мы встречаем А.С. Пушкина, Н.В.Гоголя, Ференца Листа и многих других ярчайших деятелей русской и мировой культуры.
Вторая внучка Шафирова по линии Анны Петровны — Дарья (1724-1798 гг.) — женщина крайне честолюбивая и умная, вышла замуж за фельдмаршала князя А.М.Голицына. Только что приведенную характеристику в определенной мере подтверждает принадлежащее ей ироническое замечание о том, что Голицыны в русской истории испробовали на своей шкуре все без исключения наказания: повешение, обезглавливание, четвертование, сажанье на кол, битье кнутом и прочие. Сохранился ее интересный рассказ о своей матери Анне Петровне, которая девочкой получила нагоняй от императора Петра I, отказавшись выпить предложенный им бокал вина. Историк К.Валишевский передает этот случай несколько иначе: дочь вице-канцлера отвернулась от поднесенной Петром чарки водки, на что государь крикнул: "Злая жидовская порода, я тебя научу слушаться!" и подкрепил восклицание двумя увесистыми пощечинами122.
Очень интересным было потомство Шафирова по линии его второй дочери Марфы Петровны (1697-1762), вышедшей замуж за князя Сергея Григорьевича Долгорукова.
Пожалуй, на судьбе семьи именно этой дочери особенно ярко проявилось истинно национальное качество Петра Шафирова: преданность семейным узам и борьба за свой клан. Как известно, вступление на престол императрицы Анны Ивановны было отнюдь не гладким. Среди прочих "камней преткновения" было там и дело о поддельном завещании Петра II. Замешанные в этой истории фактические правители России в недолгое царствование малолетнего внука Петра Великого Долгорукие впали при новой императрице в немилость, и хотя Сергей Григорьевич Долгоруков не был замешан в этих околопрестольных интригах, ему по российской традиции была уготована ссылка в деревню. Шафиров
70
умолил всесильного фаворита императрицы — Бирона вернуть зятя из ссылки и уже почти сумел добиться его назначения на дипломатический пост, как тут в борьбе против Шафирова объединились пуще всего боявшийся нового усиления петровского вице-канцлера интриган А.И.Остерман, личный враг Долгоруких
А.И.Ушаков и также ненавидевший Шафирова "борец за русское дело" А.П.Волынский. Эту схватку Шафиров проиграл, но и на смертном одре он умолял посетившую его всегда благоволившую к сподвижнику Петра Великого императрицу Анну Ивановну обратить, как говаривали в те времена, "милость свою" на зятя и внуков. Однако эта предсмертная просьба не возымела последствий и лишь обострила и без того лютую ненависть к Долгоруким. Зять Шафирова был обезглавлен, старшие внуки — Николай и Петр — отданы в солдаты, а младшие — Григорий и Василий — в подмастерья, причем попавшему к кузнецу Василию навсегда запретили учиться грамоте123.
Этот рассказ о борьбе старика Шафирова за судьбу своей семьи — вероятно, единственное, но вполне убедительное свидетельство верности Петра Шафирова родственным узам.
Среди потомков Шафирова по линии Марфы Петровны в первую очередь необходимо назвать выдающегося государственного деятеля царствований императоров Александра III и Николая II графа Сергея Юльевича Витте (1849-1915 гг.). Специалисты по евгенике не случайно сопоставляли в двадцатых годах нашего века дипломатические и административные таланты пращура и потомка.
К числу заслуг С.Ю.Витте следует причислить строительство Транссибирской магистрали и введение в России золотого рубля (вспомним Осипа Эмильевича Мандельштама: "Когда в далекую Корею катился русский золотой"). Он же стал инициатором введения в империи винной монополии. Прямо-таки катастрофическое по своим военным и, главное, внутриполитическим последствиям поражение России в русско-японской войне Витте сумел смягчить не столь уж ката-
71
строфическим по сравнению с масштабами поражения Портсмутским миром (ну как не поддаться ассоциациям с Прутским миром Петра Шафирова?!). Однако основным достижением графа Витте, несомненно, является манифест 17 октября 1905 года о введении в самодержавной России гражданских свобод и созыве законодательной Государственной думы. Наконец, именно Сергею Юльевичу Витте принадлежит разработка основных положений той аграрной реформы, которую потом стали называть "столыпинской" (по имени последователя Витте на пути буржуазных преобразований полуфеодальной России Петра Аркадьевича Столыпина).
Выдающийся политик своего времени, Витте обладал несомненным даром политического прогнозирования. Судите сами. В 1900-1902 годах он прочел курс политической экономии брату царя великому князю Михаилу Александровичу (тому самому, который в феврале 1917 года, став после отречения Николая наследником престола, вдел в петлицу красный бант и передал бразды правления Временному комитету Государственной думы, тем самым расписавшись в политическом крахе романовской империи). В своих лекциях граф выдвинул и обосновал многие положения, не только подтвердившиеся последующим историческим развитием, но и оставшиеся действенными до наших дней. Суть концепции Витте такова: в нынешнюю историческую эпоху экономическая и культурная взаимозависимость государств настолько сильна, что четко разграничить их сферы влияния невозможно; всякое насильственное нарушение международного политического порядка и исторически сложившихся отношений на европейском континенте неминуемо ведет к столкновению всех заинтересованных государств, как больших, так и малых, то есть к мировой войне; милитаризм, подталкивая государства на гигантские капиталовложения в военную промышленность, приумножает класс заинтересованных в этой гонке вооружений людей и тем самым увеличивает вероятность вооруженного конфликта. Какой же видел Витте карту послевоен-
72
ной Европы? Австро-Венгрия распадется, Венгрия станет самостоятельным государством, Австрия резко уменьшит свою территорию, Галиция и часть Буковины отойдут к России, другая часть Буковины и Трансильвания — к Румынии, Трентино и западная Истрия станут итальянскими, возникнут независимые Богемия (Чехия) и Югославия... Взгляните на карту современной Европы. Кажется, что спустя многие десятилетия и две кровопролитнейшие мировые войны она выглядит именно так, как ее предначертал граф Витте. Поразительное предвидение!
Граф Витте, увы, не пользовался расположением императора Николая II, не внявшего наставлениям своей матери вдовствующей императрицы Марии Федоровны: "Во всем слушайся Сергея Юльевича!" Когда 28 февраля 1915 года бывший российский премьер скончался, ни один из членов царской фамилии не выразил сочувствия. Лишь Мария Федоровна через своего личного представителя обер-гофмейстера князя Г.Д.Шервашидзе отдала дань уважения памяти великого сына России. Но не следует думать, что император забыл своего бывшего первого министра: он направил к вдове Витте своего генерал-адъюданта с тем, чтобы заполучить мемуары покойного. К неудовольствию Николая, рукопись оказалась за границей, в Биарицце, где у Витте была вилла. Царские агенты ринулись туда, но обыск не принес желаемых результатов: рукопись хранилась в банковском сейфе и увидела свет уже тогда, когда рухнула Российская империя. Благодаря предусмотрительности автора мы имеем возможность познакомиться с интереснейшими воспоминаниями, неоднократно переизданными и не только обладающими большими достоинствами исторического источника, но и несущими на себе отпечаток несомненного литературного дарования их создателя 124.
Вместе с тем Николай II отдавал себе реальный отчет в масштабах личности графа Витте (как это было и с другим выдающимся государственным деятелем эпохи последнего царствования — Столыпиным: "посред-
73
ственность на троне" не могла терпеть возле себя неизмеримо более одаренных людей). Хотя в письме к матери царь утверждал, что никогда не поручит Витте ни одного дела125, тем не менее в тяжелую минуту он вспомнил о графе и в начале первой мировой войны хотел направить его в Соединенные Штаты для получения трехсотмиллионного займа. По состоянию здоровья Витте уклонился от выполнения этого поручения, однако составил памятную записку об условиях, на которых можно было бы рассчитывать на американскую помощь. Вот что в ней говорилось: "...для того, чтобы это совершить, нужны два условия: 1) заключить с Америкой торговый договор. Существующий мы нарушили из-за еврейского вопроса, так как Америка требовала беспрепятственного пропуска своих евреев в Россию, а мы не соглашались; 2) дать евреям всем (подчеркнуто в оригинале — С.Д.) льготы, так как в Америке евреи имеют громадное значение, и без них едва ли можно будет заключить выгодный и прочный заем"126. И опять-таки весьма современно, не так ли?! Здесь мы должны особо остановиться на отношении Витте к евреям.
Непреклонный сторонник еврейского равноправия, Витте заслужил в кругах националистически настроенных монархистов кличку "жидовский наймит". Вторым браком граф женился на крещеной еврейке М.И.Хотимской. Зная нравы двора, Сергей Юльевич явился к императору Александру III с прошением об отставке, но Александр, ярый антисемит, но последовательный сторонник справедливости (достаточно напомнить, что пребывание известнейшей и активнейшей революционерки Веры Николаевны Фигнер в Шлиссельбургской крепости за террористическую деятельность в "Народной воле" не помешало ее родному брату Николая Фигнеру в то же самое время быть солистом Мариинского оперного театра в Петербурге, премьером императорской сцены и даже получить самое почетное в ту пору для артиста звание "солист его величества"), так вот, Александр III отклонил отставку С.Ю.Витте с поста
74
министра, указав, что брак — сугубо личное дело. Но шло время, на российском престоле воцарился император — отнюдь не чета своему отцу, да и общественная ситуация обострялась, и в 1911 году сначала в черносотенной газетке "Колокол", а на следующий год и на прилавках книжных магазинов, появился антисемитский роман Е.А.Шабельской "Сатанисты XX века", где в числе прочих "сил зла" выведены граф Помпей Вреде, не могущий покинуть Петербург для участия во всемирном жидо-масонском заговоре, и его жена графиня Малка. Среди членов Высшего верховного синедриона международных жидо-масонов, воображенных воспаленной фантазией сочинительницы, привлекает внимание образ: "Только один человек резко отличался своим нееврейским лицом, хотя в его жилах текло немало еврейской крови. Это был русский граф немецкого происхождения, влиятельный сановник, прославляемый заграницей и ненавидимый в России. Сын и внук чистокровных евреев, граф Вреде походил лицом на русскую графиню, принесшую его деду дворянское имя, единственной наследницей которого она была, а своему сыну и внуку чисто русскую красоту, заставившую всех позабыть о том, что графы Вреде были только привитая ветвь на древнем родословном древе" 127. В числе прочего в этом сочинении устами Малки сообщается, что ее муж обеспечит Японии победу в войне с Россией. И хотя намек и без того был весьма прозрачен, рижское издание этой книжонки 1934 года в примечаниях услужливо сообщает, что под именем "Помпея" "...автор романа открыл русского премьер-министра графа Витте, масона высокого посвящения. Витте был женат на еврейке и сам не отличался чистотой арийской расы"128. Вооруженная пером черносотенка несколько преувеличила, но в действительности процент еврейской крови у С.Ю.Витте был достаточно высок. И дело тут не в отдаленном родстве с Шафировым (как-никак, графа отделяли от барона пять поколений). Бабкой российского премьера по отцовской линии была урожденная Мария-Елена-Лу-
75
иза Крамер, и, хотя в исследовании родословной С.Ю.Витте, проведенном С.В.Любимовым129, прямо не говорится о ее еврейском происхождении, но указывается, что в Крамерах была сильна коммерческая и финансовая жилка, а происходил род из прибалтийских земель, где, как сказано в том же исследовании, торговля в городах была захвачена евреями. Одна из ветвей рода Крамеров владела торговым домом в Нарве, основанном еще в начале XVIII века и ликвидированном спустя столетие при правнуках основателя; другие Крамеры были таможенниками, а одна из представительниц фамилии была фрейлиной Екатерины I и даже любовницей Петра I, а, значит, и не могла не знать Петра Шафирова.
