МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОУ ВПО НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Т.Г. ОПЕНКО

СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ
ФЕНОМЕНА САМОУБИЙСТВА

МОНОГРАФИЯ

Научный редактор

доктор медицинских наук, профессор М.Г. Чухрова

Новосибирск

Издательство Сибирского отделения
Российской академии наук

2009

Рецензенты:

доктор медицинских наук, профессор В.В. Гафаров

доктор медицинских наук, профессор С.В. Казначеев

кандидат психологических наук, доцент О.А. Шамшикова

О	Опенко Т.Г. Системный анализ феномена самоубийства / Опенко Т.Г.; Министерство образования и науки РФ, ФАпО ГОУ ВПО НГПУ. – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2009. – 116 с.

В монографии приводятся результаты системного анализа смертности от внешних причин на примере г. Новосибирска и Новосибирской области. С позиций синергетики проанализирована роль совокупности социальных, личностных и природных факторов, разработана теоретическая модель формирования аутоагрессивного поведения или потери контроля за происходящим, а также принципиальная схема профилактики всех форм аутодеструктивного поведения. Представлены данные о влиянии гелиогеофизических и метеорологических факторов на смертность от внешних причин. Показана патогенетическая значимость таких психологических характеристик, как интроверсия, депрессивность, тревожность, стиль переживания тревоги, а также некоторых особенностей образа жизни пациента, приема алкоголя, его социального окружения, и их взаимосвязь с суицидальными намерениями и действиями. Исследование проведено с привлечением современных методов медицинской статистики.

Книга предназначена для врачей, сталкивающихся с проблемой смертности от внешних причин, организаторов здравоохранения, психиатров, психологов.

Издание монографии утверждено на заседании редакционно-издательского совета НГПУ.

Адрес: 630126, Новосибирск, ул. Вилюйская, 28.

НГПУ кафедра психологии E-mail: kafedra_psi($)mail.ru

ISBN 978

© Опенко Т.Г., 2009

ОГЛАВЛЕНИЕ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ		4
ВВЕДЕНИЕ		5
Глава 1. ПРОБЛЕМА САМОУБИЙСТВ И НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ В ПОПУЛЯЦИИ		8
	1.1. Распространенность самоубийств и несчастных случаев (на примере г. Новосибирска и Новосибирской области)	8
	1.2. Экологические аспекты проблемы смертности от внешних причин	19
	1.3. Влияние природных факторов на психоэмоциональное состояние человека	22
	1.4. Связь самоубийств и несчастных случаев с гелиогеофизическими и метеорологическими факторами	26
	1.5. Индивидуальные преципитирующие факторы самоубийства	46
Глава 2. СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К АНАЛИЗУ ПРОБЛЕМЫ СМЕРТНОСТИ ОТ ВНЕШНИХ ПРИЧИН		59
	2. 1. Человек как диссипативная система	59
	2.2. Смертность от внешних причин как результат влияния комплекса факторов	63
	2.3. Системный анализ проблемы самоубийства	67
Глава 3. ПРИНЦИПЫ ПРОФИЛАКТИКИ НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ И СУИЦИДОВ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ		69
ЗАКЛЮЧЕНИЕ		78
БИБЛИОГРАФИЯ		81
СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ НАУЧНЫХ РАБОТ ОПЕНКО Т.Г.		93

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ЛПУ    – лечебно-профилактическое учреждение

МКБ-10 – «Руководство по международной статистической классификации болезней, травм и причин смерти» 10 пересмотра

СМП    – скорая медицинская помощь

СМЭ    – судебно-медицинская экспертиза

ДИ       – доверительный интервал

ЧВ       – числа Вольфа

Изл      – космическое излучение

АИ       – Ар-индекс

КИ       – К-индекс

ТВ       – средняя суточная температура воздуха

ВВ       – средняя суточная влажность воздуха

АД       – среднее суточное атмосферное давление

СВ       – скорость ветра

ИБС     – ишемическая болезнь сердца

нТл      – единица магнитного поля

SPSS for Windows – пакет прикладных программ для социологических исследований – Statistical Package for the Social Science

НСО    – Новосибирская область

ВОЗ     – Всемирная Организация Здравоохранения

ЭЭГ     – электроэнцефалография

РАН    – Российская Академия наук

РАМН – Российская академия медицинских наук

СО       – Сибирское отделение

ВВЕДЕНИЕ

Улучшение здоровья населения зависит от успешности общего социально-экономического развития страны и от состояния здравоохранения, в котором есть множество накопившихся серьезных проблем. Состояние здоровья населения Российской Федерации в течение ряда лет характеризуется высокими показателями общей смертности населения (16,1 на 1 000) и отрицательным демографическим приростом [41]. Разработка эффективных мер по снижению общей смертности ведет к приближению главной цели государства и системы здравоохранения Российской Федерации – достижению максимально возможного уровня здоровья каждым жителем России.

Значительную долю в структуре общей смертности составляет смертность вследствие внешних причин (среди них – самоубийства и несчастные случаи), которые объединяются в «Руководстве по международной статистической классификации болезней, травм и причин смерти» 10 пересмотра (МКБ-10) в класс 20 «Смертность от внешних причин» [50]. Самоубийство принято рассматривать как патологию поведения конкретного человека и как непрогнозируемое общественное явление [1, 14, 44]. Сокращение числа смертей в результате несчастных случаев и самоубийств в России возможно при условии проведения ряда мер, в числе которых – фундаментальные и прикладные исследования факторов, влияющих на психическое здоровье и психоэмоциональное состояние, изучение различных видов, детерминантов и последствий насилия и травматизма, с целью непрерывного совершенствования стратегий профилактической помощи [41].

За фасадом «Смертности от внешних причин» скрывается психоэмоциональная дезадаптация личности, которая нередко сопровождается авитальными тенденциями [2, 9, 124]. В настоящее время в отношении этих сложных форм поведения человека не существует достаточно эффективных мер профилактики [11, 14, 149]. При ретроспективном анализе в 17,2 % суицидов не обнаружено серьезного мотива [72, 73]. Несчастный случай принято считать трагической случайностью [76]. Увеличивает риск суицида злоупотребление психоактивными веществами, в частности алкоголем [89, 159], поскольку оно способствует социально-психологической дезадаптации личности и активации аутодеструктивного драйва [22], усилению депрессивных переживаний и растормаживающему эффекту [77]. В состоянии алкогольного опьянения пытается покончить с собой половина суицидентов [2, 77, 78]. Алкогольное опьянение увеличивает риск травм и несчастных случаев с летальным исходом [32, 33]. Психофизиологические особенности человека, такие как стиль переживания тревоги, особенности аффективной реактивности и переработки эмоциогенной информации, при определенных условиях приводят к потере контроля над событиями собственной жизни, результатом чего может стать несчастный случай [3, 76]. Существует целый ряд важных социальных [25, 150, 165], культурных [105], личностных [5, 99], медицинских [85, 145, 160] и других предпосылок развития ситуационной психоэмоциональной дезадаптации с фатальными последствиями.

Однако пока нет определенного ответа на вопрос, что именно играет роль пускового момента в осуществлении акта аутоагрессии. Результаты некоторых исследований показали, что важное влияние на частоту определенных событий в популяции (рождений, смертей, инфарктов, инсультов, криминальных происшествий и т.д.) играют внешние природные факторы, например гелиогеофизические или метеорологические [90, 97, 110, 111], протонное космическое излучение [95, 97, 98], другие параметры космофизической активности [27], фазы лунного синодического цикла [154–158], сезоны года [90, 130–132, 139, 161] и др. Так, исследования, проведенные в Республике Тыва, показали, что в периоды усиления сейсмической активности достоверно возрастает уровень агрессивности и аутоагрессивности населения, что отражает возрастающая в эти периоды частота самоубийств, преступлений против личности и несчастных случаев [73].

Изменение психического состояния человека под влиянием гелиогеофизических факторов может быть связано не с физиологическими реакциями, а с эффектом гормезиса, когда слабые экологические воздействия вызывают очень сложные изменения в течении информационных процессов [16]. Еще в 1924 году выдающийся русский космобиолог А.Л. Чижевский в своей работе «Земное эхо солнечных бурь» писал о том, что окружающая среда оказывает на нашу психику и поведение глубокое воздействие, и что живой организм в периоды сезонной солнечной активности предрасположен к эмоциональным всплескам, которые могут привести к немотивированным поступкам с непредсказуемыми последствиями [70]. В дальнейшем было доказано, что космофизические факторы действительно влияют на организм, изменяя взаимодействие клеточных структур между собой, нарушая гомеостатические, регуляторные процессы и генетические программы [15, 16].

Синергетический подход к этой проблеме кажется наиболее приемлемым [61,67]. Он предусматривает анализ большого объема разноплановой информации, установление причинно-следственных связей между природными воздействиями, здоровьем, качеством жизни, дает возможность прогнозировать неблагоприятные явления и процессы на основе сопоставления с модельными характеристиками и позволяет разрабатывать новые организационные формы обеспечения первичной профилактики смертности от внешних причин среди населения.

Настоящее исследование (2001–2006 гг.) было проведено с целью изучения влияния личностных, социальных, гелиогеофизических и метеорологических факторов на смертность от внешних причин; разработки и обоснования теоретической модели формирования аутоагрессивного поведения или потери контроля над происходящим, а также разработки и обоснования предложений по профилактике суицидов и несчастных случаев на популяционном уровне.

В связи с этим были поставлены задачи:

– На примере популяции Новосибирской области провести анализ смертности от внешних причин в 2001–2004 гг., выявить группы и факторы риска смерти от самоубийств и несчастных случаев;

– Исследовать общие закономерности влияния природных гелиогеофизических и метеорологических факторов на смертность от внешних причин, выделить наиболее значимые факторы и их сочетания, показать силу и направленность их влияния на частоту суицидов и несчастных случаев в популяции;

– Выявить и систематизировать личностные преципитирующие факторы и особенности, способствующие суицидальному поведению, – на примере пациентов, имевших незавершенное самоубийство в анамнезе;

 – На основе полученных данных разработать и обосновать теоретическую модель механизма формирования аутоагрессивного поведения или потери контроля за происходящим и предложить пути профилактики несчастных случаев и суицидов на популяционном уровне.

В исследовании были использованы данные:

– Федерального бюро государственного комитета статистики по Новосибирской области о смертности от внешних причин (2001–2004 гг.);

– Новосибирского городского гидрометеорологического центра о метеорологическом и геомагнитном состоянии (2001–2004 гг.);

– Новосибирской городской станции скорой медицинской помощи (СМП) о незавершенных самоубийствах (2001–2004 гг.);

– Новосибирского областного бюро СМЭ о самоубийствах и несчастных случаях (2001–2004 гг.);

– результатов обследования пациентов Новосибирской областной психиатрической больницы № 2 (2002–2004 гг.).

Автор книги выражает искреннюю признательность доктору медицинских наук, профессору Вячеславу Ивановичу Хаснулину за предоставленные данные гелиогеофизического и метеорологического мониторинга и консультативную помощь.

Глава 1.

ПРОБЛЕМА САМОУБИЙСТВ
И НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ В ПОПУЛЯЦИИ

1.1. Распространенность самоубийств
и несчастных случаев
(на примере г. новосибирска и новосибирской области)

Проблема самоубийств занимает человечество много веков, феномен ухода из жизни по своему желанию давно вызывает профессиональный интерес у философов, культурологов, социологов, психиатров и психологов. Суицид в настоящее время определяется как проявление дееспособной воли, когда страдающее лицо активно действует, знает об ожидающих его результатах и сознательно выполняет план самонасилия. Согласно концепции А.Г. Амбрумовой (1986), самоубийство рассматривается как следствие социально-психологической дезадаптации (кризиса) личности в условиях переживаемых ею конфликтов [2].

Частота законченных самоубийств на 100 000 населения высока как для большинства экономически высокоразвитых стран, так и для России. В Европе высокие показатели наблюдаются в Швеции и Венгрии – 38–40 человек на 100 000 населения. В США в 90-е годы было 12 человек на 100 000 [29]. Ежегодно в нашей стране добровольно гибнет около 14 500 человек [44], в мире в 2000 году примерно 815 000 человек покончили с собой [165]. Эти данные отражают огромный масштаб и серьезность проблемы аутоагрессивного поведения.

В последние годы распространенность суицидов, особенно среди молодых людей, имеет тенденцию к увеличению в разных странах и в разных культурах, отмечает D. Skuse во введении к 3-му выпуску журнала «International Psychiatrie», 2006 года, целиком посвященному суицидальному поведению [152]. В этом отношении показательны данные по трем странам – Японии, Бразилии и Танзании, которые резко различаются между собой по уровню экономического развития, укладу, религии и традициям. Однако в них наблюдается одинаковая тенденция роста числа суицидов. В Японии отмечены значительные различия между отдельными префектурами: в префектуре Akita уровень суицидов в 2 раза выше, чем в среднем по стране, а в целом наблюдается высокая частота суицидов среди лиц среднего и старшего возраста. Среди причин превалируют: экономические причины и негативное влияние Интернета [115].

В США свыше 70 % самоубийств совершается белыми, а не черными, менее обеспеченными [112]. В ЮАР частота самоубийств среди белых во много раз превышает этот показатель среди менее благополучного черного населения [152]. Наблюдается рост суицидальных показателей в таких странах, как Польша, Австралия, Англия и другие [147]. В Японии в течение ХХ столетия отмечено увеличение частоты самоубийств мужчин в виде нескольких пиков, связанных с социальными потрясениями, и стабильная частота самоубийств у женщин [166]. В России суицидальный показатель в 2000 г. в среднем составлял 23 человека на 100 000 населения в год [34, 77], а в ряде регионов России (Республика Коми и Республика Удмуртия) этот показатель достиг 150–180 человек на 100 000 населения [45]. Различия в частоте суицидов по всему миру достигают 150 раз и колеблются от 0,1 на 100 000 населения в Кувейте до 45,9 – в Венгрии. Низкое число суицидов (ниже 10 на 100 000 населения) регистрируется на Мальте, в Египте, Мексике, Греции, Испании, Италии, Ирландии и Нидерландах. Очень высокое число суицидов (более 25 на 100 000 населения) – в Австрии, Скандинавии, Финляндии, Швейцарии, Германии, в странах Восточной Европы, в некоторых странах СНГ и в Японии [44, 127]. По данным ВОЗ, уровень самоубийств более 20 на 100 000 населения является критическим [165].

По мнению специалистов ООН, «статистические данные о суицидах, какими они являются сегодня, не заслуживают доверия. Слишком много суицидов не называются своими собственными именами». Как правило, немалая доля замаскированных суицидов скрывается за рубрикой «несчастные случаи» и «дорожно-транспортные происшествия» [44]. Кроме того, в суицидологии существует понятие суицидальной личности. Это люди, чье поведение подсознательно направлено к смерти, например, это лица, злоупотребляющие алкоголем, табакокурением и наркотиками, лица, занимающиеся экстремальными видами спорта – альпинизмом, автогонками и т.п. [8, 9]. Такое поведение Э. Дюркгейм в 1887 году назвал «символическим суицидом» [14]. Частота несчастных случаев у этих лиц выше, чем в популяции.