Сергей Юльевич Витте был одним из немногих крупнейших государственных деятелей России, проложивших себе дорогу умом и талантом, поэтому вполне естественно, что еврейское неравноправие ему представлялось ненормальным. Обсуждая положение евреев с философом Владимиром Соловьевым, Витте сочувственно воспринял высказывание выдающегося мыслителя о том, что беды и несчастья, выпадающие на долю тех или иных государств, находятся в определенной зависимости от той степени озлобленности и несправедливости, которые эти государства проявляют по отношению к евреям: "Преследование нации, на коей лежит перст Божий, не может не вызвать высшего возмездия" 130. В беседе с первым в истории России лауреатом Нобелевской премии великим ученым И.И.Мечниковым, в знак протеста против антисемитизма покинувшим Россию и переехавшим во Францию, Витте категорически осудил национальную политику царского правительства вообще и государственный антисемитизм в частности. В первую очередь, по его мнению, необходимо уничтожить черту оседлости131. Еврейская пресса царской России, откликнувшаяся на смерть бывшего премьер-министра, в числе прочих материалов опубликовала воспоминания о встречах с графом Витте друга Теодора Герцля — Н.Каценельсона. Из этих
76
мемуаров явствует, что Витте позитивно отнесся к сионистскому движению, разрешив открыть в Петербурге и других городах империи отделения Еврейского колониального банка и распространять в России акции этого банка. В свою бытность главой правительства Витте заявил тому же Каценельсону: "Я не знаю, сколько мне еще придется сидеть на этом стуле: кажется, очень недолго, но если на нем останусь, то буду прилагать все старания, чтобы в Государственный совет был назначен хотя бы один еврей. Этого требует элементарная справедливость"132. Вместе с тем известный еврейский общественный деятель М.Винавер в своих воспоминаниях, опубликованных в те же дни, обвинил сторонника еврейского равноправия Витте в неспособности провести это равноправие в жизнь133. Утверждение М.Винавера, несомненно, справедливо, но ответом ему может, увы, служить лишь рассказанный И.А.Клейнманом анекдот: граф Витте требует от еврейского цадика совершить чудо, дабы облегчить еврейскую участь!134. Да, трезвейший и практичнейший Сергей Юльевич, по-видимому, считал, что лишь чудо могло разрешить еврейский вопрос.
Витте был одним из немногих политических деятелей России, встретившихся с вождем политического сионизма Теодором Герцлем. Трудно представить себе более контрастные фигуры... С одной стороны — монархист, прагматик, строитель империи, железнодорожный делец и банковский воротила, а с другой — пламенный романтик, мечтатель, публицист, живущий в мире грез и предвидений. Герцль — красавец с ассирийской бородой и обликом пророка. Витте?.. Вот как острый профессиональный взгляд Герцля запечатлел российского премьера: "Это был высокого роста, некрасивый, неуклюжий, серьезный человек лет шестидесяти, со странным впалым носом и кривыми ногами, портившими его походку"135. Кстати, именно таким изобразил Витте на своей карикатуре художник Мстислав Добужинский. В воспоминаниях Витте нет ни
77
строчки, посвященной этой исторической встрече, и причины такого, несомненно, нарочитого умолчания вполне ясны. Граф в ходе беседы поддался "чарам" своего собеседника, но по здравому, как ему казалось, размышлению пришел к выводу об эфемерности доводов Герцля. Хотя с внешней стороны все выглядело вполне пристойно ("Этот неприятный человек обещал мне... все, что я от него хотел. После беседы, длившейся час с четвертью, я встал. Он проводил меня до лестницы, несколько раз пожал мне руку, а это, видимо, считается у этого грубияна чем-то необычным: перед ним трепещут даже вельможи"136). Как мы видим, Витте не понравился Герцлю. (Для контраста следует отметить, что на увлеченно-наивного лидера сионизма большее впечатление произвел... вдохновитель кишиневского погрома, за свои преступления приговоренный революционерами к смертной казни, — Плеве!). О чем же беседовали Витте и Герцль? Граф утверждал, что в России антисемитизм носит многогранный характер и имеет различную природу. У некоторых это — дань моде, у других является следствием деловых интересов и конкурентной борьбы. У царя антисемитизм, по утверждению Витте, имеет религиозный характер. В числе прочего граф рассказал о некоем Г. — крещеном еврее-журналисте, издающем в Москве грязную антисемитскую газетку.* О себе Сергей Юльевич сказал: "Трудно заступаться за евреев... не рискуя быть заподозренным в подкупе. Но с этим я не считаюсь. У меня хватит мужества. Кроме того,
__________________
* Под инициалом "Г." скрывается редактор "Московских ведомостей" черносотенный писатель-монархист Владимир Андреевич Грингмут (1851-1907 гг.), для характеристики которого достаточно указать, что его преемнику на посту редактора Л.А.Тихомирову приснопамятный "Союз русского народа" пенял: хотя он русский по рождению, "а имеет не русское сердце, прежний же редактор Грингмут был не русский, а имел русское сердце"137. Воистину разоблачительная похвала!
78
моя репутация порядочного человека настолько прочна, что мне опасаться нечего. Но нерешительные люди и карьеристы легко поддаются влиянию и ненавидят евреев"138. Вместе с тем Витте отметил, что турецкое владычество над святыми местами в Палестине для христиан "менее невыносимо, чем если бы там были евреи"139. Герцль упрекал Витте в своем дневнике за то, что называвший себя "другом евреев" российский политик за почти полтора десятилетия пребывания у власти ничего не сделал для достижения их равноправия. Это замечание еще раз подтверждает герцлевский идеализм: что — евреи, если Витте не смог удержать своего государя от самоубийственной войны! И тем не менее идеалист взял верх. Вот что писал после смерти Герцля великий поборник демократии и еврейского равенства В.Г.Короленко: "То, что казалось явной утопией и безумием, феерическая греза о новом возвращении в землю обетованную, о восстановлении Сиона и новом иудейском царстве — под влиянием страстной энергии нового пророка начало облекаться плотью..."" 140 .
Свой маленький эксурс в историю контактов Теодора Герцля с высшими сановниками Российской империи хочется завершить еще одной картинкой, взятой из его дневника. Глашатай сионизма едет на прием к всесильному министру и гонителю евреев Плеве. Как же он готовится к встрече? В экипаже на карманных шахматах он рассматривает вошедшую в историю партию Андерсен-Кизерицкий. Его спутник Каценельсон восклицает: "Сыграйте свою бессмертную партию!"141. Что же привлекло Герцля в этой шахматной позиции? Чудо! Ничтожные силы белых, потерявшие к этому времени ферзя, обеих ладей и коня, дают тремя оставшимися фигурами мат. Кто знает, может, эта партия вызвала в голове Герцля ассоциации с историей еврейского народа, скажем, с победой маленькой Иудеи над империей Селевкидов? Трудно сказать... Витте и сам любил шахматы, хотя ни словом не обмолвился в своих мемуарах об этом увлечении. Но ему партия Андер-
79
сен-Кизерицкий вряд ли могла придтись по вкусу: уж слишком рискованно играли белые. Граф по натуре должен был предпочитать позиционную игру Стейница, основой которой было накопление преимущества, а уж потом его реализация. Что ж, в шахматах можно быть приверженцами разных стилей. Но в историческом плане романтик начисто переиграл реалиста. Нет на карте Российской империи, а на Святой земле возник и существует Израиль — воплощенное чудо, бессмертная "партия" Теодора Герцля!
Несложно заметить схожесть окончания активной деятельности на государственном поприще Сергея Витте (сутью характера которого, по мнению академика Е.В.Тарле, является пафос труда142) с крахом карьеры Петра Шафирова. Разница состоит лишь в том, что Шафиров стоял при рождении Российской империи, а Витте — при ее закате.
Сергей Юльевич Витте воспитывался в доме своего дяди генерала Ростислава Андреевича Фадеева (1824-1883 гг.) — известного военного историка и публициста националистического толка, прославившегося своей склонностью к самым невероятным авантюрам (одно время генерал Фадеев даже командовал войсками египетского правителя — хедива!). Именно Фадеев стал для М.Е.Салтыкова-Щедрина прототипом воеводы Полкан-Редеди, и, пожалуй, лучшую характеристику генерала, чем та, которую ему дал великий сатирик, найти невозможно: "Начальство не особенно ценило подвиги Редеди и довольно медленно производило его в чины, так что сорока пяти лет от роду он имел только полковничий чин. Наскучив начальственным равнодушием, он переменил род деятельности и направился в качестве обрусителя в Западный край. Тут он сразу ознаменовал себя тем, что произвел сильную рекогносцировку между жидами и, сбив их с позиции, возвратился восвояси, обремененный добычей"143. Как видим, позиции дяди и племянника по еврейскому вопросу, мягко говоря, не совпадали. Тем не менее именно в доме Фадеева будущий премьер Российской
80
империи приобрел широту кругозора, вскормленную многочисленными повествованиями генерала о его бесконечных путешествиях по Кавказу, Туркестану, Балканам, Африке. Уже после смерти генерала Р.А.Фадеева в Петербурге в 1889 году вышло трехтомное собрание его сочинений. Великий русский философ Владимир Соловьев писал своей матери из Каира: "Часто видаюсь с генералом Фадеевым — тип русского медведя, впрочем очень неглупый человек"144. В поэме "Три свидания" Соловьев так описывает свою встречу с генералом:
Кредит и кров мне предложил в Каире
Отель "Аббат", его уж нет, увы!
Уютный, скромный, лучший в целом мире...
Там были русские и даже из Москвы.
Всех тешил генерал — десятый номер —
Кавказскую он помнил старину...
Его назвать не грех — давно он помер
И лихом я его не помяну.
То Ростислав Фадеев был известный,
В отставке воин и владел пером.
Назвать кокотку иль собор поместный —
Ресурсов тьма была сокрыта в нем.
Мы дважды в день сходились за табльдотом;
Он весело и много говорил,
Не лез в карман за скользким анекдотом
И философствовал по мере сил145.
Владимир Соловьев еще раз вспомнил Фадеева в своем последнем и наиболее знаменитом философском труде "Три разговора", где он выведен под прозрачным образом "генерала".