Таким образом, частота суицидов во многих странах мира высокая, а истинный ее показатель еще выше, чем это может быть зарегистрировано статистически.

Согласно МКБ-10 – «Руководства по международной статистической классификации болезней, травм и причин смерти» 10 пересмотра, самоубийства учитываются в разделе «Смертность от внешних причин». В качестве рабочей гипотезы исследования нами было высказано предположение о том, что существует комплексное влияние гелиогеофизических, метеорологических, личностных и некоторых социальных (алкоголизация) факторов на смертность от внешних причин, а именно на смертность от несчастных случаев и самоубийств в популяции.

В качестве объекта исследования были взяты показатели смертности от внешних причин жителей г. Новосибирска и Новосибирской области в 2001–2004 гг. Предметом исследования было предполагаемое влияние гелиогеофизических, метеорологических, личностных и социальных (алкоголизация) факторов на частоту самоубийств и несчастных случаев в популяции. Данные Федерального бюро государственного комитета статистики о случаях смерти от внешних причин были представлены в рамках электронной таблицы в формате «Excel 5.0 for Windows», в которой содержалась подробная информация о каждом произошедшем случае насильственной смерти в 2001–2004 гг. в соответствии с «Врачебным свидетельством о смерти» (форма №103/у-98, утв. МЗ России от 07.08.98 №241) – пол, возраст, время, место, обстоятельства, причина смерти и др. Первоначально к исследованию были приняты данные о 25 202 случаях с кодом причины смерти по 20 классу МКБ-10, но потом было исключено 114 случаев с неизвестной датой гибели человека, что составило 0,5 % от общего количества. Эти случаи нельзя было сопоставить с конкретными гелиогеофизическими и метеорологическими условиями в день гибели, поскольку последний был неизвестен. Оставшиеся 25 088 случаев были проанализированы. Статистическая обработка данных проводилась в пакете прикладных программ SPSS for Windows (Statistical Package for the Social Science), версия 11.5, поэтому существующая база данных в формате «Excel 5.0 for Windows» была преобразована в формат SPSS.

Установлено, что из числа погибших от внешних причин (всего 25 088 человек) в

г. Новосибирске и Новосибирской области в 2001–2004 гг. было 19 331 мужчин (77,1 %) и 5 757 женщин (22,9 %). В таблице 1 приведены данные по причинам смерти.

Таблица 1

Общее количество зарегистрированных случаев смерти
от внешних причин по причинам смерти (2001–2004 гг.)

МКБ-10	Причина смерти	Муж- чины	Женщины	К*
V00-V99	Транспортные несчастные случаи	2179	836	2,6
W00-W19	Падения	448	145	3,2
W65-W74	Случайное утопление и погружение в воду	870	213	4,1
W75-W84	Другие несчастные случаи с угрозой дыханию	756	246	3,1
X00-X09	Воздействие дыма, огня и пламени	714	323	2,2
X30-Х39	Воздействие сил природы	1327	450	3,0
X40-Х49	Случайное отравление и воздействие ядовитыми веществами	3788	1122	3,4
X60-X84	Преднамеренное самоповреждение	3427	721	4,8
X85-Y09	Нападение	2185	697	3,1
Y10-Y34	Повреждение с неопределенными намерениями	2911	815	3,9
	Все остальные причины смерти	726	189	3,6
V00-Y09	Всего	19331	5757	3,4

*К – коэффициент отношения количества мужчин к количеству женщин.

В таблице 1 приведены наиболее частые причины смерти, а все оставшиеся причины объединены в строке «Все остальные причины смерти». Кроме того, в таблице приводятся коэффициенты отношения количества мужчин к количеству женщин в разных группах причин смерти. Среднее отношение мужчины/женщины составляет 3,4. Наибольшее отношение наблюдается при преднамеренных самоповреждениях, при случайных утоплениях и погружениях в воду и при повреждениях с неопределенными намерениями. Во всех группах по причинам смерти наблюдается количественное преобладание мужчин. Структура смертности от внешних причин среди жителей г. Новосибирска и Новосибирской области показана в таблице 2.

Таблица 2

Структура смертности от внешних причин в % (2001–2004 гг.)

МКБ-10	Причина смерти	Мужчины	Женщины
V00-V99	Транспортные несчастные случаи	11,3±1,2	14,5±2,1
W00-W19	Падения	2,3±0,3	2,5±0,4
W65-W74	Случайное утопление и погружение в воду	4,5±0,4	3,7±0,5
W75-W84	Другие несчастные случаи с угрозой дыханию	3,9±0,2	4,3±0,4
X00-X09	Воздействие дыма, огня и пламени	3,7±0,5	5,6±0,8
X30-Х39	Воздействие сил природы	6,9±0,8	7,8±0,8
X40-Х49	Случайное отравление и воздействие ядовитыми веществами	19,6±2,0	19,5±1,5
X60-X84	Преднамеренное самоповреждение	17,7±1,0	12,5±0,8
X85-Y09	Нападение	11,3±0,2	12,1±1,3
Y10-Y34	Повреждение с неопределенными намерениями	15,1±2,6	14,2±1,6
	Все остальные причины	3,8±0,5	3,3±0,6
V00-Y09	Всего	100,0	100,0

В структуре смертности от внешних причин у лиц обоего пола преобладают случайные отравления. В эту группу входят, в основном, отравления алкоголем и наркотиками. Значительную долю в структуре насильственных смертей составляют самоубийства, транспортные несчастные случаи, убийства и фатальные происшествия, где намерения пострадавшего были неопределенными. Это те случаи, когда побудительные мотивы пострадавшего (или окружающих) остались неясными. По мнению экспертов ВОЗ, значительную часть этой группы могут составлять нераспознанные самоубийства [165]. Таким образом, истинная частота самоубийств в популяции более значительна, чем показывают данные официальной статистики. Самоубийства занимают у мужчин второе ранговое место в структуре смертности от внешних причин, у женщин – четвертое.

Был проведен статистический анализ самоубийств (МКБ-10: X60-X84) и группы, условно объединенной под названием «несчастные случаи» (все остальные коды 20 класса МКБ-10), с учетом пола и возраста умерших. Данные приведены в таблице 3.

Таблица 3

Возрастная структура самоубийств и несчастных случаев, мужчины (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	Демографическая структура в %	Суициды		Несчастные случаи
		Количество	Доля в %	Количество	Доля в %
0–19	27,0	204	6,0±0,9	864	5,4±1,2
20–24	9,1	358	10,4±1,1	1233	7,8±1,2
25–29	8,1	351	10,2±1,2	1383	8,7±1,1
30–34	7,0	290	8,5±1,2	1214	7,6±1,4
35–39	7,0	303	8,8±0,7	1376	8,7±1,2
40–44	8,9	382	11,1±0,9	2023	12,7±0,8
45–49	8,5	355	10,4±1,1	2214	13,9±0,7
50–54	7,0	371	10,8±0,8	1902	12,0±0,6
55–59	3,6	156	4,6±0,9	1001	6,3±0,9
60–64	4,7	176	5,1±1,3	1111	7,0±1,3
65–69	3,8	172	5,0±0,7	728	4,6±0,2
70–74	3,0	168	4,9±0,9	501	3,2±0,6
≥75	2,3	141	4,1±0,5	354	2,2±0,4
Всего	100,0	3427	100,0	15904	100,0

Из таблицы 3 видно, что в возрастной структуре самоубийств у мужчин наибольшая доля приходится на возраст 40–44 года, 50–54 лет и 45–49 лет. В структуре несчастных случаев у мужчин наибольшая доля была в возрастных группах 45–49 лет, 40–44 лет и 50–54 лет.

В таблице 3 также приведены данные о демографической структуре населения Новосибирской области в целом. В сравнении видно, что структура самоубийств и несчастных случаев не идентична демографической структуре. Так, в возрастных группах 40–44, 45–49 и 50–54 года заметно превышение доли лиц этого возраста над их долей в демографической структуре.

В структуре самоубийств у женщин наибольшее долевое участие приходится на возраст 70–74 года и 75 лет и старше (табл.4). При несчастных случаях у женщин большая доля приходится на возраст 50–54 года, 45–49 лет и 75 лет и старше. В структуре возрастных групп женщин-суицидентов обращает на себя внимание значительное преобладание лиц в возрасте 60–64, 65–69 и 75 лет и старше, по сравнению с демографической структурой, а в структуре возрастных групп несчастных случаев 45–49, 50–54 и 55–59 лет.

В целом, структура несчастных случаев и самоубийств имеет выраженные отличия от демографической структуры Новосибирской области как у мужчин, так и у женщин. Это указывает на связь смертности от внешних причин и возраста.

Таблица 4

Возрастная структура самоубийств и несчастных случаев, женщины (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	Демографическая структура в %	Суициды		Несчастные случаи
		Количество	Доля в %	Количество	Доля в %
0–19	22,6	44	6,1±2,2	400	7,9±0,8
20–24	7,8	35	4,9±1,9	285	5,7±0,7
25–29	7,1	53	7,4±2,2	287	5,7±1,1
30–34	6,1	42	5,8±0,9	262	5,2±1,1
35–39	6,3	35	4,9±2,0	303	6,0±0,8
40–44	8,4	58	8,0±2,4	455	9,0±0,3
45–49	8,3	58	8,0±2,4	540	10,7±0,9
50–54	7,2	59	8,2±2,0	556	11,0±1,0
55–59	3,9	26	3,6±1,7	369	7,3±1,3
60–64	5,9	58	8,0±1,7	407	8,1±1,6
65–69	5,1	55	7,6±1,2	371	7,4±1,4
70–74	4,9	72	10,0±1,9	295	5,9±0,6
≥75	6,4	126	17,5±2,2	506	10,0±1,0
Всего	100,0	3427	100,0	15904	100,0

Средний возраст мужчин-суицидентов составил 43,4 года, женщин 52,0 года. Средний возраст мужчин, погибших в результате несчастного случая, составил 44,1 года, женщин – 48,9 года.

Частота суицидов и несчастных случаев («грубые» относительные показатели) в популяции Новосибирской области были рассчитаны как отношение количества случаев к численности населения изучаемого региона в пересчете на 100 000 жителей:

Частота =	n · 100 000	,
	численность населения,

где n – количество суицидов или несчастных случаев.

Средняя частота суицидов за период 2001–2004 гг. составила у мужчин 68,6±3,6 и у женщин 12,5±0,6 на 100 000 соответствующего населения, несчастных случаев 318,3±8,8 и 87,2±4,7 соответственно. Полученные данные о частоте несчастных случаев и суицидов на 100 000 населения в период с 2001 по 2004 гг. приведены в таблице 5.

Таблица 5

Частота несчастных случаев и суицидов, на 100 000 населения
 (2001–2004 гг.)

Год	Суициды		Несчастные случаи
	Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
2001	70,0	12,4	321,4	87,7
2002	72,2	12,4	308,8	81,8
2003	67,4	12,0	326,5	91,3
2004	64,7	13,2	316,5	88,1
В среднем за период	68,6±3,8	12,5±0,6	318,3±8,8	87,2±1,8

Были получены высокие показатели, превышающие критический, по определению ВОЗ, уровень. Показатель частоты суицидов у мужчин был в 5,5, а несчастных случаев в 3,6 раза выше, чем у женщин. В 2002 г. у мужчин наблюдался самый высокий показатель частоты суицидов за изучаемый период времени, в следующие годы он несколько снизился. Среди женщин роста частоты самоубийств не было отмечено. Имеется некоторая тенденция к росту частоты смертей от несчастных случаев у лиц обоего пола (табл.5). Стандартизованные по мировому демографическому стандарту показатели частоты приведены в таблице 6. Процедура стандартизации дает возможность сравнить показатели на разных территориях с разной демографической структурой между собой.

Таблица 6

Частота несчастных случаев и суицидов на 100 000 населения
 (2001–2004 гг.), мировой демографический стандарт

Год	Суициды		Несчастные случаи
	Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
2001	59,4	9,9	272,8	70,3
2002	62,3	8,9	260,5	67,2
2003	58,0	8,8	277,5	75,8
2004	55,5	9,9	270,3	72,4
В среднем за период	58,8±3,4	9,3±0,5	270,3±7,5	71,4±2,7

Из таблицы видно, что в 2001–2004 гг. наблюдались некоторые колебания показателей частоты суицидов и несчастных случаев. Тенденция к росту частоты несчастных случаев у лиц обоего пола заметна и после проведения процедуры стандартизации. Эти расчеты показывают, что частота суицидов и несчастных случаев в г. Новоси-бирске и Новосибирской области в течение изучаемого периода была стабильно высокой.

Относительные показатели частоты суицидов и несчастных случаев в возрастных группах изображены на рисунках 1 и 2. Линии трендов отмечают изменения частоты суицидов и несчастных случаев с возрастом. В возрастных группах 0–19 лет и 20–24 года частота суицидов и несчастных случаев ниже, чем средняя в популяции. Максимальная частота суицидов у мужчин наблюдается в возрасте 70–74 года и 75 лет и старше, несчастных случаев в 50–54 года и 55–59 лет. Крайне высокая частота суицидов у женщин наблюдается в возрасте 75 и старше, высокая в 70–74 года, несчастных случаев в 55–59 лет, в 75 лет и старше и в 50–54 года.

Возрастные группы

Рисунок 1. Частота суицидов и несчастных случаев, на 100 000 населения, 2001–2004 гг., мужчины (грубый относительный показатель).

Рисунок 2. Частота суицидов и несчастных случаев, на 100 000 населения, 2001–2004 гг., женщины (грубый относительный показатель).

Показатели относительного риска смерти от несчастного случая или самоубийства, были рассчитаны как отношение доли возрастной группы в структуре несчастных случаев или суицидов к доле этой возрастной группы в демографической структуре населения соответствующего пола (табл.7).

Таблица 7

Относительный риск суицида или несчастного случая

Возрастная группа, лет	Мужчины		Женщины
	Суицид	Несчастный случа й	Суицид	Несчастный случай
0–19	0,2	0,2	0,3	0,4
20–24	1,1	0,9	0,6	0,7
25–29	1,3	1,1	1,0	0,8
30–34	1,2	1,1	1,0	0,9
35–39	1,3	1,2	0,8	1,0
40–44	1,3	1,4	1,0	1,1
45–49	1,2	1,6	1,0	1,3
50–54	1,5	1,7	1,1	1,5
55–59	1,3	1,7	0,9	1,9
60–64	1,1	1,5	1,4	1,4
65–69	1,3	1,2	1,5	1,4
70–74	1,6	1,1	2,0	1,2
75 и ст.	1,8	1,0	2,7	1,6
Всего	1,0	1,0	1,0	1,0

Расчет показал, что относительный риск суицида у мужчин самое высокое значение принимает в возрасте 75 лет и старше (в 1,8 раза выше, чем в среднем у мужчин в популяции), в 70–74 года (в 1,6 раза выше) и в 50–54 года (в 1,5раза выше). Самый высокий риск смерти от несчастного случая у мужчин в возрастных группах 50–54 и 55–59 лет (в 1,7 раза выше среднего) и в 45–49 лет (выше в 1,6 раза). У женщин самый высокий относительный риск суицида в возрастной группе 75 лет и старше (частота превышает среднюю частоту у женщин в 2,7 раза), в 70–74 года (в 2 раза выше среднего). Группами риска, кроме того, являются возрастные группы 65–69 лет (выше в 1,5 раза) и 60–64 года (в 1,4 раза). По частоте смертей от несчастного случая возрастными группами высокого риска являются 55–59 лет (риск выше в 1,9 раза, чем в среднем среди женщин), 75 лет и старше (в 1,6 раза), 50–54 года (в 1,5 раза) и 60–64 и 65–69 лет (в 1,4 раза). Таким образом, в некоторые возрастные периоды относительный риск смерти от внешних причин значительно превышает средний в популяции. Можно говорить о возрастных группах риска суицида или смерти от несчастного случая. У мужчин и у женщин это разные периоды жизни.