Сестра Р.А.Фадеева и родная тетка С.Ю.Витте Елена Андреевна Ган (1814-1842 гг.) была известной в свое время писательницей, скрывшей свое настоящее имя под псевдонимом "Зенеида Р-ва". Прозу этой талантливой, но столь недолго жившей беллетристки современники сравнивали даже с произведениями Пушки-
81
на, Лермонтова, Жорж Санд. Так, И.С.Тургенев писал: "В этой женщине было действительно горячее русское сердце и опыт жизни женский, и страстность убеждений, — и не отказала ей природа в тех "простых и милых" звуках, в которых счастливо выражается внутренняя жизнь"146. И хотя, естественно, время расставляет всех по своим местам и зачастую крайне субъективные оценки современников начинают по прошествии времени отдавать иронией, тем не менее Елена Ган нашла свое место в истории русской словесности. Ее возрождение в читательских умах происходит буквально на наших глазах. Так, в вышедшем в свет в 1980 году в Москве сборнике "Русская романтическая повесть" произведение Елены Ган "Идеал" занимает почетное место, а во вступительной статье отмечается, что чтение сочинений этой писательницы, глашатая женской эмансипации, не может не увлечь и в наши дни, ибо именно с нее начинается "великая центральная тема русской классической литературы" 147. Наконец, стодвадцатилетие со дня смерти Елены Ган было отмечено прочувственной статьей в "Новом журнале"148.
Крайне любопытной персоной была дочь Елены Андреевны Ган Елена Петровна, в замужестве Блаватская (1831-1891 гг.) — писательница (выбравшая себе псевдоним "Радда Бай") и оккультистка. Разъехавшись с мужем спустя несколько недель после свадьбы, она большую часть жизни провела за пределами России, став на склоне лет англоязычным автором. Более чем десятилетние скитания Елены Блаватской по Индии, Цейлону и другим религиозным центрам Востока, познание мистических учений и оккультизма нашли отражение в ее путевых заметках "Дурбар в Лагоре. Из дневника русской", "Из пещер и дебрей Индостана. Письма на родину", "Загадочные племена. Три месяца на "Голубых горах" Мадраса". Ее тесные контакты с местным населением заставило правивших в то время на Индостане англичан даже заподозрить ее в шпионаже в пользу России. Обосновавшись в 1873 году в
82
Нью-Йорке, два года спустя она основала Теософское общество. Позже главное отделение общества переехало сначала в Индию, а затем — в Лондон. По словам самой Елены Петровны, ее общество ставило перед собой три цели: во-первых, образовать ядро человеческого братства без различия пола, национальности и религии; во-вторых, изучить все философские и религиозные школы, дабы доказать единство скрытой во всех них Истины; наконец, в-третьих, исследовать таинственные стороны природы и развивать сверхчувственные возможности человека. Один из современников писал, что в трудах Елены Блаватской невозможно провести границу между концом сознательного обмана и вторжением в сферу бессознательного, где присутствует самообман и начинается искреннее увлечение мистикой или просто шарлатанство149. Тем не менее время не остудило интерес к ее изысканиям, которые и по сей день вызывают бурную полемику. В этой связи становится особенно интересным опубликованное совсем недавно 150 письмо Елены Блаватской ни много, ни мало, как... шефу корпуса жандармов, написанное в декабре 1872 года. В этом письме она не только сознается в мошенничестве при проведении спиритических сеансов, но и, что еще более занимательно, предлагает русскому правительству свои услуги в качестве шпионки, уверяя, что повальное увлечение спиритизмом и оккультизмом не только открывает перед ней все двери, но и развязывет языки самых сановных особ. В своем письме, стараясь придать себе цену, Блаватская ссылается на многочисленные факты неудачных вербовок ее представителями различных держав и даже Ватикана. Как видим, колониальные власти в Индии не случайно подозрительно отнеслись к этой особе, но русское правительство воспользоваться ее услугами не пожелало. Интереснейшую статью об основательнице теософского движения написал Всеволод Соловьев |51.
Помимо Елены Петровны Блаватской, у Елены Андреевны Ган была еще одна дочь-писательница — Вера Пе-
83
тровна, в замужестве Желиховская (1835-1896 гг.). Потеряв в семилетнем возрасте мать, она воспитывалась в доме дедушки, известного публициста А.М.Фадеева, где не только была окружена любовью и заботой, но и получила прекрасное домашнее образование. В 1880 году Вера Петровна, вторично овдовев, осталась практически без средств к существованию и с тех пор жила лишь литературным трудом. Именно этот период оказался самым плодотворным в ее творчестве. Несомненен ее вклад в создание русской детской литературы: "ее задушевные рассказы, согретые неподдельной любовью к маленьким читателям, увлекали детское воображение занимательностью фабулы и в легкой форме сообщали много интересных сведений из жизни наших инородцев"152. Основной темой ее творчества были завоевательные войны России на Кавказе и жизнь кавказских народов. Не составляли исключения и горские евреи, ставшие героями ее повести "По закону Моисея". К числу лучших ее произведений принадлежат сочинения, навеянные воспоминаниями детства ("Как я была маленькой", "Мое отрочество"), которые запоминаются трогательной искренностью, изяществом стиля и глубоким проникновением в тайны психологии ребенка, открывающего для себя окружающий мир. Однако В. П. Желиховская была не только детской писательницей, но и незаурядным драматургом. Ее пьесы "Кто преступница?" и "Назвался груздем, полезай в кузов" были удостоены премии одесского Новороссийского университета. Как и сестра, Вера Петровна увлекалась мистикой и пылко, хотя и не всегда удачно, вступалась за Е.П.Блаватскую против частенько нападавшей на нее прессы. Вера Петровна скончалась в Петербурге и стала единственным русским литератором, чьи останки были бесплатно перевезены для захоронения в фамильном склепе в Одессе. Хотя это мотивировалось литературными заслугами покойной, подобная акция министерства путей сообщения позволяет предположить, что к ней приложил руку бывший ранее министром путей сообще-
84
ния, а в это время занимавший пост министра финансов Сергей Юльевич Витте.
Но есть среди потомков Шафирова по линии Марфы Петровны еще одно имя, которому также немало обязана русская литература. Екатерина Александровна Сушкова, в замужестве Хвостова (1812-1868 гг.), кузина Е.А.Ган и Р.А.Фадеева и, соответственно, тетка Е.П.Блаватской, В.П.Желиховской и С.Ю.Витте была первой любовью Михаила Юрьевича Лермонтова, вдохновившей рождение так называемого "сушковского цикла" стихотворений поэта, к которому, по мнению специалистов, примыкает и "Еврейская мелодия". Кроме того, многие факты романа с Екатериной Александровной были использованы Лермонтовым в "Княгине Лиговской"ш. Между прочим, и сам поэт был в дальнем родстве с потомками Петра Шафирова, поскольку по линии бабушки Е.А.Арсеньевой происходил из рода Евреиновых, основатель которого Матвей Евреинов был родственником Петра Шафирова.
Здесь необходимо на мгновенье вернуться к Вере Петровне Желиховской и отметить, что она (благодаря семейным связям) оставила след и в лермонтоведении, опубликовав в 1885 году в "Ниве" запись воспоминаний Николая Павловича Раевского о дуэли поэта, а в 1887 году в "Русской старине" статью о своей матери Е.А.Ган, в которой предала гласности ее письма к родным, касавшиеся отношений между Е.А.Сушковой и М.Ю.Лермонтовым. По мнению В.П.Желиховской, известные записки Е.А.Сушковой, равно как и ставший их основой дневник мемуаристки (утраченный, но виденный Верой Петровной), содержат определенную долю фантазии.
По той же линии Марфы Петровны Долгоруковой (Шафировой) привлекает внимание еще один потомок вице-канцлера — князь Петр Андреевич Вяземский (1792-1878 гг.) — друг Пушкина, поэт, без которого немыслим пантеон русской словесности, академик, товарищ министра (так до 1917 года именовали заместителя министра) народного просвещения, глава цензурного
85
комитета. Потомок удельных князей из "Рюриковичей", Петр Андреевич унаследовал от своего отца князя Андрея Ивановича Вяземского (1754-1807 гг.) не только громкое имя, но и более чем внушительное состояние. Андрей Иванович, женатый на ирландке Евгении Ивановне О'Релли и бывший одно время нижегородским и пензенским наместником, а позже сенатором, принадлежал к числу наиболее образованных людей своей эпохи — и эта культурная традиция также перешла по наследству к сыну. В родовой усадьбе Остафьево была прекрасная библиотека; в салоне Андрея Ивановича собирался цвет интеллектуального общества того времени. Среди прочих там часто можно было встретить находившегося в свойстве с Вяземскими знаменитого российского историка Николая Михайловича Карамзина, которому рано умерший Андрей Иванович Вяземский поручил перед смертью руководство сыном. Долгое время князь Петр Андреевич служил в министерстве финансов под началом знаменитого министра Егора Францевича Канкрина, о котором оставил интересные воспоминания154. Одним из первых в России Петр Андреевич Вяземский заинтересовался проблемой еврейского равноправия, решение которой приравнивал к отмене крепостного права155. Важно помнить, что подобная оценка была дана еще в 1818 году! Среди ближайших друзей Вяземского были уже упоминавшиеся братья Матвей и Михаил Вильегорские (Михаил Вильегорский написал несколько произведений на стихи своего друга). Петр Андреевич был русским националистом и не скрывал этого. Кстати, именно ему принадлежит ставшая поговоркой формула: "Что русскому здорово, то немцу — карачун!" Да и о самом себе он как-то выразился предельно однозначно:
"Стыдно сесть в чужие сани коренному русаку".
И тем не менее глубоко верующий князь Вяземский, совершив паломничество в Палестину, нашел искренние слова для выражения переполнявших его эмоций после посещения Святой Земли:
86
Вот под сенью палаток
Быт пустынных племен;
Женский склад — отпечаток
Первобытных времен.
Вот библейского века
Верный сколок: точь-в-точь
Молодая Ревекка Вафуилова дочь...
Эпопеи священной
Древний мир здесь разверст:
Свиток сей неизменный
Начертал Божий перст.
На Израиль с Заветом
Здесь сошла Божья сень,
Воссиял здесь рассветом
Человечества день 156.
Вряд ли следует усматривать какое-то противоречие в том, что Петр Андреевич Вяземский сочетал взгляды русского националиста с резким протестом против антиеврейских гонений и уважением к древнему народу. Скорее напротив, истинный национализм, любовь к своему народу, предопределяет уважение к другим нациям и ненависть к грязному, животному шовинизму.
Сын Петра Андреевича Вяземского — князь Павел Петрович (1820-1887 гг.), историк, литератор, дипломат, долгое время работал в министерстве иностранных дел, народного просвещения и внутренних дел, а в 1881-1883 годах стал начальником цензурного ведомства. Ему принадлежит заслуга основания императорского Общества любителей древней письменности.
Мы уже упоминали о том, что в родстве с потомками Шафирова был Николай Михайлович Карамзин, женатый на правнучке вице-канцлера Екатерине Андреевне Колывановой. Необычна биография этой незаурядной женщины. Она была внебрачной дочерью А.П.Вяземского и, соответственно, сводной сестрой поэта Петра Андреевича Вяземского, а свою фамилию получила по древнерусскому названию Ревеля-Таллина — Колывань.
87
Высокообразованная и умная, Екатерина Андреевна была активной помощницей в трудах своего прославленного мужа. Известно, что наравне с ним она держала корректуру "Истории государства Российского". По мнению Ю.Н.Тынянова, именно Екатерина Андреевна была той "безымянной любовью" Пушкина, которую великий поэт пронес сквозь всю свою жизнь и которую первой захотел увидеть после своего смертельного ранения. Тынянов считал, что элегия "На холмах Грузии лежит ночная мгла" посвящена Екатерине Андреевне.
Как причудливо складываются порой генеалогические линии! Внук Карамзиных — князь Владимир Петрович Мещерский (1839-1914 гг.), публицист и беллетрист ультрареакционного, погромного, толка, издатель-редактор газеты "Гражданин"! По этому поводу известный поэт-сатирик второй половины прошлого века Д.Д.Минаев, прославившийся поистине убийственной остротой своих эпиграмм, написал в 1877 году.
Я — внук Карамзина! —
Изрек в исходе года
Мещерский. Вот те на!
Пошел такого рода
Гул посреди народа —
При чем же здесь порода?
И в наши времена —
В семье не без урода 157
Среди авторов "Гражданина" наиболее значительной фигурой был, несомненно, Федор Михайлович Достоевский. Это обстоятельство дало повод Д.Д.Минаеву создать в 1873 году эпиграмму "На союз Ф.М.Достоевского с князем Мещерским":
Две силы взвешены на чашечке весов,
Союзу их никто не удивился.
Что ж! Первый дописался до "Бесов",
До чертиков другой договорился 158
88
Укоренившееся за князем Мещерским реноме мракобеса не сумели изменить даже наметившиеся в конце жизни тенденции осознания необходимости эмансипации евреев. Некоторые сочинения Мещерского ("Тайны современного Петербурга", "Хочу быть русской", "Ужасная женщина") пользовались в свое время определенным успехом у читающей публики.
Из потомства третьей дочери вице-канцлера — Натальи Петровны (1698-1728 гг.), вышедшей замуж за графа Александра Федоровича Головина — сына друга и покровителя Петра Шафирова канцлера Ф.А.Головина, необходимо в первую очередь указать ее праправнука адмирала Степана Степановича Лесовского (1817-1884 гг.). По окончании кадетского корпуса и офицерских классов (так в ту пору называлось учебное заведение, готовившее офицеров флота) он плавал на Черном море, в 1852-1855 годах принимал участие в экспедиции из Кронштадта через Атлантический и Индийский океаны в Японию на фрегате "Паллада" под руководством вице-адмирала Е.В.Путятина (описанной в знакомой многим с детства книге И.А.Гончарова "Фрегат "Паллада""), затем служил в Николаевске-на-Амуре и с годами приобрел репутацию видного ученого-гидрографа. В 1858 году он стал начальником Кронштадтского порта, а с 1863 года под его командование был передан Петербургский порт. В том же году С.С.Лесовский был послан с важнейшей миссией командиром русской эскадры в Северо-Американские Соединенные Штаты (так еще до середины 1930-х годов российская традиция именовала США), появившейся на нью-йоркском рейде в самый разгар гражданской войны. Неожиданная военная демонстрация России в поддержку президента А. Линкольна произвела сильнейшее впечатление в Европе и, по мнению историков, предотвратила вступление Великобритании в гражданскую войну в Северной Америке на стороне рабовладельческих южных штатов. Еще в свою бытность в Кронштадте адмирал Лесовский проявил незаурядные административные способности и много сделал для
89
благоустройства крепости: провел газ и водопровод, построил современные казармы... В 1876 году С.С.Лесовский был назначен управляющим Морским министерством, став "правой рукой" руководителя этого ведомства и одного из лидеров прогрессивного направления в российской администрации того времени великого князя Константина Николаевича. Когда в 1880 году на Дальнем Востоке стал назревать конфликт с Китаем, адмирал был направлен туда командующим Дальневосточной эскадрой с обширными полномочиями и одновременно введен в Государственный совет. Во время своего пребывания на Дальнем Востоке С.С.Лесовский организовал тайную экспедицию русских клиперов к берегам Малайского архипелага для изыскания необитаемого острова, подходившего для создания русской военно-морской базы. Вернувшись в Петербург, адмирал Лесовский принял участие в переработке Морского устава. Высокую оценку деловым качествам и личной скромности адмирала и генерал-адъютанта С.С.Лесовского дал в своем дневнике отнюдь не щедрый на похвалы и весьма откровенный П.А.Валуев 159. Весьма характерно, что большой любитель генеалогии, ставший уже одиозным, современный советский литератор В.Пикуль, выведя бравого адмирала в своем романе "Три возраста Окивы-сан" напропалую ругающим англичан и сующим матросам кулаки под нос, ни словом не обмолвился о его происхождении.
Четвертая дочь барона Петра Шафирова Екатерина Петровна, чьи даты жизни остались неизвестными, вышла замуж за шталмейстера князя Василия Петровича Хованского. К началу XX в. их потомство превысило ни много ни мало, четыреста человек. И тут мы находим множество имен, внесших большой вклад в русскую культуру. В первую очередь это семья известных славянофилов Самариных.
Разнообразной была деятельность Юрия Федоровича Самарина (1819-1876 гг.). Писатель-богослов и публицист, он принимал участие в разработке и реализации крестьянской реформы. Любопытно, что нацио-
90
нальный вопрос в Прибалтике стал точкой столкновения Ю.Ф.Самарина с его дальним родственником генералом Р.А.Фадеевым: в 1875 году Самарин издал за границей брошюру "Революционный консерватизм", где отметил талантливое истолкование позиции консерваторов в брошюре Фадеева "Русское общество в настоящем и будущем", хотя и полемизировал с ним.
Племянник Ю.Ф.Самарина Александр Дмитриевич Самарин (1868-1939 гг.), продолжавший славянофильские традиции рода, был весьма популярен в среде московской интеллигенции. В 1912 году он стал членом Государственного совета, а в 1915 году четыре месяца занимал пост обер-прокурора Синода, сменив на этом посту выкреста В.К.Саблера. Однако его деятельность на этом поприще вошла в острое столкновение с "мафией у престола", поскольку А.Д.Самарин начал борьбу с Распутиным160. После Февральской революции Самарин стал первым за более чем девятисотлетнюю историю русской православной церкви мирянином, баллотировавшимся на московскую митрополичью кафедру — и в этом соревновании он сумел занять второе место, собрав триста три голоса из восьмисот возможных! При советской власти А.Д.Самарин неоднократно арестовывался и в конце концов погиб в сибирской ссылке '*'.
Привлекают внимание и далекие потомки Е.П.Шафировой (пра-пра-пра-правнуки) —— братья Трубецкие.
Князь Сергей Николаевич Трубецкой (1862-1905 гг.), религиозный философ, последователь и друг Владимира Соловьева, с 1900 года был профессором философии в Московском университете, а незадолго до смерти стал первым выборным ректором университета. Многочисленные труды С.Н.Трубецкого, в том числе вошедшие в историю философии "Метафизика в Древней Греции" и "Учение о Логосе в его истории", собраны в вышедшем в 1906-1912 годах шеститомном собрании сочинений ученого.
Интересовался Сергей Николаевич, подобно своему другу Владимиру Соловьеву, и еврейством. Ему при-
91
надлежит несколько работ по этой тематике. В 1898 году он написал в журнале "Вопросы философии" статью о Филоне Александрийском. Впоследствии он в работе "Религиозный идеал евреев" с большим пиететом отнесся к излагаемой теме. Его смерть была встречена глубокой скорбью еврейской общественностью. В некрологе, опубликованном в журнале "Восход" № 40 за 1905 год, указано, что первый выборный ректор Московского университета возбудил конкретно вопрос о процентной норме в смысле полной отмены ограничений для поступления евреев в высшие учебные заведения: "Я ни минуты не мирюсь с мыслью, чтобы еврей, окончивший 8 классов гимназии не мог попасть в университет. Это какой-то абсурд".
Князь Евгений Николаевич Трубецкой (1863-1920), также пошедший по стезе религиозной философии и учения Владимира Соловьева, в отличие от брата окончил юридический факультет Московского университета. Его важнейшими произведениями являются "Мировоззрение В.С.Соловьева" и "Смысл жизни". Хорошо знавший братьев Трубецких С.Ю.Витте назвал Евгения Николаевича "настоящим русским человеком, в не загрязненном "Союзом русского народа" смысле слова,... наивным администратором и политиком, "Гамлетом" русской революции" 162
Третий брат, Григорий Николаевич Трубецкой (1873-1929 гг.), был дипломатом и публицистом, часто печатавшимся на страницах парижских "Современных записок". В годы первой мировой войны он занимал важный пост российского посланника в Сербии. Его воспоминания о русской революции вышли совсем недавно 163.
Выдающимся лингвистом стал сын Сергея Николаевича Трубецкого — Николай Сергеевич (1890-1938 гг.). Окончив в 1913 году Московский, а затем и Лейпцигский университеты, он стал профессором филологии, одним из крупнейших теоретиков Пражской школы, одним из основоположников структурализма, создателем фонологии. В 1930 году за свои заслуги Н.С.Трубец-
92
кой был избран членом Венской академии наук. В нашумевшей статье о "туранском элементе в русской культуре" "евразиец" Трубецкой, проводя мысль о преемственности Московского государства от Золотой Орды, писал: "Русский царь является наследником монгольского хана; "свержение татарского ига" свелось к замене татарского хана православным царем и перенесением ханской ставки в Москву" 164.
На родословном древе Шафировых по линии Екатерины Петровны мы обнаруживаем и имя знаменитого писателя Алексея Николаевича Толстого (1882-1945 гг.), неоднократно выводившего в посвященных петровской эпохе произведениях своего пращура. На страницах романа "Петр Первый" Шафиров появляется то в качестве искусного дипломата и переводчика ("прехитрый еврей"), то удачливого дельца и влиятельного человека ("ездил с царем за границу..., видался с Петром ежедневно, и уже на него посматривали как на сильненького"). Вице-канцлер предстает в романе низеньким, до синевы выбритым, плотным "налитым" темноглазым человеком с широкой переносицей и ястребиным носом. Вот как через призму восприятия царя рисует А.Н.Толстой образ Шафирова: "Петр давно присматривался к нему — достаточно ли умен, чтобы быть верным, по-большому ли хитер, не жаден ли чрезмерно" 165.
Трудно пройти мимо и такого потомка Екатерины Шафировой, как начальник Департамента полиции Алексей Александрович Лопухин (1864-1927 гг.), наиболее известный своим разоблачением гения политической провокации XX века Евно Азефа. В 1903 году он составил записку "Возникновение сионистского движения и его первоначальный характер". В своих неоднократных встречах с С.Ю.Витте Лопухин указывал на провокационную роль полиции в организации еврейских погромов и печатании антисемитских листовок. Тем не менее Витте был в целом не очень высокого мнения о Лопухине, что и отметил в своих мемуарах166, на что Лопухин ответил в 1923 году "контрвоспоминания-
93
ми", содержавшими немало материалов по истории еврейских погромов в России167. Кроме того, еще в 1907 году он издал интересную книгу "Настоящее и будущее русской полиции. Из итогов служебного опыта".