Динамический анализ риска показал, что относительный риск суицида у мужчин в возрасте 0–19 и 20–24 года и относительный риск несчастного случая у них же в возрастных группах до 39 лет не выше среднего в популяции. В более старших возрастах он заметно увеличивается, достигая максимума в 70–74 и старше 75 лет для суицидов и 55–59 лет для несчастных случаев. У женщин относительный риск суицида до 55–59 лет не выше среднего в популяции, в 60–64 он составляет уже 1,4 и далее продолжает увеличиваться с возрастом. Риск несчастного случая у женщин не выше среднего в возрастных группах до 40–44 лет, в 45–49 лет он составляет 1,3 и далее продолжает увеличиваться. Таким образом, лиц в возрасте 70–74 и особенно старше 75 лет можно отнести к группе риска совершения суицида (оба пола) или смерти от несчастного случая (женщины), лиц в возрасте от 50 до 59 лет – к группе риска смерти от несчастного случая (оба пола).

Таким образом, в г. Новосибирске и Новосибирской области в 2001–2004 гг. коэффициент отношения мужчины/женщины у суицидентов составил 4,8. Это согласуется с литературными данными [13, 134]. В некоторых возрастных группах суицидентов этот коэффициент был гораздо выше (8,5 в возрастной группе 20–24 года, 7,3 в 55–59 лет и 7,1 в 30–34 года). В структуре смертности от внешних причин у лиц обоего пола больше всего (у мужчин 19,6±2,0 % и у женщин 19,5±1,5 %) составляет смертность от случайных отравлений, самоубийств (17,7±1,0 % у мужчин и 12,5±0,8 % у женщин), транспортных несчастных случаев (11,3±1,2 % у мужчин и 14,5±2,1 % у женщин), убийств (11,3±0,2 % у мужчин и 12,1±1,3 % у женщин) и фатальных происшествий, где намерения пострадавшего были неопределенными (15,1±2,6 % у мужчин и 14,2±1,6 % у женщин).

По данным Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, современной российской смертности свойственно отсутствие концентрации смертей в старших возрастных группах, что свидетельствует о преобладании экзогенных причин смерти над эндогенными [13]. По нашим данным, смертность от внешних причин в Новосибирской области характеризуется заметной долей смертей от несчастных случаев и суицидов в молодом и среднем возрасте. Так, по значениям трендов доли смертей круто увеличиваются, но не в старшем, а в среднем возрасте, что говорит о концентрации смертей не в старших (это указывало бы на преимущественно эндогенную обусловленность смертей), а в средних возрастах (где очень велик вклад экзогенных факторов). Наибольшее количество несчастных случаев со смертельным исходом наблюдается в возрасте от 40 до 54 лет (у мужчин 38,6 % и у женщин 30,7 % от общего количества), а суицидов у мужчин в возрасте от 20 до 29 лет (20,6 %) и от 40 до 54 лет (32,3 %), а у женщин наблюдается увеличение концентрации суицидов в старшем возрасте (27,5 % у лиц старше 70 лет). В остальных возрастных группах наблюдается более равномерное распределение (табл. 3 и 4). Средний возраст смерти от несчастного случая составил для мужчин 44,1 года и для женщин 48,9 лет, суицида у мужчин 43,4 года. Это намного меньше средней продолжительности жизни и приходится на период молодого (у мужчин) и среднего (у женщин) возраста. Несколько выше средний возраст женщин–суицидентов – 52,0 года. Наглядно распределение частот по возрастным группам видно на рисунках (рис.1 и 2). У мужчин частота несчастных случаев отчетливо выше в среднем возрасте, частота суицидов волнообразно меняется с возрастом, имея подъемы в молодом, среднем и зрелом возрасте. У женщин частота несчастных случаев имеет пики в 55–59 лет и старше 75 лет, а суицидов – отчетливо увеличивается с возрастом, достигая максимума у лиц старше 75 лет. Эти данные совпадают с данными Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН [13]. В эти же возрастные периоды наблюдается более высокий риск смерти от несчастного случая или суицида.

Средняя частота суицидов у мужчин составила 68,6±3,6 и у женщин 12,5±0,6 на 100 000 населения, несчастных случаев 318,3±8,8 и 87,2±4,7 соответственно (относительный грубый показатель). Это согласуется с литературными данными [78, 165]. Частота суицидов у мужчин была максимальна в возрастных группах 50 – 54 года (105,3 на 100 000 населения), 65 – 69 лет (91,3 на 100 000 населения), в 70 – 74 года (111,2 на

100 000 населения) и старше 75 лет (123,8 на 100 000 населения). У женщин максимумы отмечались в возрастных группах 65–69 лет (18,8 на 100 000 населения), 70–74 лет (25,6 на 100 000 населения) и старше 75 лет (34,1 на 100 000 населения). Высокая частота суицидов в пожилом возрасте и у мужчин отмечена некоторыми исследователями [63, 144].

Частота суицидов среди мужчин была в 5,5, а несчастных случаев в 3,6 раза выше, чем среди женщин. По данным литературы, частота смертей от внешних причин у мужчин в 4 раза выше, чем у женщин [13].

Таким образом, лиц в возрасте 70–74 и особенно старше 75 лет можно отнести к группе риска совершения суицида (оба пола) или смерти от несчастного случая (женщины), лиц в возрасте от 50 до 59 лет – к группе риска смерти от несчастного случая (оба пола).

Из сопоставления литературных данных и результатов собственного исследования можно сделать следующее заключение. Статистическое исследование смертности от внешних причин в г. Новосибирске и Новосибирской области позволило выявить закономерности формирования, виды и особенности смертности от внешних причин, а именно от самоубийств и несчастных случаев, выделить критические возрастные группы (50–59 лет и старше 70 лет) и факторы риска (мужской пол). Это подтверждается литературными данными [165]. Показано, что при стабильно высокой частоте самоубийств (68,6±3,8 на 100 000 у мужчин и 12,5±0,6 у женщин) и несчастных случаев (318,3±8,8 на 100 000 у мужчин и 87,2±1,8 у женщин) в популяции, риск смерти от самоубийства наиболее высок в возрастных группах 70–74 и старше 75 лет (оба пола), от несчастного случая – в 50–54 и 55–59 лет (оба пола) и старше 75 лет (женщины).

1. 2. Экологические аспекты проблемы смертности
от внешних причин

 Человек своими жизненными функциями тесно связан с естественными экосистемами и полностью зависит от их целостности и нормального функционирования. Сложный комплекс живых организмов формирует и поддерживает физические условия в биосфере, сбалансированный состав атмосферы, самоочищение природных вод, естественное плодородие почв и т.д., т.е. весь комплекс условий существования человека как живого организма [15, 16, 71]. В то же время, человечество является сложной социальной системой, обладающей комплексом небиологических потребностей, связанных с производством, транспортом, бытом, культурой и т. д. Для их осуществления человечество черпает ресурсы из окружающей природной среды, в тем больших масштабах, чем более развиты наука и техника, и чем более высок уровень культуры, что приводит к определенным экологическим сдвигам [65].

В последнее время все больший интерес вызывает проблема патогенетической связи экологии и здоровья человека, она обсуждается на международных конференциях и симпозиумах, проводящихся под эгидой специальной Комиссии «Окружающая среда – здоровье – развитие» Международного географического союза. В фундамент развиваемой этой организацией концепции устойчивого развития входит идея о необходимости признания того, что в центре внимания должен быть человек, имеющий право на здоровую и плодотворную жизнь в гармонии с природой (Конференция ООН, 1992).

В большинстве работ по проблемам экологии обсуждается вредное влияние промышленного загрязнения окружающей среды на здоровье человека. Влиянию гелиогеофизических процессов на психическую деятельность уделяется пока гораздо меньше внимания. Однако в масштабах популяции это влияние становится более существенным и может приводить к изменениям состояния здоровья больших групп людей. Для объяснения эффекта от воздействия малых доз экологических факторов академиком В.П. Казначеевым предложено понятие «гормезис». Эффектом гормезиса можно объяснить сложные изменения в системных процессах под влиянием очень слабых внешних раздражителей [6, 16]. Это явление получило экспериментальное подтверждение [10].

В настоящее время существуют концепции, обосновывающие формирование эндогенных ритмов всех живых существ и человека под влиянием гелиогеомагнитных факторов [16, 59]. Геомагнитные бури, во время которых происходят резкие нарушения природных магнитных ритмов, оказывают определенное влияние на человеческую популяцию, вызывают, по определению В.И. Хаснулина, «адаптационный десинхроноз» [65]. Его последствия наиболее выражены и наиболее опасны для организма уже находящегося в условиях внутреннего стресса (например, патология сердечно-сосудистой системы) или экстремального внешнего стресса (невесомость у космонавтов). Это подтверждено экспериментально [21, 64]. Однако патогенез реагирования психоэмоциональной сферы на геомагнитные бури остается недостаточно исследованным. Изучаются только отдельные аспекты патогенетических связей между окружающими электромагнит-ными полями и настроением и поведением человека. Уильям Гилберт писал о том, что термоядерная турбулентность в пределах солнца является большим магнитом, действующим на живые организмы, являющиеся маленькими магнитами. Выявлено гео- и гелиомагнитное влияние на эндогенные физиологические ритмы. Ритмичные импульсы, образовавшиеся внутри Солнца, оказывают прямое действие на земные биологические объекты через существующие в них специфические хронорецепторы, которые возникли в далеком прошлом [110, 111, 133].

Доказано, что люди, родившиеся в год неактивного солнца, имеют более высокий уровень болезненной метеочувствительности и более низкий уровень адаптационных резервов в сравнении с людьми, рожденными в период активного Солнца. У них это связано с более высокой функциональной активностью правого полушария головного мозга [55, 57, 65, 80].

F. Halberg и соавторы [110, 111] считают, что имеются убедительные корреляции между солнечными магнитными циклами и психологическими колебаниями, признаками уменьшения воинственности и некоторыми выражениями скрытых или религиозных чувств. G. Cornelissen и соавторы [94, 95] показали, что циклические межпланетные магнитные бури оказывают внешнее синхронизирующее действие на патологические процессы, в результате которых может развиться инфаркт миокарда, инсульт или снижается контроль и происходят аварии на дорогах. A.L. Lieber доказал на примере самоубийств, убийств, дорожного травматизма и экстренных обращений за психиатрической помощью существование биологического ритма человеческой агрессии, который коррелирует с лунным синодическим циклом [120].

В.П. Новоселов и соавторы обнаружили, что вспышки на Солнце класса Х или 2В балла, сопровождающиеся появлением на его поверхности больших пятен сложной магнитной конфигурации, повышенным электромагнитным и радиоизлучением, оказывают неблагоприятное воздействие на состояние сердечно-сосудистой системы и приводят к увеличению частоты скоропостижных смертей от ишемической болезни сердца. Днями с неблагоприятным воздействием геофизических факторов они предложили считать дни со значением К-индекса более 4, с резким изменением атмосферного давления, изменениями температуры и влажности воздуха, силы ветра, осадками. В эти дни наблюдается увеличение числа скоропостижно умерших мужчин 45–59 лет на 63,3 %, а женщин 30–44 лет на 19,6 % по сравнению со спокойными днями. Сильные нерекуррентные магнитные возмущения приводили к увеличению числа смертей на 25,8 % по сравнению с контролем (числом смертей в спокойные дни) [39, 40].

Эти же исследователи на примере изучения влияния гелиогеофизических и метеорологических факторов на смертность от ИБС в разных климатических зонах (г.г. Новосибирск, Ташкент, Якутск, Иркутск, Норильск) показали, что имеются определенные региональные половозрастные особенности смертности.

V.S. Martyniuk и соавторы нашли корреляции между физиологическими параметрами биологически активных точек организма и солнечной активностью. Они рассматривают биоэлектрическую систему биологически активных точек как важный информационный канал электромагнитного характера, который служит для связи организма со средой [123].

E. Stoupel и соавторы ежемесячно сравнивали частоту смертей больных онкологическими заболеваниями с индексами солнечной, геомагнитной, космической активности и индексами магнетизма и космического нейтронного излучения, с частотой смертей от ишемической болезни сердца, инсульта и дорожных происшествий. Число смертей от рака было обратно пропорционально индексам солнечной и геомагнитной активности и прямо пропорционально активности космических лучей; положительно коррелировало с частотой смертельных случаев от инсульта и от самоубийства. Отрицательная корреляция с солнечной и геомагнитной активностью и положительная с активностью космических лучей вызвала у авторов восторг. Они считают, что распределение случаев смерти имеет тесную связь с физическими явлениями окружающей среды. Эти связи различаются для каждой из патологий, а также по возрасту и полу [154–158].

Эти же исследователи выявили, что ежемесячное число самоубийств обратно коррелирует с числом смертельных случаев от ИБС. Ежемесячное распределение смертельных случаев от ИБС и самоубийства отрицательно коррелировало с солнечной активностью и друг с другом. Убийства и самоубийства статистически значимо коррелируют между собой и тоже связаны с параметрами космофизической деятельности. Эти явления могут быть объяснены влиянием окружающей среды на серотонинэргическую систему. Некоторые авторы выдвигают предположение, что генетические факторы тоже могут модулировать риск самоубийства, влияя на серотонинергическую систему [91, 101, 102, 122]. Анализ литературных источников [82, 83, 133, 136] показал, что недостаточность серотонинэргической системы может играть роль в предрасположении к самоубийству. Некоторые исследования это не подтверждают [96].

Результаты детальных исследований, проведенных J. Trepińska и соавторами, показали: больше самоубийств происходит при наступлении холодных фронтов воздуха, при быстром снижении атмосферного давления, в жаркие и душные дни, дни с грозами и жаркими ветрами [161].