Бросается в глаза на родословной "ветви" Екатерины Петровны и фамилия Строгановых. Мы остановимся лишь на одном представителе этой известнейшей русской семьи — графе Павле Александровиче Строганове (1772– 1817 гг.). Рождение в одной из богатейших семей империи позволило ему с детских лет воспитываться вместе с будущим императором Александром I. Посетив на исходе отрочества вместе со своим воспитателем революционный Париж, граф примкнул к якобинскому клубу, после чего был срочно отозван обратно в Россию императрицей Екатериной II и некоторое время провел в деревенском уединении. Его дружба с будущим императором окрепла в годы царствования Павла I. С восшествием на престол своего друга Строганов стал активным сторонником реформ, входил в "Негласный комитет". С 1802 года он стал товарищем министра внутренних дел, а в 1806 году был направлен российским послом в Англию. Граф Строганов был участником всех войн России с наполеоновской Францией, начиная с Аустерлицкого сражения. За упорное сопротивление французам, которое оказала подчиненная Строганову сводная дивизия в Бородинской битве, граф был произведен в генерал-лейтенанты. Его солдаты громили корпус маршала Нея у Малоярославца и Красного. Но позже, уже в заграничном походе русских армий, погиб девятнадцатилетний сын графа, и эта утрата настолько подорвала его здоровье, что граф Павел Строганов вскоре скончался.
Александр Сергеевич Пушкин посвятил целую строфу "Евгения Онегина" Строганову и его сыну, погибшему в сражении под Красном на глазах отца. Это строфа из VI главы не вошла в окончательный текст. Вот она:
Но плакать и без раны можно
О друге, если был он мил,
94
…..........................................
.............................................
Но если жница роковая,
Окровавленная, слепая,
В огне, в дыму — в глазах отца
Сразит залетного птенца!
О страх! О горькое мгновенье!
О Строганов, когда твой сын
Упал, сражен, и ты один,
Забыл ты славу и сраженье
И предал славе ты чужой
Успех, одобренный тобой.
Юрий Николаевич Тынянов, вдохновленный пушкинскими строками, создал свой последний рассказ "Гражданин Очер". Это было незадолго до смерти автора в эвакуации, в 1942 году, в Перми, тогда называемой Молотовым. Тынянова занимало становление личности Павла Строганова и его дружба с одним из вождей якобинства Ж.Ромма.
Наконец, среди далеких потомков Екатерины Шафировой мы видим и князя Феликса Феликсовича Юсупова, графа Сумарокова-Эльстон (1887-1967 гг.). Да, это — тот самый знаменитый убийца Григория Распутина, муж племянницы последнего российского императора Николая II великой княжны Ирины Александровны, модель прославленного портрета кисти Валентина Серова! Не лишенный артистического дара, князь Юсупов оставил после себя интересные воспоминания 168.
Итак, мы переходим к потомкам Петра Шафирова по линии его пятой дочери — Марии Петровны. Ее даты жизни также остались неизвестными, как и годы жизни ее сестры Екатерины. Однако мы знаем, что она вышла замуж за сенатора и президента Коммерц-коллегии Михаила Михайловича Салтыкова, от брака с которым родила двоих сыновей — Бориса (1723-1808 гг.) и Александра (1725-1782 гг.). И ее потомки не остались незамеченными в русской истории.
Две ее внучки — Екатерина ( ?-1813 гг.) и Мария
95
(даты жизни неизвестны) Александровны — в 1785 году окончили институт благородных девиц, после чего вышли замуж.
Екатерина Александровна стала женой Василия Николаевича Чичерина, от брака с которым родились братья Александр (1793-1813 гг.). и Николай (1801-1860 гг.).
Александр Васильевич Чичерин в двенадцатилетнем возрасте был определен в Пажский корпус. Живя в Петербурге, он часто бывал в доме своей дальней родственницы Н.П.Голицыной,знаменитой героини "Пиковой дамы" Пушкина, и в салоне ее дочери С.В.Строгановой, где регулярно бывали Г.Р.Державин, В.А.Жуковский, Н.М.Карамзин... Крепкая дружба связывала Александра Чичерина с внуком княгини Голицыной Александром Строгановым (тоже потомком П.Шафирова) и Владимиром Апраксиным, чья сестра — Наталья стала его первой и единственной любовью. В восемнадцатилетнем возрасте Александр Чичерин ушел воевать с вторгшимся в Россию Наполеоном. Уже в ходе заграничного похода 16 августа 1813 года под Теплиц-Шенау против войск маршала Вандома двинулся Егерский полк, но вскоре оказался в затруднительной позиции. Тогда ему на выручку пришел Семеновский полк, в котором служил А.В.Чичерин. Участник сражения Н.М.Муравьев-Карсский писал позднее в своих воспоминаниях об этой битве: "Никогда не видел я что-либо подобное тому, как батальон пошел на неприятеля. Небольшая колонна эта двигалась скорым шагом и в ногу. Они отбили орудия, перебили французов, но лишились всех своих офицеров"169. Там же мемуарист описывает, как Александр Чичерин личным примером ободрял солдат. Среди материалов Пажеского корпуса сохранился документ с описанием героического поведения Александра Чичерина перед гибелью: "В продолжение всего сражения постоянно находился среди храбрейших воинов, поддерживая в них дух храбрости и мужества, сохраняя совершенный порядок в рядах их примером собственной неустрашимости"170.
96
Александр Чичерин похоронен на русском кладбище в Праге. Со временем о нем напоминали лишь надписи на надгробном камне, черных мраморных досках Пажеского корпуса да находящемся сейчас в московском Историческом музее кубки богемского стекла, чьи грани хранят имена семнадцати гвардейских офицеров, павших в сражении при Теплиц-Шенау.
Но в 1966 году был опубликован дневник Александра Чичерина, который он вел в дни Отечественной войны, и, несмотря на то, что об этой эпохе нам уже ранее немало рассказывали и воспоминания, и дневники (достаточно вспомнить имена таких героев войны 1812 года, как А.П.Ермолов, Д.В.Давыдов, Ф.Н.Глинка), дневник молодого офицера Семеновского полка не затерялся. У него есть собственный "голос". Особенно необычными кажутся в нем два момента.
Стало уже традиционным отмечать патриотизм русского народа, поднявшегося на борьбу с Наполеоном. Однако из дневника Чичерина мы с удивлением узнаем, что часть населения Белоруссии не только не воспротивилась наступлению войск Наполеона, но и более того — присягнула императору французов и снабжала его армии продовольствием и фуражом! После вступления русских войск в Могилев не замедлило "возмездие": губернского прокурора... уволили, а приводившего население к присяге архиепископа лишили сана. Поистине остается только развести руками от изумления перед этакой патриархальностью нравов и терпимостью по отношению к "изменникам Родины"! Вот уж действительно — "век нынешний и век минувший"!
Столь же поразительным предстает интерес автора дневника к еврейству. Не было местечка в Западном крае Российской империи, городка в Германии или Австрии, где бы он не зашел в еврейское гетто, синагогу, не отметил бы своих знакомых-евреев. Этот не обычный для дворянина того времени интерес носит характер не праздного любопытства, а скорее пристального внимания к духовной жизни своих далеких
97
предков. В главке "Синагога в Плоцке" Чичерин подробно описывает свое пребывание в среде евреев. "Сегодня утром евреи ожидали пришествия мессии, а я руководимый давно подстрекавшим меня любопытством, решил заглянуть к ним в синагогу". Далее он находит проникновенные слова, которые не устарели и в наше время: "Ведь всякий человек, все равно, кто он — русский, еврей или француз, — подобен тебе, и ты должен уважать его взгляды и самые его заблуждения, если он искренне убежден в их истинности". И это написано в разгар всеевропейской войны!
Второй сын Василия Николаевича и Екатерины Александровны Чичериных —Николай, ставший откупщиком, был не только чрезвычайно богатым, но и одним из самых образованных людей своего времени. Из его семерых сыновей и одной дочери особо выделяется выдающийся русский правовед, историк, философ и публицист Борис Николаевич Чичерин (1828-1904 гг.), ставший одним из вождей русского либерализма второй половины XIX века.
Наконец, внук Николая Васильевича Чичерина — Георгий Васильевич Чичерин (1872-1936 гг.) был известным советским дипломатом и с 1918 по 1930 годы занимал пост наркома иностранных дел.
IV
Говоря о судьбе Петра Шафирова, невозможно обойти молчанием историю рода Веселовских. Это одна из самых талантливых российских фамилий ведет свое происхождение из местечка Веселово. Известно, что один из Веселовских оказал услуги русской армии при взятии Смоленска в 1654 году, после чего вся семья крестилась. Как мы видим, и тут приход "московитов" поставил евреев перед выбором, зловещий характер которого становится особенно явственно видным в кровавых отсветах недавно пронесшейся "хмельниччины".
Основатель рода Павел Веселовский был женат на
98
Марии Николаевне Аршеневской, дочери крещеного еврея, бывшей в родстве с Шафировым. (По одним сведениям она была родной теткой будущего вице-канцлера, по другим — двоюродной сестрой). От этого брака родились четыре (а не три, как утверждают некоторые источники) сына и две дочери. Павел Веселовский довольно удачно выдал замуж обеих дочек — одну за Дурново*, вторую за Щепотьева.
Старший сын — Авраам Павлович — родился в 1685 году и воспитывался в доме своего дяди Петра Шафирова, где его, пятнадцилетнего юношу, заметил Петр Первый. Авраам начал "государеву службу" в должности личного секретаря царя, выполняя обязанности переводчика иностранной корреспонденции (по-видимому, жить в доме Шафирова и не знать иностранные языки было просто невозможно!). Во время Полтавской битвы он состоял адъютантом при Петре, одновременно числясь дьяком Посольского приказа, и именно его 28 июня 1709 года царь послал в Данию с вестью о победе. В мае 1715 года Авраам Веселовский был назначен "резидентом"** в Вену, и 3 сентября (буквально через неделю после приезда в столицу Габсбургской монархии) был принят "цесарем".
Веселовский много сделал для организации антитурецкого союза, проявив при этом завидную ловкость и осведомленность. Сохранился любопытный рассказ о том, как ему удалось наладить один из "каналов" (так в ту пору назывались источники информации). Этим "каналом" оказался не более и не менее как обер-гофканцлер граф Цинцендорф. Русский "резидент" обратил внимание на страсть графа к картежной игре и через жену обер-гофканцлера убедил того поступить на
_____________________
* Знаменитый в далеком будущем министр внутренних дел, прославившийся своим консерватизмом (но не юдофобством) Петр Николаевич Дурново (1845-1915 гг.) тоже из рода Веселовских.
**резидент — дипломатический представитель, по рангу ниже посланника.
99
тайное иждивение русского правительства, после чего этот сверх ценный агент начал получать ежегодную пенсию в размере шести тысяч ефимков. Помимо вербовки агентов, Веселовский занимался и наймом специалистов на русскую службу.
Авраам Веселовский не упускал случая помочь единоверцам своих предков, что особенно существенно, поскольку во время его пребывания в Габсбургской монархии там действовали весьма жесткие антиеврейские законы. В частности, он рекомендовал царю евреев–врачей, утверждая в своем письме Петру: "...евреи всегда отличаются своими познаниями в медицинской науке, и только благодаря еврейским врачам возможно было успешно бороться со многими лютыми болезнями, между прочим и с лепрой"171.