Некоторые исследователи считают, что влияние космофизических факторов на физическое состояние человека преувеличено и статистически недостоверно [118]. M. Zargar и соавторы [167] выявили, что их данные не показывают связи между полнолуниями и увеличением числа несчастных случаев, самоубийств и других травм. M.W. Nijsten, S.E Willemsen [126] также показали, что количество несчастных случаев не было увеличенным в разные фазы лунного цикла. W. Coates, D. Jehle и E. Cottington провели анализ обстоятельств около 1,5 тысяч несчастных случаев в Питтсбурге и тоже не нашли закономерности [92]. Однако большинство исследователей, изучающих эту проблему, подтверждает существование биологического ритма человеческой агрессии, которая резонирует с внешними природными факторами.

  1.3. Влияние природных факторов
на психоэмоциональное состояние человека

Как уже было отмечено, психоэмоциональная сфера человека является главным и самым чувствительным индикатором неблагополучия окружающей среды. В своей книге «Очерки о природе живого вещества и интеллекта на планете Земля» В.П. Казначеев и А.В. Трофимов высказывают предположение, что наш мозг является органом, непосредственно воспринимающим комплекс волновых потоков организованного эфира в виде информации из космофизических структур. С этой позиции вопросы смерти, добровольного ухода из жизни приобретают космическое звучание, а психическая жизнь человека в различные фазы жизненного цикла может определяться как генетически закрепленными признаками, так и космической программой, эпигеномно заложенной в период пренатального и неонатального развития [16].

В отечественной и зарубежной литературе появляется все больше данных, подтверждающих, что головной мозг человека, а также многие психические функции оказываются зависимыми от состояния космофизической среды и уровня магниточувствительности центральных регуляторных систем [12, 59, 65, 84]. Показано, например, что появление великих деятелей искусства наблюдается с периодичностью приблизительно в 500 лет в разных странах синхронно, что согласуется с периодами космической активности, оказывающей влияние на нейроэндокринную систему человека [129].

Известно, что инфразвуки определенной частоты, сопровождающие сейсмическую активность, отрицательно воздействуют на человека вследствие того, что внутренние органы человека имеют собственные резонансные частоты колебаний 6–8 герц. При воздействии инфразвука этой частоты может возникнуть резонанс и вызвать неприятные ощущения. Инфразвуки являются основной причиной постоянной усталости городских жителей и рабочих шумных предприятий. Природный инфразвук, в частности тот, что сопровождает сейсмическую активность в земной коре, оказывает отрицательное влияние на психоэмоциональную сферу человека, от легкой тревоги и беспокойства до сильнейшей паники, сопровождающей все известные землетрясения. Возможно, что необъяснимая тревога, возникающая вследствие геофизических сейсмических процессов, не ощущаемых физически, может дискоординировать психические процессы и вызвать стремление к аутоагрессивным действиям, алкоголизации и провоцировать самоубийства.

Универсальность влияния космофизических факторов, в частности геомагнитного поля, связана, в первую очередь, с воздействием на систему неравновесных констелляций в целом и на физико-химические свойства биологических мембран. Понимание биотропных свойств геомагнитного поля интересно еще и потому, что усиление геомагнитной бури от умеренной до большой не сопровождается пропорциональным усилением ее отрицательного действия, т.е. нет прямой зависимости между силой воздействия и эффектом, что свидетельствует о нелинейных отношениях в такого рода взаимодействиях. Механизмам влияния геомагнитных полей на биологические системы различной организации в последние годы уделяется все больше внимания, поскольку, относясь к категории «слабых экологических факторов», эти воздействия обладают выраженным биотропным эффектом, который проявляется не только на уровне индивидуального цикла развития, но и влияет на характер развития последующих поколений.

Не вызывает сомнения, что геомагнитная среда имеет важное значение в обеспечении нормального функционирования головного мозга. Теория «электромагнитной природы жизни» Седлака (W. Sedlak, 1975–1977) приписывает живым системам способность «воспринимать, хранить и преобразовывать все типы электромагнитного излучения». По данным реоэнцефалографии интенсивность реакций на магнитное поле различных отделов головного мозга располагается в следующей, близкой к филогенетической, последовательности: гипоталамус – сенсорная кора – зрительная кора – гиппокамп – ретикулярная формация среднего мозга [3, 4].

Академиком В.П. Казначеевым было высказано предположение, что определенный патофизиологический тип эмоционально–волевой организации личности зависит от космофизической среды. Стволовые и лимбические структуры головного мозга развиваются внутриутробно в конкретных условиях внешней среды, когда возможности защиты и приспособления еще недостаточно развиты. Гелиогеофизические воздействия в этот период могут запечатлеваться на генетическом уровне и определять в дальнейшем особую чувствительность различных отделов головного мозга к этим и другим внешним экологическим факторам [151]. Сочетание высокой геомагнитной индукции и низкой солнечной активности в определенные внутриутробные периоды может изменять пороги восприимчивости и функциональной активности различных отделов головного мозга и регуляторных звеньев нейрогуморальных систем [15, 51, 59].

Большое значение для привлечения внимания к этой важной проблеме сыграли результаты исследований T.J. Schory, N. Piecznski, S. Nair и соавторов (2003), подтвердившие связь между возрастанием показателя гелиогеомагнитных возмущений и ростом числа случаев обращений за помощью к психиатрам и госпитализации в психиатрические отделения [146].

Была выявлена связь обострений депрессивных состояний с гелиогеофизическими факторами, включая гравитационные показатели, описаны легкие метеореакции у здоровых людей в периоды неблагоприятных погодных условий, которые выражались в изменении настроения и появлении головных болей [61].

Выявлено, что количество ошибочных решений, принимаемых летчиками, в периоды геофизических возмущений увеличивается [117, 162, 163]. При этом отмечается нарастание тревоги и утомления, затрудняются условно-рефлекторные реакции, и это сопровождается разного рода расстройствами. Этим же объясняется появление бытовых травм.

Замечено, что при переезде человека в регион, отличающийся экстремальными геофизическими и погодными факторами, в структуре личности начинают выступать ипохондрические черты, склонность к плохому настроению, нарастание тревоги, ограничение социальных контактов [65].

По мнению С.И. Сороко и Г.Н. Сидоренко (1986), ослабление психической адаптации из-за сложных гелиогеофизических факторов может приводить к появлению пограничных форм нервно-психи-ческих расстройств, которые могут переходить в выраженные клинические формы психопатологии. Ослабление адаптивных способностей с возрастом приводит к высокому риску самоубийства или несчастного случая, как показали исследования E. Salib и соавторов в Чешире (Англия) [144].

Существует ряд суицидальных констант, в число которых входят не только сознательный характер самонасилия, но и стабильность сопровождающих самоубийство факторов, а именно, времени суток, пола, возраста и сезона года. Связь поведения человека с гелиогеофизическими факторами (солнечной активностью) впервые показана в начале прошлого века А.Л. Чижевским [70]. G Cornelissen и соавторы [94] подтвердили вывод А.Л. Чижевского о том, что сезонность законченных самоубийств выражена в виде весеннего пика и зимнего снижения. В настоящее время не вызывает сомнения, что помимо индивидуальных факторов, например, межличностных конфликтов и других реакций, внешние факторы, погода и др. оказывают решающее влияние на выполнение попытки самоубийства [90, 97, 98, 108, 130, 131, 132].

Однако результаты изучения влияния метеорологических факторов на самоубийства имеют неокончательный и часто противоречивый характер. Это происходит из–за разнообразия методологических приемов, малого количества наблюдений и вариабельности определения самоубийства [138]. Из-за высокой разницы в методологии невозможно точно идентифицировать определенное погодное состояние, связанное с более высоким риском самоубийства. Погода и сезонные эффекты могут взаимно усиливать друг друга [95, 98, 137, 139]. Даже определенные способы самоубийств группировались в их традиционные кластеры на основе сезонности [84]. Найдено увеличение риска самоубийства на 17,0 % для людей, рожденных весной или в начале лета, по сравнению с рожденными в осенние месяцы или в начале зимы, причем это увеличение риска было больше для женщин (на 29,6 %), чем для мужчин (на 13,7 %) [143]. Авторы объясняют это гелиогеомагнитными влияниями в период эмбрионального развития.

В исследовании A. Polewka и соавторов была найдена сезонная зависимость частоты самоубийств у женщин с пиком весной (или в начале лета) и осенью (октябрь и ноябрь) [134, 135]. M.J. Gomez Gonzalez и соавторы получили аналогичные результаты в Испании [108]. Большое исследование по изучению самоубийств в связи с космофизическими факторами проведены в Финляндии T. Partonen и соавторами. Главный вывод, который они сделали, проанализировав данные о 1397 самоубийствах: самоубийства изменяются по сезонам года и в связи с температурой окружающей среды. Изменения погоды коррелируют с ежемесячным распределением завершенных и незавершенных самоубийств противоположно в зависимости от пола: у мужчин самоубийства значимо положительно связаны с температурой и интенсивностью инсоляции и отрицательно – с влажностью и осадками. У женщин самоубийства менее существенно связаны с погодой. Климат вносит свой вклад в эти процессы, накладывая свой отпечаток на настроение и поведение, а также и на частоту и интенсивность взаимодействия в социуме [130, 131, 132]. Аналогичные результаты получены J. Trepinska и соавторами[161].

J. Sitar [151] нашел, что самоубийство или импульсивное причинение телесных повреждений другому человеку (обычно без экономического или сексуального побуждения) статистически значимо связано с внезапным изменением погоды, в то время как кража и насилие не зависят от изменений погоды, и их частоты коррелируют с лунным ритмом. В полнолуние и в ближайшие от него дни агрессивность уменьшена, а не увеличена, как иногда заключают по немногим наблюдениям и впечатлениям.

Изучены отношения между Ap-индексом геомагнитной штормовой активности и самоубийствами. Среднее число самоубийств было самое большое весной у мужчин и женщин, и самое низкое осенью у мужчин и летом у женщин. Частота самоубийств среди женщин увеличивалась значимо осенью параллельно усилению геомагнитной штормовой активности (P=0,01). У мужчин этого не наблюдалось (P=0,16). Это позволяет предложить, что волнения в окружающих электромагнитных полях действуют на поведение в клинически значащей степени [100]. По мнению M. Berk, S. Dodd и M. Henry суицидальная активность способна проявляться в виде повторяющихся эпидемий [86]. Этот факт пока не получил удовлетворительного объяснения.

1. 4. Связь самоубийств и несчастных случаев
с гелиогеофизическими и метеорологическими факторами

В нашем исследовании адаптированная база данных в соответствии с каждым случаем смерти была дополнена предоставленными Новосибирским городским гидрометеорологическим центром ежедневными данными о метеорологическом и геомагнитном состоянии с 1 января 2001 года по 31 декабря 2004 года. Таким образом, стало возможно сопоставить факты насильственной смерти с состоянием внешней среды в определенные дни.

Было изучено влияние восьми гелиогеофизических и метеорологических переменных (чисел Вольфа (ЧВ), Ар-индекса (АИ), К-индекса (КИ), показателей космического излучения на 10,7 см (Изл), средней суточной температуры воздуха (ТВ), средней суточной влажности воздуха (ВВ), среднего суточного атмосферного давления (АД) и максимальной скорости ветра (СВ)) на смертность от внешних причин. Исходные данные были получены из Новосибирского гидрометеорологического центра в готовом виде на бумажных носителях (таблицы). Эти переменные представляют собой показатели, регистрируемые всеми гидрометеорологическими станциями.

Число Вольфа (W) используется для количественного определения активности Солнца и определяется по следующей формуле:

W = f + 10g,

где f – общее число солнечных пятен,

g – число образованных ими групп, наблюдаемых на Солнце в данный момент времени. Чем больше показатель, тем выше в этот момент активность Солнца.

Ар- и К-индексы характеризуют регулярные и нерегулярные вариации магнитного поля Земли, возникающие вследствие изменения освещенности ионосферы Земли в течение суток и воздействия потока солнечной плазмы на магнитосферу Земли, изменений внутри магнитосферы и взаимодействия магнито- и ионосферы.

К-индекс – это квазилогарифмический индекс, вычисляемый по данным конкретной обсерватории за трехчасовой интервал времени. Он представляет собой значения от 0 до 9 единиц. Для его вычисления берется изменение магнитного поля за трехчасовой интервал, из него вычитается регулярная часть и полученная величина преобразуется по специальной таблице в К-индекс [53].

Качественно состояние магнитного поля в зависимости от величины К-индекса можно охарактеризовать следующим образом:

Значение К<=2 – спокойное;

Значение К от 2 до 3 – слабовозмущенное;

Значение К=4 – возмущенное;

Значение К от 5 до 6 – магнитная буря;

Значение К>=7 – большая магнитная буря.

Ар–индекс – линейный индекс, представляющий собой среднее значение вариаций магнитного поля. Определяется в единицах магнитного поля (нанотесла – нТл).

Космическое излучение – это поток стабильных частиц высоких энергий (от 1 до 10¹² Гэв), приходящих на Землю из мирового пространства, а также рожденное этими частицами при взаимодействии с атомными ядрами атмосферы вторичное излучение. Подавляющая часть космического излучения приходит из Галактики и лишь небольшая часть связана с активностью Солнца [53].

Температура воздуха была измерена в градусах по шкале Цельсия (^оС), влажность – в %, атмосферное давление в миллиметрах ртутного столба и скорость ветра – в метрах в секунду.

В процессе исследования были рассчитаны амплитуды изменений описанных выше переменных в течение суток как разность между значением переменной в предыдущий день и значением в день наблюдения, при этом положительная разность показывала уменьшение значения показателя, отрицательная – его рост.

Оценка всех переменных осуществлялась по интервальной шкале. Было исследовано распределение значений переменных, т.е. закономерности их встречаемости или определение нормальности [38]. Нормальное распределение характеризуется тем, что крайние значения признака встречаются в нем достаточно редко, а близкие к средней величине – часто, т.е. согласно экспоненциальному распределению Пуассона. Для проверки нормальности распределения был проведен тест Колмогорова-Смирнова, показавший значение вероят-ности ошибки p<0,05 для изучаемых нами гелиогеофизических и метеорологических переменных, что является не значимой ошибкой. Переменные подчинялись нормальному распределению. Это же показал графический анализ переменных.

Все случаи смерти от внешних причин имели коды 20 класса согласно МКБ–10. Преднамеренные самоповреждения (самоубийства) имели код Х60–Х84 включительно, все остальные случаи были объединены в группу «несчастные случаи» и имели оставшиеся коды 20 класса МКБ-0.

Распределение частоты несчастных случаев и суицидов у мужчин и женщин по дням года тоже подчинялось закону нормального распределения. Поэтому для дальнейшего исследования были применены параметрические методы [7].

Для выявления связи между изучаемыми переменными (ежедневными гелиогеофизическими и метеорологическими показателями и частотой суицидов и несчастных случаев в популяции) и определения силы этой связи были рассчитаны коэффициенты корреляции r. Поскольку переменные относились к интервальной шкале и подчинялись закону нормального распределения был выбран метод расчета коэффициента корреляций по Пирсону. Данный коэффициент вычисляется по следующей формуле:

	n
	∑(xi – x) · (yi – y)
r =	i=1	;
	(n – 1) · sx · sy

где x_i и y_i значения двух переменных,

x и y средние значения переменных,

s_x и s_y их стандартные отклонения,

n количество пар значений [7].

Из попарно сгруппированных переменных была сформирована корреляционная матрица. Расчет был выполнен в программе SPSS. Были получены коэффициенты корреляции Пирсона r, количество использованных пар значений переменных, стандартное отклонение для двух переменных и вероятность ошибки p, соответствующая предположению о ненулевой корреляции.

С целью выяснения вопроса, имеются ли значимые различия в частоте смертей от внешних причин в дни с разными гелиогеофизическими и метеорологическими условиями, было выполнено сравнение средних значений. Был выбран t-тест для одной выборки, который позволяет выяснить, отличается ли среднее значение, полученное на основе выборки (частота смертей в дни с высокими или низкими показателями переменных), от контрольного значения (среднего значения в течение изучаемого периода в исследовании). Это один из наиболее часто применяемых методов статистического анализа [7]. В результате проведения t- теста для одной выборки в программе SPSS были получены таблицы, содержащие средние значения в выборке, количество пар значений признаков, стандартное отклонение, 95 % доверительный интервал (ДИ) и стандартную ошибку среднего.

Методом сплошного ежедневного наблюдения частоты возникновения смерти от внешних причин в течение 2001–2004 гг. (по количеству записей в базе данных) нами было проведено исследование влияния гелиогеофизических (числа Вольфа, Ар- и К-индексов, космического излучения) и метеорологических показателей (среднесуточной температуры воздуха, средней суточной влажности, среднего атмосферного давления и максимальной скорости ветра) на частоту по дням, соответствующим случаям смерти. Результаты расчета коэффициентов корреляции по Пирсону показаны в таблице 8.

Таблица 8

Коэффициенты корреляции по Пирсону r между частотой суицидов
и несчастных случаев и гелиогеофизическими
и метеорологическими факторами (2001–2004 гг.)

Переменные	Суициды		Несчастные случаи
	Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
ЧВ	–0,27**	–0,22*	0,31**	0,28**
Изл	–0,01	0,01	0,21**	0,18**
АИ	0,25*	0,23*	0,25*	0,28**
КИ	0,03	0,02	0,01	–0,26*
ТВ	0,35**	0,32**	–0,31**	–0,24**
ВВ	–0,27*	– 0,26*	0,23	0,37**
АД	–0,29**	–0,21**	0,32**	0,29**
СВ	0,11	–0,02	–0,13*	–0,13

** Корреляция является значимой на уровне 0,01

* Корреляция является значимой на уровне 0,05

Обнаружены слабые положительные значимые корреляции между частотой суицидов у лиц обоего пола и Ар-индексом (r=0,23–025, р=0,05), средней суточной температурой воздуха (r=0,32–0,35, р=0,01) и слабые отрицательные между суицидами и числами Вольфа (r=(–0,22), р=0,05; r =(–0,27), р=0,01), средней суточной влажностью (r=(–0,26)–(–0,27), р=0,05) и средним атмосферным давлением
(r=(–0,21)–(–0,29), р=0,01).

Обнаружены слабые значимые положительные корреляции у лиц обоего пола между количеством несчастных случаев и числами Вольфа (r=0,28–0,31, р=0,01), космическим излучением (r=0,18–0,21, р=0,01), Ар-индексом (r=0,25, р=0,05; r =0,28, р=0,01), влажностью (r=0,37, р=0,01, женщины), атмосферным давлением (r=0,29–0,32, р=0,01) и отрицательные между несчастными случаями и средней суточной температурой (r=(–0,24)–(–0,31), р=0,01), скоростью ветра (r=(–0,13), р=0,05, мужчины), К-индексом (r=(–0,26), р=0,05, женщины). Коэффициенты корреляции по Пирсону между природными факторами и частотой фатальных происшествий по возрастным группам умерших лиц показаны в таблицах 9–12.

У мужчин выявлены статистически значимые слабые положительные корреляции частоты суицидов со средней температурой воздуха во всех возрастных группах (кроме 70–74 лет) (r=0,24–0,42), с Ар–индексом в возрастных группах 40–44, 45–49 и 50–54 года (r=0,25–0,30), с К–индексом в группе 50–54 года (r=0,30) и слабые отрицательные с числами Вольфа в группах 20–24, 40–44, 45–49 и 65–69 лет (r=(–0,32)–(–0,43)), средней суточной влажностью в возрастных группах 20–24, 30–34, 40–44, 55–59 и 65–69 лет  (r=(–0,32)–(–0,42)) и средним атмосферным давлением в группах 25–29, 40–44, 65–69 и старше 75 лет (r=(–0,35)–(–0,49)), (табл.9). В возрастных группах 0–19, 35–39 и 60–64 лет статистически значимые корреляции получены только со средней температурой воздуха, а в возрастной группе 70–74 года значимых корреляций не получено ни с одним из факторов. Не найдено статистически значимых корреляций между частотой суицидов у мужчин и космическим излучением и максимальной скоростью ветра.

Таблица 9

Коэффициенты корреляции r между частотой суицидов
 и гелиогеофизическими и метеорологическими факторами,
 мужчины (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	ЧВ	Изл	АИ	КИ	ТВ	ВВ	АД	СВ
0–19	–0,10	–0,06	0,05	0,02	0,25^*	–0,03	–0,09	0,08
20–24	–0,36^*	–0,13	0,04	0,06	0,33*	–0,32*	–0,17	0,03
25–29	–0,07	0,01	0,09	0,03	0,28^**	–0,12	–0,35^*	–0,03
30–34	0,02	0,07	0,10	0,08	0,38^**	–0,35^**	–0,19	–0,06
35–39	–0,11	–0,03	–0,02	–0,02	0,38^**	–0,18	–0,09	–0,01
40–44	–0,32^**	–0,05	0,30^*	–0,03	0,33^**	–0,42^**	–0,37^**	0,08
45–49	–0,43^**	0,03	0,25^*	0,01	0,28^*	–0,12	–0,12	0,04
50–54	–0,12	0,03	0,30^*	0,30^*	0,32^**	–0,04	–0,04	–0,02
55–59	–0,06	0,01	–0,08	–0,08	0,33^*	–0,37^**	–0,04	0,00
60–64	–0,02	0,03	0,03	0,05	0,24^**	–0,11	–0,07	–0,06
65–69	–0,39^**	–0,12	0,11	0,05	0,32^**	–0,36^*	–0,46^*	0,1
70–74	–0,06	0,11	0,01	0,08	0,08	–0,11	0,01	–0,01
≥75	0,03	–0,04	–0,03	–0,02	0,42^**	–0,11	–0,49^**	–0,15

**Корреляция является значимой на уровне 0,01

*Корреляция является значимой на уровне 0,05

У мужчин более сильные корреляции найдены между частотой суицидов и средней температурой воздуха, средним атмосферным давлением, средней суточной влажностью воздуха, Ар-индексом и числами Вольфа.

Показатели для женщин приведены в таблице 10.

Таблица 10

Коэффициенты корреляции по Пирсону между частотой суицидов
и гелиогеофизическими и метеорологическими факторами,
женщины (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	ЧВ	Изл	АИ	КИ	ТВ	ВВ	АД	СВ
0–19	0,08	0,05	0,09	0,14	0,17	–0,09	–0,09	0,11
20–24	0,11	–0,22	–0,08	–0,09	0,08	–0,11	–0,16	0,11
25–29	–0,41^**	0,04	–0,08	–0,05	0,36^**	–0,08	0,05	–0,17
30–34	–0,11	–0,14	0,08	0,06	0,10	–0,04	–0,04	–0,03
35–39	–0,14	0,05	–0,04	0,07	0,07	–0,04	–0,10	–0,08
40–44	0,03	0,05	–0,08	–0,04	0,06	0,16	–0,14	–0,09
45–49	0,05	0,06	0,08	0,02	–0,08	–0,06	0,03	–0,10
50–54	–0,03	–0,08	–0,04	0,04	0,40^*	–0,07	–0,30^**	0,13
55–59	–0,27^**	0,19	0,07	0,18	0,38^**	–0,07	–0,38^**	–0,12
60–64	–0,31^*	0,26^**	0,01	0,02	0,31^**	–0,03	–0,18^*	0,01
65–69	0,11	–0,05	–0,05	–0,08	0,14	–0,19^*	–0,33^**	–0,01
70–74	–0,19	–0,14	0,04	0,03	0,42^*	–0,29^**	–0,27*	–0,02
≥75	0,18	–0,04	0,09	0,09	0,39^**	–0,29^**	–0,24^*	0,02

**Корреляция является значимой на уровне 0,01

*Корреляция является значимой на уровне 0,05

Статистически значимые корреляции между частотой суицидов у женщин и природными факторами выявлены со средней температурой воздуха в возрастных группах 25–29, 50–54, 55–59, 60–64, 70–74 и 75 лет и старше (r=0,36–0,42), средней суточной влажностью воздуха в 65–69, 70–74 и 75 лет и старше (r=(–0,19)–(–0,29)), средним атмосферным давлением в 50–54, 55–59, 60–64, 65–69, 70–74 и 75 лет и старше (r=(–0,18)–(–0,38)), числами Вольфа в 25–29, 55–59 и 60–64 года (r=(–0,27)–(–0,41)). Статистически значимых корреляций между частотой суицидов у женщин и природными факторами в 0–19, 20–24, 30–34, 35–39, 40–44 и 45–49 лет не найдено. Не найдено корреляций между частотой суицидов у женщин и Ар-индексом, К-индексом и скоростью ветра.

У женщин более сильные корреляции найдены между частотой суицидов и числами Вольфа, средней температурой воздуха, влажностью воздуха и средним атмосферным давлением.

Таблица 11

Коэффициенты корреляции по Пирсону между частотой несчастных случаев и гелиогеофизическими и метеорологическими факторами, мужчины (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	ЧВ	Изл	АИ	КИ	ТВ	ВВ	АД	СВ
0–19	–0,04	0,05	0,05	–0,03	–0,02	–0,06	0,07	0,04
20–24	0,33^*	0,34^*	0,08	–0,01	–0,32^*	0,08	0,43^*	–0,04
25–29	0,14	0,02	0,05	–0,04	–0,05	0,08	0,03	–0,06
30–34	0,25^*	0,40^**	0,07	0,03	–0,08	0,01	0,11	–0,06
35–39	0,35^**	0,04	0,03	–0,02	–0,01	0,07	0,05	–0,05
40–44	0,43^**	0,29^*	0,38^*	0,04	–0,05	–0,06	0,30^*	0,02
45–49	0,49^**	0,24^**	0,05	0,06	–0,43^**	0,07	0,34^**	–0,01
50–54	0,41^**	0,23^**	0,07	0,03	–0,34^**	0,07	0,35^**	–0,08
55–59	0,16	0,09	0,37^**	0,35^*	–0,35^*	–0,04	0,44^**	0,02
60–64	0,07	0,06	–0,08	–0,02	–0,40^**	–0,04	0,42^**	–0,09
65–69	0,13	0,25^*	0,07	0,02	–0,26^*	0,12	0,35^*	0,01
70–74	0,13	0,42^**	0,05	0,08	–0,44^**	0,26^*	0,34^**	0,04
≥75	0,19	0,04	0,05	–0,01	–0,06	0,12	0,34^**	–0,09

**Корреляция является значимой на уровне 0,01

*Корреляция является значимой на уровне 0,05

В таблицах 11–12 приведены коэффициенты корреляции между частотой несчастных случаев и природными факторами.

У мужчин выявлены статистически значимые слабые положительные корреляции между частотой несчастных случаев и числами Вольфа в возрастных группах 20–24 и во всех возрастных группах от 30 до 54 лет (r=0,25–0,49), космическим излучением в 20–24, 30–34, 40–44, 45–49, 50–54, 65–69 и 70–74 года (r=0,25–0,42), Ар–индексом в 40–44 и 55–59 лет (r=0,37–0,38), средним атмосферным давлением в 20–24 года и во всех возрастных группах от 40 до 74 лет (r=0,30–0,44), К-индексом в 55–59 лет (r=0,35) и средней суточной влажностью в 70–74 года (r=0,26). Выявлены слабые отрицательные корреляции частоты несчастных случаев у мужчин и средней температурой воздуха в возрасте 20–24 года и во всех возрастных группах от 45 до 74 лет (r=(–0,26)–(–0,44)). В возрастной группе 0–19 и 25–29 лет статистически значимых корреляций не было найдено. Также не найдено статистически значимых корреляций между частотой несчастных случаев у мужчин и максимальной скоростью ветра (табл.11). Только в одной возрастной группе найдены значимые корреляции с К–индексом (в 55–59 лет, r=0,39) и влажностью воздуха (в 70–74 года, r=0,26). В таблице 12 приведены показатели для женщин.

Таблица 12

Коэффициенты корреляции по Пирсону между частотой несчастных случаев и гелиогеофизическими и метеорологическими факторами, женщины (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	ЧВ	Изл	АИ	КИ	ТВ	ВВ	АД	СВ
0–19	–0,01	0,16	0,19	–0,11	–0,19	0,11	0,07	0,05
20–24	0,14	0,07	0,33^*	–0,04	–0,13	–0,07	0,13	–0,01
25–29	0,42^**	0,45^*	0,05	–0,04	–0,06	0,28	0,17	0,02
30–34	0,18	0,27	0,16	–0,17	–0,19	0,48^**	0,12	–0,19
35–39	0,16	0	0,02	–0,04	–0,34^*	0,19	0,08	–0,05
40–44	0,06	0,41^**	0,12	–0,16	–0,40^**	0,38^*	0,33^**	0,03
45–49	0,15	0,14	0,37^**	–0,16^*	–0,44^**	0,19	0,42^**	–0,10
50–54	0,13	0,40^*	0,34^**	–0,13	–0,41^**	0,17	0,38^*	0,02
55–59	0,37^*	0,40^*	0,45^**	–0,012	–0,12	0,36^**	0,28**	0,09
60–64	0,32*	0,17	0,15	0,01	–0,14	0,09	0,23^**	0,02
65–69	0,22	0,16	0,17	–0,16	–0,45^**	0,00	0,32^**	–0,10
70–74	0,29^*	0,17	0,15	–0,06	–0,13	0,17	0,13	–0,06
≥75	0,30*	0,15	0,21	0,06	–0,34^**	0,16	0,39*	–0,16

**Корреляция является значимой на уровне 0,01

*Корреляция является значимой на уровне 0,05

У женщин выявлены слабые статистически значимые положительные корреляции между частотой несчастных случаев и числами Вольфа в 25–29, 55–59, 60–64, 70–74 и 75 лет и старше (r=0,29–0,42), космическим излучением в 25–29, 40–44, 50–54 и 55–59 лет (r=0,40–0,45), Ар-индексом в 20–24, 45–49, 50–54, 55–59 лет (r=0,33–0,45), влажностью воздуха в 30–34 и 55–59 лет (r=0,36–0,48) и атмосферным давлением во всех возрастных группах старше 40 лет, за исключением 70–74 года (r=0.23–0.42). Выявлены отрицательные значимые корреляции между частотой несчастных случаев у женщин и средней температурой воздуха во всех возрастных группах от 35 до 54 лет, 65–69 и 75 лет старше (r=(–0,34)–(–0,45)) и К-индексом в группе 45–49 лет (r=(–0,16)). В возрастных группах 0–19 лет статистически значимых корреляций не было найдено, в возрастных группах 20–24, 30–34, 35–39 и 70–74 найдено по одной значимой корреляции с одной из переменных. Не найдено статистически значимых корреляций между частотой несчастных случаев у женщин и максимальной скоростью ветра.