В отчетном послании государь заявлял: "...для меня совершенно безразлично, крещен ли человек или обрезан, чтобы он только знал свое дело и отличался порядочностью" 172.
Рутинная деятельность Авраама Веселовского была внезапно прервана поступившим из Петербурга приказом срочно разыскать царевича Алексея. Веселовский успешно справился и с этой задачей: непокорный сын был представлен "пред государевы очи". Однако это привело к дипломатическому кризису: отношения России с Австрией были прерваны, и Веселовский в восьмидневный срок был выслан из владений Габсбургов.
Вот тут-то и начинается весьма странная история. Петр потребовал от своего "резидента" немедленно вернуться в Россию, но Авраам Веселовский предпочел стать чуть ли не первым в русской истории невозвращенцем. Хотя конкретных обвинений ему и не предъявляли, он, по-видимому, подозревался в соучастии в заговоре царевича Алексея и краже казенных денег. Поначалу Авраам Веселовский скрывался в Лондоне у своего брата Федора, в то время бывшего русским "резидентом" в Англии, но после предпринятых
____________________
* Лепрой в ту пору называли сифилис.
100
русским правительством усилий по заполучению беглеца (между прочим, эту "тонкую" работу было поручено провести "корреспонденту", то бишь агенту, Самуилу Гольдену!) переехал в Женеву, где принял протестантство и вторым браком женился на дочери богатого синдика (цехового старшины) Петра Фабри Марианне, от брака с которой имел четырех дочерей. В Швейцарии Авраам Веселовский нажил большое состояние коммерцией: после смерти осталось одними наличными деньгами почти триста семьдесят тысяч ливров 173. Петр добивался выдачи непокорного до конца своих дней, однако после смерти императора все русские правительства зазывали беглеца вернуться в Россию, но понапрасну: Авраам Веселовский был непреклонен. Императрице Елизавете Петровне он ответил, что вернется, когда в России утратят смысл три принадлежавшие ему и ставшие популярными среди опальных вельмож XVIII века пословицы: "Божье да государево", "Без вины виноват", "Хоть не рад, да готов". Он скончался в глубокой старости (97 лет от роду) 16 января 1783 года. Под конец жизни Авраам Павлович впал в детство и в буквальном смысле слова дрожал, проходя мимо подаренного ему когда-то самим Петром портрета своего государя. Имя Авраама Веселовского встречается в переписке Екатерины II с Вольтером: великий француз поддерживал с ним дружеские отношения и с большой похвалой отзывался в своих письмах императрице об его образованности. Любопытно, что одна из дочерей Веселовского дожила до царствования Александра I, и 15 декабря 1803 года ей был назначен пансион, сохраненный и за младшей внучкой Авраама Павловича.
Второй из братьев Веселовских, Исаак Павлович, родился в 1688 году и после окончания московской школы Глюка начал службу в Посольском приказе. Кроме того, он был придворным учителем у Петра I. (Любопытно, что в школе Глюка Исаак оставил по себе память как о первостатейном проказнике, не раз подвергавшемя наказаниям, а тут перед нами старатель-
101
ный педагог!). В 1720 году он был назначен секретарем экспедиции Коллегии иностранных дел. После смерти императора Петра в марте 1726 года Исаак Веселовский в качестве секретаря сопровождал зятя Шафирова Сергея Григорьевича Долгорукова в Персию. У нас нет информации, свидетельствующей об участии Исаака Веселовского в последовавших за смертью Петра I дворцовых интригах; во всяком случае, крах Долгоруковых обошелся ему сущим пустяком — ссылкой в город Галич. А в 1732 году он в должности секретаря канцелярских дел уже снова направился в Персию. В марте 1741 года Исаак Павлович ушел в отставку, но уже к зиме вновь вернулся на службу, причем из ассесоров был сразу произведен в действительные статские советники, перемахнув тем самым ни много ни мало четыре ступени в "Табели о рангах"! Для сравнения укажем, что этот поразительный скачок в военных чинах равен производству из армейских майоров (или гвардейских капитан-поручиков) непосредственно в армейские генерал-майоры (или гвардейские полковники). В титуловании же подобное изменение возносило баловня судьбы из заурядного "вашего высокоблагородия" в почти "небожителя" — "ваше превосходительство". Кроме блистательного взлета в чинах, по возвращении на службу Исаак Веселовский получил и лакомое назначение — членом коллегии иностранных дел. Кому же был обязан недавно почти опальный дипломат своему возвышению? Покровителем его оказался ставший при царствовании императрицы Елизаветы Петровны сначала кабинет-министром, а затем и канцлером А.П.Бестужев-Рюмин, другом которого с давних пор был Исаак Павлович и пострадавший в 1727 году не только из-за родства с Долгоруким, но и из-за этой дружбы. По роду службы он принимал активное участие в мирных переговорах со Швецией в 1742-1743 годах и с Англией в 1744-1745 годах. Исаак Веселовский был активным "западником"; известно, что он энергично содействовал снятию ограничений на ввоз иностранных книг а Россию.
102
Вскоре после возвращения на службу Веселовский сблизился с вице-каншгером М.И.Воронцовым, оказавшись в оппозиции к своему благодетелю Бестужеву-Рюмину. Можно без сомнения утверждать, что эта оппозиция носила не личный, а принципиальный характер. Канцлеру очень не хотелось терять талантливого сотрудника, а потому Бестужев-Рюмин неоднократно пытался уладить конфликт, но тщетно: Исаак Веселовский оставался непреклонным. Тогда по российской традиции (дело было уже в конце 1740-х годов) Бестужев-Рюмин направил императрице "Записку" (сиречь донос), в которой утверждал, что на одном из дипломатических приемов Исаак Павлович отказался пить за здоровье государыни: "...один только Веселовский полон пить не хотел, но ложки с полторы и то с водою токмо налил и в том упрямо перед всеми стоял, хотя канцлер из ревности к Ея Императорскому Величеству и из стыда перед послами ему по-русски и говорил, что он должен сия здравие полным бокалом пить, как верный раб, так и потому, что ему от Ея Императорского Величия много милости показано пожалованием его из малого чина в столь знатный"174. Таковы российские нравы: совершенно очевидно, что Веселовский был болен, и только это было причиной его отказа пить полной мерой за здравие императрицы. Следует отдать должное императрице: она проигнорировала донос своего канцлера. Испытывая особое доверие к Веселовскому, она именно его назначила учителем русского языка к наследнику престола великому князю Петру Федоровичу (будущему недолгому императору Петру III). Таким образом, Исаак Веселовский продолжил традицию пребывания крещеных евреев на посту придворного учителя, которую открыл Никита Зотов.
Исаак Веселовский, как и его брат Авраам, всегда старался облегчить судьбу своих бывших единоверцев. Так, он предпринимал серьезные усилия для отмены принятого Елизаветой в 1742 году решения о высылке евреев из Малороссии, но, увы, безуспешно — фана-
103
тичная императрица ответила ему вошедшей в историю фразой: "От врагов Христовых не желаю интересной прибыли!"175.
Сохранившийся в памяти современников как блестящий каламбурист и острослов, Исаак Павлович Веселовский умер в сентябре 1754 года.
Младший из братьев Веселовских, Федор Павлович, дата рождения которого осталась неизвестной, по окончании той же школы Глюка пошел по стопам старших братьев и начал службу в Посольском приказе. В 1707 году Петр I назначил его секретарем посольства, отправленного под началом князя Б.И.Куракина в Западную Европу. Роль Федора Веселовского в этом посольстве видна хотя бы из того факта, что он "купно" с самим князем Куракиным был принят в Ватикане папой римским Климентом XI и был допущен к целованию ноги главы римско-католической церкви. Выполняя функции "ока государева", Веселовский сопровождал главу посольства и участвовал в переговорах, целью которых являлась реализация плана Шафирова — полностью изолировать Швецию на европейском континенте. Когда Б.И.Куракин был отозван в Россию, Федор Веселовский получил возможность самостоятельных дипломатических действий — сначала на посту русского резидента в Копенгагене, затем в Брауншвейге и, наконец, в Лондоне, куда он прибыл в 1716 году в качестве секретаря посольства. С февраля 1717 года Федор Павлович становится русским резидентом в Лондоне, занимаясь не только чисто дипломатическими проблемами, но и охраняя торговые интересы России, отвечая за поведение русских студентов в Англии (любивших попьянствовать и пошуметь) и даже... ведя переговоры о слиянии англиканской и православной церквей. Вот уж воистину "неисповедимы пути Твои, Господи!" — потомок выкреста и генетически стопроцентный еврей выступает в роли представителя православия! И точно так же, как на дипломатической арене ему удалось добиться блестящей победы, почти начисто нейтрализовав франко-шведскую "пар-
104
тию", так и на стезе ревнителя христианской ортодоксии он весьма преуспел, добившись возведения в английской столице православного собора. Вот тут-то стремительно набиравшая скорость карьера Веселовского и потерпела крах, поскольку именно в его доме обрел пристанище старший брат Авраам. Пришлось становиться невозвращенцем и Федору. Англия отказалась выдать России обоих братьев. В июне 1727 года Федор Павлович просил Верховный тайный совет разрешить ему вернуться в империю, но получил отказ.
Только при императрице Елизавете Петровне Федору Веселовскому было разрешено вернуться на родину, где его ждал недавно учрежденный придворный чин церемониймейстера, равный по "Табели о рангах" армейскому бригадиру или гвардейскому подполковнику. Если к этому прибавить, что вплоть до 1731 года Федор Веселовский находился в переписке с вице-канцлером А.И.Остерманом и являлся одним из основных источников информации российской дипломатии об общественных настроениях Англии, то трудно отрешиться от ощущения, что отказ "верховников" диктовался отнюдь не гневом, а национальными интересами: такой человек, как Федор Веселовский, был нужен правящей верхушке именно в Лондоне. Тут и награждение придворным чином V класса выглядит вполне обоснованной наградой за долгое и усердное выполнение, скажем мягко, "щекотливого задания". В Петербурге Веселовский сближается с фаворитом императрицы И.И.Шуваловым и вице-канцлером М.И.Воронцовым, что также свидетельствует об отсутствии в высших кругах Петербурга какого-либо предубеждения в отношении бывшего "невозвращенца". Умер Федор Павлович Веселовский в 1780-х годах уже на исходе девятого десятка лет столь насыщенной перипетиями жизни.
Четвертый брат Веселовский, Яков Павлович, был самым младшим, и о нем сохранились лишь отрывочные сведения: так, известно, что в 1719 году он состоял при князе Меншикове и слыл его любимцем.