Итак, на основе значений коэффициентов корреляции найдены статистически значимые связи между частотой суицидов и несчастных случаев в популяции и природными факторами. Более сильные корреляционные зависимости найдены между частотой суицидов и несчастных случаев и числами Вольфа, Ар-индексом, средней суточной температурой воздуха, средним атмосферным давлением. Более слабые корреляционные зависимости найдены с К-индексом, космическим излучением и средней суточной влажностью воздуха, а со скоростью ветра – не найдены. В некоторых возрастных группах статистически значимых корреляций не найдено (в 0–19 лет), в других – найдены единичные значимые корреляции с некоторыми факторами (в 20–24 года и старше 75 лет). Из таблиц видно, что коэффициенты корреляции между отдельными факторами и суицидами или несчастными случаями в разных возрастных группах имеют один и тот же знак. Это подтверждает существование независимой от возраста связи между изучаемыми явлениями.

В таблице 13 приведены коэффициенты корреляции между частотой несчастных случаев и частотой суицидов. Положительные значимые корреляции между частотой суицидов и несчастных случаев имеются во всех возрастных группах и у мужчин (r=0,33–0,50), и у женщин (r=0,22–0,38).

Таблица 13

Коэффициенты корреляции между частотой суицидов
и несчастных случаев

Сочетания Возрастные группы	Суициды у мужчин – несчастные случаи у мужчин	Суициды у женщин – несчастные случаи  у женщин
0–19	0,48 **	0,33 **
20–24	0,44 **	0,29 **
25–29	0,32 **	0,38 **
30–34	0,41 **	0,30 **
35–39	0,40 **	0,33 **
40–44	0,34 **	0,34 **
45–49	0,43 **	0,36 **
50–54	0,43 **	0,33 **
55–59	0,38 **	0,33 **
60–64	0,41 **	0,36 **
65–69	0,33 **	0,29 **
70–74	0,50 **	0,28 **
≥75	0,46 **	0,22 **

*Корреляция является значимой на уровне 0,05 (2-сторонняя).

**Корреляция является значимой на уровне 0,01 (2-сторонняя)

Таким образом, существуют связанные изменения частот несчастных случаев и суицидов в популяции.

В плане более глубокого исследования существующих между изучаемыми явлениями зависимостей был проведен t-тест сравнения средних для однородной выборки, с целью сравнения средних частот суицидов и несчастных случаев в дни с разной интенсивностью природных факторов. Все дни периода с 1 января 2001 года по 31 декабря 2004 года были разделены на 4 однородные группы в зависимости от интенсивности проявлений гелиогеофизических и метеорологических показателей. Значения квартилей этих переменных приведены в таблице 14. Было проведено сравнение средней частоты суицидов и несчастных случаев в разных квартилях гелиогеофизических и метеорологических показателей, а также их амплитуд в течение суток со средним значением частоты изучаемых событий в течение периода 2001–2004 гг.

Таблица 14

Статистическая характеристика переменных

Наименование внешних природных факторов	Интервальные значения показателей
	1 квартиль	2 квартиль		3 квартиль		4 квартиль
		min	max	min	max
Число Вольфа, ед.	<134,0	134,0	168,0	>168,0	212,0	>212,0
Излучение на 10,7 см, Гэв	<134,0	134,0	147,0	>147,0	177,0	>177,0
Ар-индекс, ед.	<6,0	6,0	9,0	>9,0	14,0	>14,0
К-индекс, нТл	<4,0	4,0	6,0	>6,0	10,0	>10,0
Температура воздуха средняя, °С	<–18,4	–18,4	–7,6	>–7,6	3,8	>3,8
Среднее атмосферное давление, кПа	<988,4	988,4	993,2	>993,2	1001,4	>1001,4
Скорость ветра максимальная, м/сек	<2,0	2,0	4,0	>4,0	6,0	>6,0
Средняя суточная влажность, %	<60,0	60,0	71,0	>71,0	77,0	>77, 0

Средняя частота суицидов в день составила: у мужчин M=2,51 (ДИ (доверительный интервал) 2,47–2,55), у женщин M=0,52 (ДИ 0,50–0,54). Средняя частота несчастных случаев составила: у мужчин M=13,65 (ДИ 13,53–13,67), у женщин М=4,01 (ДИ 3,95–4,07).

В таблицах 15–18 показана средняя частота суицидов и несчастных случаев у мужчин и женщин в квартилях с крайними значениями величины проявления внешних природных факторов (в первом и в четвертом квартилях), ошибка среднего и вероятность ошибки р.

Таблица 15

Средняя частота суицидов в дни с крайними проявлениями
интенсивности экологических факторов, мужчины

Факторы	Средняя частота суицидов в день		Вероятность ошибки р
	1 квартиль	4 квартиль
ЧВ	2,8±0,05	2,3±0,04	0,003**
Изл	2,8±0,05	2,6±0,05	0,047*
АИ	2,4±0,04	2,7±0,05	0,001**
КИ	2,4±0,04	2,6±0,04	0,027*
ТВ	2,0±0,03	3,0±0,05	0,001**
ВВ	2,8±0,05	2,4±0,04	0,001**
АД	2,9±0,05	2,3±0,04	0,001**
СВ	2,6±0,05	2,7±0,07	0,066

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

У мужчин подтверждено наличие статистически значимой разницы между средней частотой суицидов в крайних квартилях всех переменных, кроме максимальной скорости ветра (р>0,05). Средняя частота суицидов в день у мужчин прямо пропорциональна средней температуре воздуха (2,0±0,03 случая в день в первом квартиле и 3,0±0,05 в четвертом, р=0,001), Ар-индексу (2,4±0,04 в первом квартиле и 2,7±0,05 в четвертом, р=0,001) и К–индексу (2,4±0,04 в первом квартиле и 2,6±0,04 в четвертом, р=0,027) и обратно пропорциональна величинам чисел Вольфа (2,8±0,05 случая в день в первом квартиле и 2,3±0,04 в четвертом, р=0,003), величине космического излучения (2,8±0,05 в первом квартиле и 2,6±0,05 в четвертом, р=0,047), среднего атмосферного давления (2,9±0,05 в первом квартиле и 2,3±0,04 в четвертом, р=0,001) и средней суточной влажности (2,8±0,05 в первом квартиле и 2,4±0,04 в четвертом, р=0,001), (табл.15).

У женщин подтверждено наличие статистически значимой разницы между средней частотой суицидов в крайних квартилях всех переменных, кроме космического излучения и влажности воздуха (табл.16).

Таблица 16

Средняя частота суицидов в дни с крайними проявлениями
интенсивности экологических факторов, женщины

Факторы	Средняя частота суицидов в день		Вероятность ошибки р
	1 квартиль	4 квартиль
ЧВ	0,56±0,02	0,45±0,01	0,026*
Изл	0,58±0,04	0,59±0,03	0,069
АИ	0,46±0,03	0,68±0,04	0,017*
КИ	0,52±0,03	0,61±0,03	0,021*
ТВ	0,48±0,03	0,68±0,04	0,001**
ВВ	0,73±0,04	0,65±0,03	0,063
АД	0,72±0,04	0,52±0,03	0,001**
СВ	0,64±0,04	0,43±0,03	0,020**

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

Средняя частота суицидов в день у женщин была прямо пропорциональна средней температуре воздуха (0,48±0,03 случая в день в первом квартиле и 0,68±0,05 в четвертом, р=0,001), Ар–индексу (0,46±0,03 и 0,68±0,04, р=0,017) и К–индексу (0,52±0,03 и 0,61±0,03, р=0,021) и обратно пропорциональна величинам чисел Вольфа (0,56±0,02 и 0,45±0,01, р=0,026), среднему атмосферному давлению (0,72±0,04 и 0,52±0,03, р=0,001) и скорости ветра (0,64±0,04 и 0,43±0,03, р=0,020). Разница между частотой суицидов у женщин в крайних квартилях величины влажности воздуха и космического излучения не значима. Средние значения частоты несчастных случаев у мужчин в дни с разной интенсивностью проявления изучаемых факторов показаны в таблице 17.

Таблица 17

Средняя частота несчастных случаев в дни с крайними проявлениями интенсивности экологических факторов, мужчины (2001–2004 гг.)

Факторы	Средняя частота суицидов в день		Вероятность ошибки р
	1 квартиль	4 квартиль
ЧВ	12,8±0,11	14,3±0,12	0,001**
Изл	12,8±0,10	14,5±0,13	0,001**
АИ	13,3±0,10	14,0±0,14	0,002**
КИ	13,8±0,10	14,4±0,14	0,001**
ТВ	14,8±0,13	13,1±0,10	0,001**
ВВ	14,4±0,11	12,8±0,13	0,001**
АД	12,8±0,10	15,1±0,13	0,001**
СВ	14,3±0,12	13,0±0,13	0,001**

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

У мужчин подтверждено наличие статистически значимой разницы между средней частотой несчастных случаев в крайних квартилях всех переменных (р<0,05). Средняя частота несчастных случаев в день у мужчин была прямо пропорциональна величине чисел Вольфа (12,8±0,11 случая в день в первом квартиле и 14,3±0,12 в четвертом, р=0,001), космическому излучению (12,8±0,10 и 14,5±0,13, р=0,001), Ар–индексу (13,3±0,10 и 14,0±0,14, р=0,002), К-индексу (13,8±0,10 и 14,4±0,14, р=0,001) и среднему атмосферному давлению (12,8±0,10 случая в первом квартиле и 15,1±0,13 в четвертом, р=0,001) и обратно пропорциональна величине средней температуры воздуха (14,8±0,13 случая в день в первом квартиле и 13,1±0,10 в четвертом, р=0,001), максимальной скорости ветра (14,3±0,12 и 13,0±0,13, р=0,001) и средней суточной влажности (14,4±0,11 и 12,8±0,13, р=0,001), (табл.17). Показатели для женщин приведены в таблице 18.

Таблица 18

Средняя частота несчастных случаев в дни с крайними проявлениями интенсивности экологических факторов, женщины (2001–2004 гг.)

Факторы	Средняя частота суицидов в день		Вероятность ошибки р
	1 квартиль	4 квартиль
ЧВ	3,7±0,05	4,3±0,05	0,051
Изл	3,4±0,04	4,5±0,05	0,001**
АИ	3,6±0,04	4,5±0,08	0,001**
КИ	4,2±0,07	3,9±0,04	0,030*
ТВ	5,0±0,08	3,5±0,05	0,001**
ВВ	3,8±0,05	4,3±0,08	0,002**
АД	3,4±0,04	5,0±0,08	0,001**
СВ	4,7±0,08	3,5±0,06	0,001**

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

У женщин подтверждено наличие статистически значимой разницы между средней частотой несчастных случаев в крайних квартилях всех переменных (р<0,05), кроме чисел Вольфа (р=0,051). Средняя частота несчастных случаев в день у женщин прямо пропорциональна величине чисел Вольфа (3,7±0,05 случая в день в первом квартиле и 4,3±0,05 в четвертом, р=0,051), интенсивности космического излучения (3,4±0,04 в первом квартиле и 4,5±0,05 в четвертом, р=0,001), величине Ар-индекса (3,6±0,04 и 4,5±0,08, р=0,001), среднему атмосферному давлению (3,4±0,04 и 5,0±0,08. р=0,001) и средней суточной влажности воздуха (3,8±0,05 и 4,3±0,08, р=0,002) и обратно пропорциональна величине средней температуры воздуха (5,0±0,08 случая в день в первом квартиле и 3,5±0,05 в четвертом, р=0,001), величине К-индекса (4,2±0,07 и 3,9±0,04, р=0,030) и максимальной скорости ветра (4,7±0,08 и 3,5±0,06, р=0,001), (табл.18).

 Таким образом, доказано наличие статистически значимой разницы между средней частотой суицидов и несчастных случаев в день при минимальных (первый квартиль) и максимальных (четвертый квартиль) величинах гелиогеофизических и метеорологических показателей.

Наиболее сильные корреляции были обнаружены между частотой насильственных смертей лиц обоего пола и числами Вольфа, Ар-индексами, средней температурой воздуха и средним уровнем атмосферного давления. С целью установления взаимного влияния, было проведено сравнение средней частоты суицидов и несчастных случаев в дни с сочетанием этих гелиогеофизических и метеорологических факторов. Как было показано ранее (табл. 9), существует положительная корреляция между частотой суицидов и Ар-индексом и температурой воздуха, и отрицательная – между частотой суицидов и числами Вольфа и атмосферным давлением. Поэтому ожидались минимальные значения частоты суицидов в день при сочетании значений:

– 1 квартиля Ар-индекса и 1 квартиля средней температуры,

– 1 квартиля Ар-индекса и 4 квартиля числа Вольфа,

– 1 квартиля Ар-индекса и 4 квартиля атмосферного давления,

– 1 квартиля температуры воздуха и 4 квартиля числа Вольфа,

– 1 квартиля температуры воздуха и 4 квартиля атмосферного давления,

 – 4 квартиля атмосферного давления и 4 квартиля числа Вольфа.

В соответствующих этим сочетаниях противоположных квартилей ожидалась максимальная частота суицидов в день. Общее количество случаев суицида, произошедших в дни с сочетаниями крайних значений перечисленных выше переменных, средние частоты суицидов в день, ошибка среднего и вероятность ошибки р были рассчитаны по существующей базе данных (25 088 записей о смерти) и приведены в таблице 19 (мужчины) и 20 (женщины). Количество случаев в сформированных по сочетаниям природных факторов группах разное – по количеству всех случаев, произошедших в дни с сочетанием величин в пределах 1 или 4 квартилей.

Показано статистически значимое различие в частоте суицидов у мужчин в дни с сочетанием наименьших значений показателей Ар-индекса и температуры воздуха, наименьших значений Ар-индекса и

Таблица 19

Средняя частота суицидов в день при сочетаниях пар экологических факторов, мужчины (2001–2004 гг.)

Сочетание факторов	Квар-тили	Все случаи	Частота в день	Квар-тили	Все случаи	Частота в день	р
АИ-ТВ	1–1	844	1,96±0,05	4–4	329	2,61±0,08	0,008*
АИ-ЧВ	1–4	434	1,86±0,06	4–1	518	3,08±0,09	0,053
АИ-АД	1–4	722	1,89±0,08	4–1	409	2,70±0,09	0,025*
ТВ-ЧВ	1–4	527	2,12±0,08	4–1	451	3,16±0,09	0,001**
ТВ-АД	1–4	285	1,82±0,06	4–1	261	2,79±0,06	0,048*
ЧВ-АД	4–4	372	2,80±0,07	1–1	526	1,81±0,07	0,024*

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

Таблица 20

Средняя частота суицидов в день при сочетаниях пар экологических факторов, женщины (2001–2004 гг.)

Сочетание факторов	Квар-тили	Все случаи	Частота в день	Квар-тили	Все случаи	Частота в день	р
АИ–ТВ	1–1	488	0,37±0,03	4–4	329	0,61±0,04	0,019*
АИ–ЧВ	1–4	456	0,39±0,03	4–1	338	0,61±0,04	0,013*
АИ–АД	1–4	463	0,41±0,03	4–1	377	0,69±0,03	0,003**
ТВ–ЧВ	1–4	470	0,21±0,01	4–1	434	0,87±0,04	0,003**
ТВ–АД	1–4	324	0,30±0,02	4–1	986	0,56±0,03	0,019*
ЧВ–АД	4–4	448	0,41±0,02	4–4	328	0,60±0,03	0,007**

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

наибольших значений атмосферного давления, наименьшего значения температуры воздуха и наибольших значений чисел Вольфа и атмосферного давления, наибольших значений чисел Вольфа и атмосферного давления и частотой суицидов у мужчин в дни с сочетанием этих же факторов в противоположных по величине квартилях. При сочетании наибольших величин чисел Вольфа и наименьших величин Ар-индексов у мужчин различия не достигают уровня статистической значимости (р=0,053). В таблице 20 приведены данные для женщин.

Из таблицы 20 видно, что частота суицидов у женщин в дни с таким же сочетанием факторов статистически значимо отличается от частоты суицидов в дни с сочетанием тех же факторов из противоположных по величине квартилей. Направление зависимости частоты суицидов у женщин от природных факторов такое же, что и у мужчин.

Согласно данным таблицы 8, корреляционная связь между частотой несчастных случаев и числами Вольфа, Ар-индексами и величиной атмосферного давления была прямой, а между частотой несчастных случаев и температурой воздуха – обратной. Поэтому ожидались минимальные значения частоты несчастных случаев в день при сочетании значений:

– 1 квартиля Ар-индекса и 4 квартиля средней температуры,

– 1 квартиля Ар-индекса и 1 квартиля числа Вольфа,

– 1 квартиля Ар-индекса и 1 квартиля атмосферного давления,

– 4 квартиля температуры воздуха и 1 квартиля числа Вольфа,

– 4 квартиля температуры воздуха и 1 квартиля атмосферного давления,

– 1 квартиля атмосферного давления и 1 квартиля числа Вольфа.

В соответствующих этим сочетаниях противоположных квартилях ожидалась максимальная частота несчастных случаев в день. Общее количество несчастных случаев, произошедших в дни с сочетаниями крайних значений перечисленных выше переменных, средние частоты несчастных случаев в дни с сочетаниями этих переменных, ошибка среднего и вероятность ошибки р показаны в таблице 21 (мужчины) и 22 (женщины).

Таблица 21

Средняя частота несчастных случаев в день при сочетаниях пар
экологических факторов, мужчины

Сочетание факторов	Квар-тили	Все случаи	Частота  в день	Квар-тили	Все случаи	Частота в день	р
АИ-ТВ	1–4	600	12,5±0,13	4–1	326	16,0±0,17	0,008**
АИ-ЧВ	1–1	297	11,9±0,19	4–4	518	15,5±0,31	0,006**
АИ-АД	1–1	165	11,2±0,23	4–4	240	15,6±0,40	0,001**
ТВ-ЧВ	4–1	434	12,9±0,18	1–4	457	13,8±0,23	0,040*
ТВ-АД	4–1	459	11,8±0,19	1–4	1117	15,6±0,16	0,008*
ЧВ-АД	1–1	521	12,1±0,16	4–4	526	15,3±0,31	0,004*

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

Из таблицы 21 видно, что наше предположение о существовании разницы в частоте несчастных случаев у мужчин в дни с сочетанием наибольших или наименьших (в зависимости от направления выявленных корреляций) нашло подтверждение. Найдена статистически значимая разница в частоте несчастных случаев у мужчин в эти дни при всех сочетаниях.

Из таблицы 22 видно, что и у женщин найдена статистически значимая разница в частоте несчастных случаев в дни с сочетанием наибольших или наименьших значений природных гелиогеофизических и метеорологических факторов.

В таблицах показано, что в дни с крайними сочетаниями величины перечисленных выше гелигеофизических и метеорологических факторов наблюдаются значимо различные частоты суицидов и несчастных случаев как у мужчин, так и у женщин (кроме частоты несчастных случаев у женщин при сочетаниях наибольших и наименьших величин Ар-индексов и чисел Вольфа, р=0,115).

Были найдены статистически значимые прямые и обратные корреляции между самоубийствами и несчастными случаями и интенсивностью внешних природных факторов и их суточными и междусуточными амплитудами.  Слабые положительные  корреляции были

Таблица 22

Средняя частота несчастных случаев в день при сочетаниях пар
экологических факторов, женщины

Сочетание факторов	Квар-тили	Все случаи	Частота  в день	Квар-тили	Все случаи	Частота в день	р
АИ-ТВ	1–4	223	3,0±0,06	4–1	173	4,6±0,14	0,024*
АИ-ЧВ	1–1	456	4,0±0,09	4–4	518	4,4±0,11	0,115
АИ-АД	1–1	263	3,2±0,12	4–4	240	4,6±0,11	0,006**
ТВ-ЧВ	4–1	438	3,3±0,09	1–4	296	5,9±0,16	0,001**
ТВ-АД	4–1	986	3,4±0,06	1–4	1117	5,5±0,11	0,001**
ЧВ-АД	1–1	448	3,3±0,07	4–4	382	5,1±0,13	0,001**

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

найдены между количеством суицидов у лиц обоего пола и Ар-индексом (r=0,23–025), средней температурой воздуха (r=0,32–0,35) и слабые отрицательные между суицидами и числами Вольфа (r=(–0,12)–(–0,27)), средней суточной влажностью (r=(–0,26)–(–0,27)) и средним атмосферным давлением (r=(–0,21)–(–0,29)). Были обнаружены слабые значимые положительные корреляции у лиц обоего пола между количеством несчастных случаев и числами Вольфа (r=0,28–0,31), космическим излучением (r=0,18–0,21), Ар-индексом (r=0,25–0,28), влажностью (r=0,23–0,37), атмосферным давлением (r=0,29–0,32) и отрицательные между несчастными случаями и средней суточной температурой (r=(–0,24)–(–0,31). При расчете коэффициентов корреляции между факторами и суицидами у мужчин, были обнаружены значимые положительные корреляции между ними и температурой воздуха почти во всех возрастных группах, отрицательные – между суицидами и числами Вольфа, Ар-индексом и влажностью воздуха в некоторых возрастных группах. Между природными факторами и суицидами у женщин были обнаружены значимые положительные корреляции между ними и температурой воздуха и отрицательные – между ними и числами Вольфа, влажностью воздуха и атмосферным давлением в некоторых возрастных группах. Несчастные случаи у мужчин и у женщин положительно коррелировали с числами Вольфа, излучением, атмосферным давлением, влажностью и отрицательно – с температурой воздуха (табл. 8–11).

Более сильные корреляции были найдены между частотой суицидов и несчастных случаев и числами Вольфа, Ар–индексом, средней суточной температурой воздуха, средним атмосферным давлением. Более слабые корреляции были найдены с К-индексом, космическим излучением и средней суточной влажностью воздуха, а со скоростью ветра – не найдены. В некоторых возрастных группах статистически значимых корреляций не найдено (0–19 лет), в других – найдены единичные значимые корреляции с некоторыми факторами (20–24, старше 75 лет). Из таблиц видно, что коэффициенты корреляции между отдельными факторами и суицидами или несчастными случаями в разных возрастных группах имеют один и тот же знак. Это подтверждает существование независимой от возраста связи между изучаемыми явлениями.

Были найдены положительные значимые корреляции между частотой суицидов и несчастных случаев практически во всех возрастных группах у мужчин (r=0,33–0,50) и у женщин (r=0,29–0,36) и между частотой несчастных случаев у лиц обоего пола (r=0,25–0,34). Таким образом, показаны связанные изменения частот несчастных случаев и суицидов в популяции.

Было проанализировано среднее количество суицидов и несчастных случаев в дни с наибольшими и наименьшими показателями гелиогео- и метеофакторов и найдена значимая разница между ними (табл. 14–17).

Таким образом, было показано следующее. Средняя частота суицидов в дни с крайними значениями чисел Вольфа составила у мужчин в 1 квартиле 2,8±0,04 и в 4 квартиле 2,3±0,04, р=0,003, у женщин 0,56±0,02 и 0,45±0,02, р=0,026. А между показателями солнечной активности и несчастными случаями наблюдалась положительная корреляция. Коэффициент корреляции составил у мужчин 0,25–0,49 и у женщин 0,29–0,42, средние показатели у мужчин в 1 квартиле чисел Вольфа были 12,8±0,11, в 4-м – 14,1±0,12, р=0,000, у женщин 3,8±0,05 и 4,3±0,05, р=0,051. Было подтверждено наличие зависимости между солнечной активностью и частотой суицидов (отрицательная связь) и несчастных случаев (положительная).

Между частотой суицидов и космическим радиоизлучением на длине 10,7 см статистически достоверной связи не найдено, однако она подтверждена для несчастных случаев (коэффициент корреляции у мужчин был 0,24–0,42 и у женщин 0,40–0,45 и средние значения в 1 квартиле у мужчин были 12,8±0,10, в 4-м 14,5±0,13, р=0,000 и у женщин, соответственно, 3,4±0,04 и 4,5±0,05, р=0,000). Это позволяет считать, что существует связь между космическим излучением и отклонениями психоэмоционального состояния, приводящими к снижению контроля.

Коэффициенты корреляции между суицидами и величиной Ар-индекса у мужчин составили 0,22–0,30, у женщин не были найдены, между несчастными случаями и Ар-индексом – у мужчин 0,37–0,38 и у женщин 0,31–0,42. Средняя частота суицидов в 1-м квартиле у мужчин была 2,3±0,04, в 4-м 2,7±0,04, р=0,001, у женщин 0,46±0,03 и 0,68±0,04, р =0,017 соответственно. Средняя частота несчастных случаев у мужчин в 1 квартиле была 13,3±0,10 и в 4–м 14,0±0,14, р=0,002 и у женщин 3,6±0,04 и 4,5±0,08, р=0,000 соответственно.

Корреляция между частотой суицидов и К-индексами у мужчин была найдена только в возрастной группе 50–54 лет, коэффициент составил (–0,30), у женщин – не найдена. При несчастных случаях найдены слабые по величине корреляции в некоторых возрастных группах. Однако это не может служить основанием для утверждения, что нет связи между этими переменными.

Между средней температурой воздуха и частотой самоубийств найдены положительные корреляции почти во всех возрастных группах, у мужчин 0,24–0,42 и у женщин 0,36–0,42, средние показатели у мужчин в 1-м квартиле составили 2,0±0,03, в 4-м 3,0±0,05, р=0,000, у женщин 0,48±0,03 и 0,68±0,04, р=0,000. Между частотой суицидов и другими показателями температуры воздуха (максимальной, минимальной температурой, амплитудами ее изменения в течение суток и между сутками) найдены аналогичные значимые отношения. Между частотой несчастных случаев и средней температурой воздуха найдены отрицательные корреляции, которые у мужчин составили –0,26–
(–) 0,45 и у женщин –0,31–(–)0,45, а средние в 1м квартиле у мужчин были 14,5±0,13 и в 4-м 13,2±0,10, р=0,000, у женщин 5,0±0,08 и 3,5±0,05, р=0,000 соответственно. Таким образом, можно считать подтвержденным существование связи между температурой воздуха и частотой суицидов (положительная) и частотой несчастных случаев (отрицательная).

Найдена отрицательная значимая связь между частотой суицидов и влажностью воздуха. Она составила у мужчин –0,32–(–)0,42 и у женщин –0,18–(–)0,29. Средняя частота самоубийств в крайних квартилях составила у мужчин 2,9±0,05 (в 1-м) и 2,3±0,04 (в 4-м), р=0,000, у женщин 0,73±0,04 и 0,55±0,03, р=0,063. При несчастных случаях коэффициент корреляции с влажностью воздуха у мужчин составил 0,25 (возрастная группа 70–74 года) и у женщин 0,36–0,48 в той же возрастной группе. Средние частоты у мужчин были 13,3±0,09 и 13,9±0,13, р=0,054 и у женщин 3,8±0,05 и 4,3±0,08, р=0,002 соответственно. Аналогичные результаты получены при анализе изменений влажности воздуха в течение суток и частотой фатальных происшествий. Это можно считать доказательством наличия связи между влажностью воздуха и суицидами (отрицательной) и влажностью воздуха и несчастными случаями (положительной).

Между частотой самоубийств и средним атмосферным давлением найдены отрицательные зависимости. У мужчин коэффициент корреляции составил –0,33–(–)0,49, у женщин –0,22–(–)0,37. Средние показатели частоты суицидов в день у мужчин в 1-м квартиле среднего атмосферного давления составили 2,8±0,05, в 4–м 2,4±0,04, р=0,000, у женщин 0,72±0,043 и 0,52±0,036, р=0,000, соответственно. Коэффициенты корреляции между атмосферным давлением и частотой несчастных случаев составили у мужчин

0,30–0,44 и у женщин 0,23–0,42. Средние в крайних квартилях у мужчин были 12,8±0,10 и 15,1±0,13, р=0,000 и у женщин 3,4±0,04 и 5,0±0,08, р=0,000 соответственно. Таким образом, наличие связи между частотой суицидов и несчастных случаев и атмосферным давлением можно считать доказанной.

Статистически достоверных корреляций между скоростью ветра и частотой самоубийств и несчастных случаев нами не выявлено.

У женщин статистически достоверных корреляций между метеоусловиями и частотой суицидов было выявлено меньше, чем у мужчин.

Знак корреляции между фактором и суицидами в разных возрастных группах у обоих полов всегда был одним и тем же, что дополнительно свидетельствует в пользу того, что корреляции существуют и они не зависят от возраста.

Кроме того, положительная корреляция между суицидами и несчастными случаями подтверждает предположение о том, что аутоагрессия, агрессивность и потеря контроля за собственной жизнью имеют одинаковую природу и подвержены общим влияниям.

Таким образом, было показано статистически значимое влияние природных факторов на смертность от внешних причин. Наиболее сильные корреляции найдены между частотой самоубийств и несчастных случаев и числами Вольфа, Ар–индексом, величиной атмосферного давления и температурой воздуха, а также с их сочетаниями. Влияние гелиогеофизических и метеорологических факторов может накладываться на патологический психоэмоциональный фон человека в период кризисной ситуации, и формировать комплекс условий для суицидального действия или несчастного случая. Существует статистически значимая разница частоты суицидов или несчастных случаев в дни с разной интенсивностью гелиогеофизических и метеорологических факторов и их сочетаний.