Говоря о судьбе братьев Веселовских и их связях
105
с Шафировым, невозможно обойти молчанием документ, по непонятным причинам выпавший из поля зрения исследователей — депешу господина Лави аббату Дюбуа, датированную 5 апреля 1720 года. Вот что в ней говорится о Веселовских: "Один был в Вене в качестве резидента, другой в том же звании в Лондоне, третий — поверенным по иностранным делам, четвертый издавна состоял при князе Меншикове в качестве секретаря. Не знаю, вследствие чего, два первые бежали с царской, их Государя, службы. Может быть, так как они исполняли всегда лишь предписания вице-канцлера (Шафирова — С.Д.), они опасались, как бы его падение (если таковое последует) не увлекло их, и желали поэтому избегнуть тех печальных последствий, которым часто подвергаются в этой стране люди среднего состояния"176.
Это важное свидетельство проливает свет не только на положение "среднего состояния", то есть служилой интеллигенции, в самодержавной России, но и выявляет недюжинные аналитические способности его автора, предвидевшего возможность падения всесильного и в ту пору еще обласканного (хотя и внешне) монаршей любовью царедворца и связывавшего это падение с бегством Веселовских. Не в этом ли кроется несоразмерная суровость наказания, столь неблагодарно обрушенного Петром I на Шафирова? В бегстве своих доверенных людей Петр усмотрел измену и, не сомневаясь в том, что вице-канцлер был осведомлен о действиях своих свойственников и подчиненных (а, может, и сам подтолкнул их на это), отомстил своему самому выдающемуся сподвижнику. Ведь, как известно, ссылка Шафирова сопровождалась государевым запретом ходить в церковь, что вряд ли следует объяснить вспыхнувшим антисемитским чувством. По-видимому, запретом на исповедь Петр хотел подчеркнуть крушение своей веры Шафирову. "Нет тебе веры! Мне соврал, и на исповеди соврешь!" — вот как, думается, следует трактовать эту кару.
И, может быть, именно здесь следует искать квинт-
106
эссенцию судеб множества евреев галута. Как бы ни сложились их судьбы, в конце концов они вспоминают, к какому народу принадлежат, и это чувство определяет линию их поведения в решающий момент.
* * *
Итак, перед нашим взглядом прошел клан, чьи представители на протяжении более двух столетий вносили весомый вклад в самые различные сферы российской жизни. Пожалуй, именно разнообразием интересов и дарований род Шафировых отличается от многих других семейств российского дворянства. Какие только "побеги" не встретишь на их родословном древе! Государственные деятели и публицисты, военачальники и поэты, ученые и музыканты, богословы и филологи, археологи и нумизматы... И, пожалуй, последний парадокс: внучка Алексея Толстого и, следовательно, прямой потомок Петра Шафирова — Елена Толстая — преподает филологию в Иерусалимском университете.
Воистину "все возвращается на круги своя!"
107
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Юрий Тынянов. Писатель и ученый. Воспоминания. Размышления. Встречи. М.: Молодая гвардия, 1966, с. 206.
2 См.: Каратеев М. Арабески истории. Буэнос-Айрес, 1971, с.112-131.
3 Нестеров Ф.Ф. Связь времен. М.: Молодая гвардия, 1980, с. 106.
4 Татищев В.Н. Избранные произведения. Л.: Наука, 1979, с.277.
5 См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.П. М., 1956, с.533.
6 См.: Эттингер Ш. Рец. на кн.: Артамонов М.И. История хазар. — "Сион", 1972, N 1, с.130.
7 "Древняя и новая Россия", 1876, N 3, с.268. См. также: Артамонов М.И. Указ. соч., с.29.
8 Подробно вопрос об авторстве рассмотрен мной в статье "Труды и дни Осипа Антоновича Пржецславского" (в печати).
9 См.: Пархоменко В.А. Начало христианства на Руси IX-X вв. Полтава, 1913; Он же. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л., 1924.
10 "Slavia", t.VII. Praha, 1927, s.384.
11 Готье Ю.В. Железный век в Восточной Европе. М., 1930, с.70.
12 См.: Новгородские былины. М.: Наука, 1978, с.390.
13 См.: Петровский Н.А. Словарь русских личных имен. М.: Советская энциклопедия, 1965, с. 193.
14 См.: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. T.XXVIIIa, СПб., 1901, с.54.
15 См.: Ривкин Х.Д. Евреи в Смоленске. Очерк по истории еврейских поселений в Смоленске с древнейших времен в связи с общим положением евреев в древней Руси. СПб., 1910, с.17.
108
16 См.: Каргалов В. Вторая ошибка Мамая. — "Молодая гвардия", 1979, N 8.
17 См.: Фурман ЩЕ. Выбор князя Владимира. — "Вопросы философии", 1988, N 6, с.91-92.
18 См.: Прозоровский Д.И. О родстве св. Владимира по матери. — "Записки Императорской Академии наук", 1864, t.V, с.17-26.
19 См.: Срезневский И.И. О Малуше, милостивице в.к. Ольги, матери В.К.Владимира. — Там же, с.27-33.
20 Изборник. М.,1969, с.53.
21 См.: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. T.XVIII, СПб., 1896, с.209.
22 Петровский Н.А. Словарь русских личных имен. М.: Советская энциклопедия, 1965, с. 149.
23 Повесть временных лет. 4.1. М.,1950, с.54.
24 Там же, с.252.
25 См.: Емельянов В.Н. Десионизация. Париж, 1978, с. 1-2.
26 См.: Даль В. Указ. соч., Т.П. М., 1956, с.123.
27 См.: Вельтман А.Ф. Романы. М.: Современник, 1985.
28 См.: Хлебников В. Дохлая луна. Сборник. М.,1913.
29 Панова В. Лики на заре. — В кн.: Панова В. Собр. соч. Т.4. Л.: Советский писатель, 1970, с.26-27.
30 См.: Даль В. Указ. соч., t.IV, М.,1956, с.595.
31 См.: Введение христианства на Руси. М.: Мысль, 1987, с. 102-103.
32 См.: Барац Г.М. Библейско-агадические параллели к летописным сказаниям о Владимире Святом. Киев, 1908, с.39-48.
33 См.: Готье Ю.В. Указ. соч., с.72.
34 См.: Там же. См. также: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. T.XVII. СПб., 1896, с.450; Еврейская энциклопедия, t.V, СПб., б.г., стлб. 549-50.
35 См.: Еврейская энциклопедия, t.IV, СПб., б.г., стлб. 774.
36 См.: Забелин И. История города Москвы, написанная по поручению Московской городской думы. 4.1. М.,1905, с.24.
109
37 Там же, с.25-26.
38 См.: Ривкин Х.Д. Указ. соч., с. 16.
39 Бахрушин СВ. Москва как ремесленный и торговый центр XVI века. — В кн.: Бахрушин СВ. Научные труды. T.I. M., 1952, с.162-163.
40 См., например: Скрынников Р.Г. Минин и Пожарский. Хроника смутного времени. М.: Молодая гвардия, 1981, с.104, 161, 220, портрет на вклейке.
41 Он же. "В то смутное время". — "Наука и религия", 1988, N 1, с.46.
42 См.: "Журнал Московской париархии", 1944, N 9, с.13; "Наука и религия", 1972, N 2, с.46.
43 Ривкин Х.Д. Указ. соч., с.57.
44 Цит. по: Иконников B.C. Ближний боярин Афанасий Лавреньевич Ордин-Нащокин, один из предшественников петровской реформы. — "Русская старина", 1883, N 10, с.32.
45 Гессен, Юлий. Жизнь пленных в Московском государстве. Государственные пленные. — В кн.: Русское прошлое. Пг.-М., 1923, с.69.
46 Там же, с.70
47 Там же, с.71
48 Подробно см.: Раскольников Ф. Россия и Афганистан. (Исторический очерк). — "Новый Восток", 1923, № 3, с.15-17.
49 См.: Гольдштейн СМ. Евреи — "дети боярские". В кн.: Еврейский календарь 1902-1903. СПб., 1902, с.338-346.
50 См.: Куник И. Евреи в Москве во второй половине XVII века. — "Еврейская старина", 1913, N 1, с.96-101.
51 См.: Снегирев В. Московские слободы. М.: Московский рабочий, 1947, с. 130.
52 См.: Гессен, Юлий. Указ. соч., с.70.
53 Подробнее о выборных должностях купцов см.: Богоявленский С. Состав Московского слободского схода. В кн.: Сборник статей по русской истории, посвященный С.Ф.Платонову. Пг., 1922, с.322-329.
110
54 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. кН.VII, тт. 13-14. М.: Соцэкгиз, 1962, с. 102.
55 Цит. по: Вольное слово. Самиздат. Избранное. Вып. 9-10. Мюнхен, 1972, с.60.
56 См.: "Древняя и новая Россия", 1876, N 4, с.298; Гуров Г.А. История одного заблуждения. Л.: Наука, 1970, с.97.
57 См.: Цветков Д.В. Первый русский доктор. — "Исторический вестник", 1896. N 4, с.271.
58 Подробнее см.: Берхин А. Два еврея-врача при московском дворе. — "Восход", 1888, N 3, 111-116.
59 Матвеев А.А. Записки. — В кн.: Записки русских людей. События времен Петра Великого. СПб., 1841, с.32-33.
60 Медведев С. Записки. — В кн.: Там же, с. 14-15.
61 См.: Ильинский Ф. Дьяк Федор Курицын. — "Русский архив", 1895, N 2, с.5-16.
62 Голицын Н.Н. История законодательства о евреях (1649-1825). T.I. СПБ., 1886, с.642.
63 Лажечников И.И. Басурман. М., 1961, с.ЮО.
64 Там же, с.283.
65 Кукольник Н.В. Сочинения. 4.2. СПб., 1852, с.415-416.
66 Поэты 1820-1830-х годов. Т.2. Л.: Советский писатель, 1972, с.750.
67 См.: Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Т.25, Л.: Наука, с.82-83.
68 Крижанич Ю. Политика. М.: Наука, 1965, с.501-502.
69 Ключевский В.О. Курс русской истории. 4.4. Пг., 1918, с.300-301.
70 О раскольниках при императорах Николае I и Александре II (пополнено запискою Мельникова-Печерского). Берлин-Лейпциг, 1882, с.73.
71 См.: Майкова Т. Петр I и православная церковь. — "Наука и религия", 1972, N 2, с.39.
72 Письма и донесения иезуитов о России конца XVlI-начала XVIII вв. СПб., 1904.
73 Там же, с.195-196.
74 См.: Рассказы, записанные П.О.Карабановым. — "Русская старина",
111
1871, N 12, с.687.
75 См.: Гелиобиг, Георг фон. Русские избранники. Берлин, 1907, с.68.
76 См.: Еврейская энциклопедия. T.XV. СПб., б.г., стлб. 920.
77 См.: Ключевский В.О. Курс русской истории. 4.4. Пг., 1918, с.ЗОО.
78 Павленко Н.И. Петр Первый. М.: Молодая гвардия, 1975, с.331.
79 Письма и бумаги императора Петра Великого. T.XI, вып.2. М.: Наука, 1964, с.16.
80 Р.Б.С. СПб., 1905, т.22, Чаадаев — Швитков,с.558.
81 Подробнее см.: Подъяпольская Е.П. Шифрованная переписка в России в первой четверти XVIII века. — "Проблемы источниковедения", т.VIII. М.: АН СССР, 1959, с.314-342.
82 Цит. по: Там же, с.34.
83 См.: Письма и бумаги Петра Великого..., с.16.
84 Цит. по: Павленко Н.И. Указ. соч., с.256.
85 Регесты и надписи. Свод материалов для истории евреев в России. Т.П. СПб., 1910, с.153; см. также: Шутой В.Е. Историзм "Полтавы" А.С.Пушкина. — "Вопросы истории", 1974, N 12, с. 120.
86 Цит. по: Пушкин А.С. Собрание сочинений, т.Ш. М.: "Правда", 1981, с.213.
87 Цит. по: Шутой В.Е. Указ. соч., с.121.
88 Регесты и надписи, т.Н, с.154.
89 Модзалевский В.Л. Герцик, Григорий Павлович. — "Русский биографический словарь". Т 22. Герберская — Гогенлоэ. СПб.,1916, с.134-135.
90 Тексты писем и анализ сопутствоваших им обстоятельств см.: Костомаров Н. Мазепа и мазепинцы. СПб., 1883, с.659-687.
91 См.: Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870, с.505.
92 См., например: Модзалевский В. Догадка о происхождении рода Нахимовых. — В кн.: Сборник статей, посвященных Л.М.Савелову. М.,1915, с.78-80.
113
93 Письма и бумаги императора Петра Великого, с.356.
94 Регесты и надписи..., т. II, с.265-266.
95 См.: Бантыш-Каменский Д.Н. Деяния знаменитых полководцев и министров, служивших в царствование Петра Великого. Ч.II , М. 1813, с.92.
96 См.: Голубцова Е.И., Ошанина Е.Н. Коллекции московского Общества истории и древностей российских (ОИДР). — В кн.: Записки отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им.Ленина. Вып. XIII. М., 1952, с.16.
97 См.: Ключевский В.О. Курс русской истории. 4.4. Пг., 1918, с.146-147.
98 См.: Кочин Г.Е. Население Петербурга до 60-х годов XVIII века. — В кн.: Очерки истории Ленинграда. T.I. М.-Л., 1956, с.74; Толстой А.Н. Москва до XIX века. — В кн.: Москва. М., 1935, с.50.
99 См.: Заозерская Е.И. Мануфактура при Петре I. М.-Л., 1947, с.103-104.
100 См.: Кафенгауз Б. Б. История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв. T.I. М.-Л.: АН СССР, 1949, с.174.
101 См., например: А.К. По поводу "Записки П.П.Демидова князя Сан-Донато". — "Русский еврей", 1883, N 21, стлб.5-8; извлечения из работ П.П.Демидова см. также: "Записки по еврейскому вопросу" (князя Демидова — Сан-Донато). — "Русский еврей", 1883, N 20, стлб. 18-21.
102 Подробнее о строительстве шафировского дома см.: Комелова Г.И. "Панорама Петербурга" — гравюра работы А.Ф.Зубова. — В кн.: Культура и искусство петровского времени. Л.: Аврора, 1977, с.132-133; см. также: Овсянников Ю.М. Франческо Бартоломео Растрелли. Л.: Искусство, 1982, с.20-21.
103 См.: Карнович Е. Замечательные богатства частных лиц в России. Изд.2. СПб., 1884, с. 119-120.
104 Древняя и новая Россия", 1876, N 4, с.399.
105 См.: "Русская старина", 1899, N 2, с.239-240.
106 Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн.1Х, тт.17-18. М.: Соцэкгиз, 1963, с.458.
107 Русский архив", 1903, N 7, с.384. Цит. по: Ре-гесты и надписи..., т.И, с.265.
108 См.: Павленко Н.И. Указ. соч., с.329.
109 См.: Гелиобиг Г. фон. Указ. соч., с.70.
110 См.: Бантыш-Каменский Д.Н. Указ. соч., с. 129 примечание.
111 Подробное описание казни и хлопоты герцога Гольштинского в защиту вице-канцлера приведены в записке обер-камергера Беркеальда (см.: Бантыш-Каменский Д.Н. Указ. соч., с.128-130). На сс.130-133 того же издания приведено в переводе с немецкого благодарственное письмо П.П.Ша-фирова тайному советнику гольштинскому министру Бассенку, стараниями которого опальный был возвращен из ссылки.
112 См.: История Академии наук СССР. T.I. M.-JI.: АН СССР, 1958, с.52,58; Очерки истории Ленинграда. М.-Л., 1955, с.221.
113 См.: История Академии наук СССР..., с.144.
114 См. Очерки истории Ленинграда..., с.227.
115 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений, т. 17. М., 1936, с.404.
116 Бантыш-Каменский Д.Н. Указ. соч., с.141.
117 См.: Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Л.,1962, с. 138-141; см. также: Епифанов П.П. "Рассуждение" П.П.Шафирова о войне со Швецией. — В кн.: Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. Сборник статей к 70-летию академика М.Н.Тихомирова. М.: Изд-во восточной литературы, 1963.
118 Епифанов П.П. "Рассуждение" П.П.Шафирова... с.303.
119 См.: Гербстман А.О. Рассказ о белом коне. М.: Физкультура и спорт, 1959, с.97-99.
120 См.: Письма и бумаги императора Петра Великого, T.XI, вып.2, с.360 примечание. Второго сына звали Яков. Он, по-видимому, умер в 20-х годах XVIII в. См. Ю.А.Нелидов, прим.121.
121 См.: Нелидов Ю.А. О потомстве барона Петра Павловича Шафирова. "Русский евгенический журнал",
114
1926, N 3, с.61-65.
122 См.: Валишевский К. Петр Великий. М.,1908, с.74.
123 См.: Долгоруков П.В. Время императора Петра II и императрицы Анны Иоанновны. М.: Образование, 1909, с.97, 99.
124 Витте СЮ. Воспоминания. Тт.1-3. М.: Соцэкгиз, 1960.
125 См.: "Красный архив", 1927, N 22, с.208.
126 Цит. по: Энден М.Н. Граф С.Ю.Витте. — "Возрождение", Париж, 1971 октябрь, N 236, с.68.
127 Шабельская Е.А. Сатанисты XX века. 4.1. Рига, 1934, с.59.
128 Она же. Сатанисты XX века. Ч.Ш. Тайны Мартиники. Рига, 1936, сб.
129 См.: Любимов СВ. Предки графа С.Ю.Витте. "Русский евгенический журнал", 1928, N 4, с.203-213.
130 Цит. по: Маор, Ицхак. Русский философ Владимир Соловьев. — "Панорама Израиля", 1985 февраль, N 175, с.11.
131 См.: "Возрождение", 1914, N 5, стлб.13.
132 Каценельсон Н. Две встречи. — "Рассвет", 1915, N 10, стлб.10.
133 См.: "Новый восход", 1915, N 9.
134 См.: Клейнман И.А. "Еврейская неделя", 1915, N 4.
135 Герцль Т. Из дневника. — В кн.: Герцль Т. Избранное. Иерусалим: "Библиотека "Алия"", 1974, с.224.
136 Там же, с.227.
137 Тихомиров Л. К реформе обновленной России. М., 1912, с.70.
138 Герцль Т. Указ. соч., с.225.
139 Там же, с.228.
140 Короленко В. Г. Теодор Герцль. (К полугодовщине его смерти). — "Южные записки", 1905, N 1, с.24-25.
141 См.: Герцль Т. Указ. соч., с.219.
142 См.: Тарле Е.В. Граф С.Ю.Витте. Опыт характеристики внешней политики. Л.: Книжные новинки, 1927.
115
143 Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений, т.Х. М.: "Правда", 1951, с.121.
144 Соловьев B.C. Письма. Т.2. СПб., 1909, с.18.
145 Соловьев Владимир. Стихотворения и шуточные пьесы. Л.: Советский писатель, 1974, с.128-129.
146 Тургенев И.С. Полное собрание сочинений. T. V. М.-Л.: АН СССР, 1963, с.370.
147 Сахаров В.И. Форма времени. — В кн.: Русская романтическая повесть. М.: Советская Россия, 1980, с.18.
148. См.: Кузьмич Л. Елена Ган — забытая писательница. — "Новый журнал", Нью-Йорк, N 72, 1963. с.294-302.
149 См.: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. T.IV. СПб., 1891, с.40.
150 См.: Письмо Блаватской. Публикация Б.Л.Бессонова и В.И.Мильдона; вступ. заметка и примечания В.И.Мильдона. — "Литературное обозрение", 1988, N6, с.110-112.
151 См.: Соловьев Всеволод. Современная жрица Изиды. — "Русский вестник", 1892, N 1-6.
152 В.П.Желиховская. (Некролог). "Нива", 1896, N 25, с.645.
153 Интересующихся отношениями Е.А.Сушковой и М.Ю.Лермонтова отсылаем к прекрасной статье Ю.Г.Оксмана, предваряющей публикацию "Записок" Е.А.Сушковой 1928 года.
154 О еврейском происхождении Е.Ф.Канкрина см.: Вигель Ф.Ф. Записки. М.: Артель писателей "Круг", 1928, т.1, с.185; Палеолог СВ. Около власти. Белград: "Святослав", 1929 (?), с.20.
155 Вяземский П.А. Записные книжки. М.: АН СССР, 1963, с.97.
156 Вяземский П.А. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1958, с.290-294.
157 Русская эпиграмма второй половины XVIII — начала XX в. Л.: Советский писатель, 1975, с.497.
158 Там же, с.496.
159 См.: Валуев П.А. Дневник. Т.П. М.: АН СССР,
1961, с.341, 370-371.
116
160 См.: Родзянко М.В. Крушение империи. Л.: Прибой, 1929, с.247 примечание 128.
16 1 См.: Лазарев К. Александр Дмитриевич Самарин (1868-1932) в воспоминаниях его дочери Елизаветы Александровны Самариной-Чернышевой. — В кн.: Память. Исторический сборник. Вып.З. М., 1978; Париж, 1980, с.329-373.
162 Витте СЮ. Воспоминания. Т.З., с.70.
163 См.: Трубецкой Г.Н. Годы смут и надежд (1917-1919). Монреаль, 1981.
164 См.: Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре. — В кн.: Евразийский временник. Берлин, 1925, с.351-377.
165 Толстой А.Н. Собрание сочинений. Т.7. М.: "Художественная литература", 1959, с.821-822.
166 См.: Витте СЮ. Указ. соч., с.84.
167 См.: Лопухин А.А. Отрывки из воспоминаний (по поводу "Воспоминаний" гр. С.Ю.Витте). М.-Пг.: Госиздат, 1923.
168 См.: Юсупов Ф.Ф. Отрывок из воспоминаний об убийстве Распутина. — "Огонек", 1965, N 22, с.24-27.
169 Муравьев-Карсский Н.Н. Записки. — "Русский архив", 1885, кн.Ш, N 9, с.29.
170 Чичерин А.В. Дневник (1812-1813). М.: Наука, 1966, с.258.
171 Еврейская энциклопедия. T.V. СПБ., б.г., стлб. 519.
172 Там же.
173 См.: Крамер А. Авраам Веселовский. — "Русская старина", 1884, N 15, с.188-190.
174 Регесты и надписи..., т.Ш. СПб., 1913, с.620.
175 Там же, с.23.
176 Регесты и надписи..., т.II, с.244-245.
117