1.5. Индивидуальные преципитирующие
факторы самоубийства

В настоящее время не уменьшается количество катастроф, и люди погибают насильственной смертью, причем многие из них – при исполнении своих профессиональных обязанностей (шахтеры, пожарные, работники правоохранительных органов, испытатели, военные и др.). Анализ литературы показывает, что в экстремальных состояниях одни люди погибают, другие спасают себя и других [42]. П. Фресс (1975) полагал, что стрессогенным моментом является не сама по себе ситуация, а отношения в этой ситуации между мотивами и возможностями субъекта действовать адекватно им. В зависимости от степени соответствия мотивации возможностям индивидуума все стрессогенные условия разделяются на две группы, первую из которых составляют условия, в которых субъект не способен, не умеет, не готов действовать (новизна, необычность, внезапность ситуации), вторую группу составляют: сверхсильная мотивация, вызывающая сверхсильное волнение, либо повышенное напряжение. П. Фресс указывал, что особенно сказывается сверхсильная мотивация в социально значимых ситуациях, в условиях конфликта [61].

Лица, не страдающие психическими расстройствами, кончают с собой в состоянии аффективно суженного сознания, физиологического аффекта, острой панической реакции или в состоянии так называемой непатологической ситуационной реакции. Эта реакция бывает трех видов: реакция дезорганизации, реакция демобилизации и реакция пессимистическая [1].

При реакции дезорганизации в ответ на психотравмирующее событие возникают эмоциональное напряжение, аффективная фиксация на травмирующих переживаниях, снижение интеллектуального контроля над ситуацией и, как следствие, дезорганизация поведения. Суицидальные тенденции возникают внезапно, реализуются быстро, как правило, случайными способами. Последствия бывают различной степени тяжести. Такие реакции чаще всего возникают у личностей психически ригидных, прямолинейных, бескомпромиссных, которым присущ максимализм в суждениях и оценках.

Реакции демобилизации возникают, наоборот, у личностей психически незрелых, зависимых, с низкой сопротивляемостью неблагоприятным обстоятельствам, склонным к «уходу», «избеганию» жизненных трудностей. В условиях психотравмирующей ситуации у них может еще больше понижаться уровень побуждений к деятельности и волевых усилий, возникают переживания беспомощности, беззащитности, снижается самооценка, появляются мысли о самоубийстве как способе «покончить со всеми неприятностями». Пессимистические реакции характеризуются возникновением психологического дискомфорта, недовольства собой и окружающими, чувства разочарованности в жизни, потери жизненной цели и смысла, переживаний безнадежности и бесперспективности дальнейшего существования (так называемая пессимистическая концепция будущего). Такая реакция возникает обычно у лиц со склонностью к рефлексии и самоанализу, к привычным пессимистическим оценкам и интерпретациям [1].

Существуют стойкие индивидуальные факторы, способствующие совершению самоубийства. К ним относятся суицидальные и агрессивные проявления в анамнезе, воспитание в условиях «разбитой семьи», судимости в прошлом, злоупотребление алкоголем или наркотиками, одиночество, соматическая патология или дефекты внешности, а также такие особенности личности, как сниженная толерантность к эмоциональным нагрузкам, недостаточность прогнозиро-вания, слабость коммуникативных способностей, неадекватная самооценка (завышенная или заниженная), неразвитость личностной психологической защиты, снижение и утрата представлений о ценности жизни [150].

В.В. Суворова (1975) при оценке стратегии поведения человека во время стресса предложила говорить о двух формах его влияния – повышающего функциональный уровень деятельности человека («стресс льва») и понижающего («стресс кролика»). При негативных эмоциях, сопровождающихся ограничением их внешнего проявления (оборонительная реакция, страх, депрессия), усиливается выделение синтоксического гормона адреналина (гормона кролика), а при эмоциях, сопровождающихся ярким внешним проявлением (агрессия, ярость, гнев, злость), выделяется кататоксический гормон норадреналин (гормон льва) [54]. П.К. Анохин и соавторы обнаружили, что важным фактором индивидуальной устойчивости в условиях эмоционального напряжения является генетически детерминированная активность ферментов синтеза катехоламинов, в первую очередь, дофамин-бета гидроксилазы [56, 57]. Е.В. Науменко и соавторы [28] и В.Г. Шаляпина [74] показали, что гормональный ответ зависит не только от природы стресса, но и от субъективной оценки стрессовой ситуации и от индивидуальной стратегии субъекта во время стресса. А. С. Павлов нашел, что в экстремальных условиях организм человека может перейти, а может и не перейти на уровень гипермобилизации своего функционального состояния, обеспечивающей выживание и что возможность этого перехода зависит от индивидуальных характеристик и личностных факторов [42].

Д.И. Шустов сообщает, что суицидальная активность у лиц обоего пола довольно равномерно увеличивалась с начала века до середины 1970-х годов, после чего в течение ряда лет наблюдалась стабилизация (до 1983–1984 гг.). Это происходило почти параллельно с ростом потребления алкоголя. При этом в числе самоубийц всегда было в 4–5 раз больше мужчин, чем женщин. В настоящее время связь между ростом употребления алкоголя и самоубийствами считается доказанной. Так называемый «русский стиль потребления алкоголя» предусматривает прием больших доз спиртных напитков за короткий период времени, что может приводить к непредсказуемым последствиям [78].

Тесная связь высокой суицидальной активности с употреблением алкоголя в России исследована А.В. Немцовым. Он показал, что в период 1965–1985 гг. увеличение частоты насильственных смертей было связано с увеличением количества потребляемого алкоголя. По его мнению, в России с алкоголем связаны 72, 2 % убийств, 42,1 % самоубийств, 52,6 % других насильственных смертей, в частности, при дорожно–транспортных происшествиях [32, 34].

У людей, злоупотребляющих алкоголем, велик риск самоубийства [23]. Так, для сильно пьющих молодых мужчин риск самоубийства в 5,1 раза выше по сравнению с не пьющими [19], а для алкоголиков – в 9 раз выше по сравнению с остальным населением [78].

В то же время существуют работы, авторы которых считают, что уровень популяционного потребления алкоголя не всегда коррелирует с уровнем самоубийств [159]. Исследования А.Г. Амбрумовой показали, что прямой зависимости между тяжестью аутоагрессивных расстройств и концентрацией алкоголя в крови нет. При самоубийствах чаще всего обнаруживается средняя и слабая степень опьянения [2]. Однако среди больных алкоголизмом насильственная смертность составляет 25 % по сравнению с 7,4 % в среднем в популяции, а суицидальная смертность из числа состоящих на наркологическом учете колеблется в пределах 7–15 % [78].

По мнению некоторых авторов, влияние алкогольной интоксикации наиболее суицидогенно для людей соматически ослабленных, для подростков и женщин, для лиц, пребывающих в стрессовой ситуации, при социально-психологической дезадаптации [2, 77, 89, 99, 148]. На примере популяции штата Маннитоба, Канада, 36 000 человек, показано, что посттравматическое стрессовое расстройство является фактором риска развития соматических или психических нарушений и суицидального поведения [145]. Способствуют повышению риска суицидального поведения наличие биполярных расстройств и курение [128].

По данным зарубежных авторов, частота страдающих алкоголизмом среди популяции суицидентов составляет от 6 до 30 %, а риск суицидальной смерти у больных алкоголизмом сравним лишь с группой больных депрессиями и составляет от 11 до 15 % согласно специальным исследованиям жизненного риска [93, 159].

В России долю больных алкоголизмом среди общей популяции суицидентов находили в пределах 5,8 % [2] и 15 % [77], однако этот показатель устанавливался не методом психологической аутопсии, характерном для подобного рода зарубежных исследований [148, 149, 150], а исчислялся из контингента, заведомо состоявшего на наркологическом учете. Henriksson и соавторы обнаружили алкогольную зависимость и злоупотребление в 43% случаев самоубийств [по 77].

А. Г. Амбрумова и соавторы еще в 1980 году справедливо отмечали несовершенство принятого учета больных алкоголизмом. Они определили, что 60 % умерших от самоубийств и почти 40 % покушавшихся на него постоянно злоупотребляли алкоголем в течение, по крайней мере, последнего года, предшествовавшего суициду [2].

Нами проведен анализ связи между употреблением алкоголя, личностными особенностями и суицидальным поведением в г. Новосибирске и Новосибирской области.

Для исследования клинических проявлений суицидального поведения были обследованы 188 лиц, страдающих алкоголизмом, из которых 66 человек имели в анамнезе указания на попытки самоубийства и 122 человека были без суицидального поведения в анамнезе (контрольная группа). С этой целью был использован метод структурированного интервью. Исследование проводилось в Новосибирской областной психиатрической больнице № 2 в течение 2002–2004 гг. Для оценки психического состояния, психологических личностных девиаций и предикторов суицидального поведения было проведено психометрическое шкалирование по методике диагностики психических состояний Г. Айзенка и диагностика депрессивных состояний по методике Зунге, измерен уровень тревожности по методике Тейлора, в адаптации Т. А. Немчинова [84].

На основании изучения статистических отчетов Новосибирской городской станции скорой медицинской помощи (СМП) были получены данные о пациентах, совершивших попытку самоубийства в 2001–2004 гг. (2 371 попытка самоубийства). По ним был изучен социальный предиктор суицидального поведения (алкоголизация), проведен статистический анализ половозрастной структуры этой группы пациентов и способов нанесения ими самоповреждений.

Данные протоколов вскрытия, полученные в Новосибирском областном бюро судебно-медицинской экспертизы (СМЭ) обо всех случаях самоубийств в г. Новосибирске в 2001–2004 гг., послужили основой для анализа распространенности предсмертной алкоголизации суицидентов.

В г. Новосибирске, по данным Областного бюро СМЭ, в 2001–2004 гг. произошло

1 763 самоубийства, из них 1 378 мужчин (78,2 %) и 385 женщин (21,8 %) (табл.23).

Таблица 23

Общее количество суицидентов в Новосибирске (2001–2004 гг.)

Год	Общее количество случаев	Количество		Доля в %		К*
		Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
2001	534	412	122	77,2	22,8	3,4
2002	373	293	80	78,6	21,4	3,7
2003	412	327	85	79,4	20,6	3,8
2004	444	346	98	77,9	22,1	3,5
Всего	1763	1378	385	78,2±1,1	21,8±0,9	3,6

*К – коэффициент отношения количества мужчин к количеству женщин.

Из таблицы видно, что доля мужчин в общем количестве суицидентов значительно больше, чем доля женщин, и коэффициент отношения мужчин к женщинам составляет в среднем 3,6. Это отношение меньше, чем отношение мужчин и женщин в г. Новосибирске и Новосибирской области – 4,8 (табл.1). Общее количество ежегодно регистрируемых самоубийств в Новосибирске несколько менялось в течение периода наблюдения (максимум наблюдался в 2001 г., минимум – в 2002 г.), однако эти колебания не достигали уровня статистической значимости, а соотношение между количеством мужчин и женщин было стабильным (78,2±1,1 % мужчин и 21,8±0,9 % женщин, коэффициент отношения 3,4–3,8).

В таблице 24 приведены данные о возрастной структуре суицидентов и соотношении между мужчинами и женщинами в разных возрастных группах в г. Новосибирске по данным Областного бюро СМЭ.

Таблица 24

Возрастная структура самоубийств в Новосибирске (2001–2004 гг.)

Возрастные группы	Количество		Структура, в %		К*
	Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
0–19	42	17	3,0±0,7	4,4±1,5	2,5
20–24	127	15	9,2±0,9	3,9±1,6	8,5
25–29	144	32	10,4±1,2	8,3±2,4	4,5
30–34	127	18	9,2±0,4	4,7±1,3	7,1
35–39	109	18	7,9±1,1	4,7±0,4	6,1
40–44	150	28	10,9±1,5	7,3±1,5	5,4
45–49	144	35	10,4±2,5	9,1±2,1	4,1
50–54	160	34	11,6±1,0	8,8±2,6	4,7
55–59	73	10	5,3±2,1	2,6±1,1	7,3
60–64	76	25	5,5±0,7	6,5±1,2	3,0
65–69	78	28	5,7±0,9	7,3±1,4	2,8
70–74	71	33	5,2±0,8	8,6±1,0	2,2
≥75	77	92	5,6±1,4	23,9±2,4	0,8
Всего	1378	385	100,0	100,0	3,6

*К – коэффициент отношения количества мужчин к количеству женщин.

Из таблицы 24 видно, что наибольшее число суицидентов приходилось на возраст от 20 до 54 лет. В 2001–2004 гг. в этом возрастном интервале мужчин было 69,6 % и женщин – 46,8 %, от общего их количества. Больше всего мужчин было в возрастной группе 50–54 года, 40–44 года, 45–49 и 25–29 лет, женщин – в возрастной группе 75 лет и старше, 45–49 лет, 50–54 года и 70–74 года.

Наибольший коэффициент отношения количества мужчин к количеству женщин наблюдался в возрастной группе 20–24 года, 55–59 лет и 30–34 года. Имелась тенденция к уменьшению этого соотношения в пожилом и старческом возрасте. Возрастная структура суицидентов г. Новосибирска (данные Областного бюро СМЭ) была аналогична возрастной структуре суицидентов Новосибирской области в целом (данные Федерального бюро государственного комитета статистики) (табл.2). Как и по Новосибирской области в целом, в г. Новосибирске максимальная доля суицидов у мужчин приходится на возрастной промежуток от 40 до 54 лет (10,9±1,5 %, 10,4±2,5 % и 11,6±1,0 % соответственно возрастным пятилетним интервалам), также высока доля лиц в возрасте 20–24 и 25–29 лет (9,2±0,9 % и 10,4±1,2 %). В Новосибирске несколько выше доля суицидентов–мужчин в возрастной группе 70–74 года (5,2±0,8 %) и 75 лет и старше (5,6±1,4 %) и вдвое меньше доля лиц в возрасте 0–19 лет (3,0±0,7 %). У женщин в Новосибирске еще выше доля лиц в возрастной группе 75 лет и старше (23,9±2,4 %), чем в Новосибирской области в целом (17,5±2,2 %) и несколько ниже доля лиц в младших возрастных группах 0–19 и 20–24 года (4,4±1,5 % и 3,9±1,6 %), чем в Новосибирской области (6,1±2,2 % и 4,9±1,9 % соответственно).

Алкоголь в крови суицидентов был обнаружен в 931 случае, среди них было 769 мужчин и 162 женщины, что составило в среднем в 2001–2004 гг. 55,8±6,5 % и 42,1±9,9 % соответственно от общего количества самоубийц. В 832 случаях алкоголя к крови не было (табл.25).

Из таблицы видно, что динамика алкоголизации самоубийц по годам неравномерная. У мужчин в 2002 г. алкоголь в крови обнаруживался в 64,5 % случаев, в остальные годы – несколько реже, но в целом всегда более чем в половине всех случаев самоубийства.
У женщин наиболее часто алкоголь был обнаружен в крови и тканях в 2003 г. в 52,9 % случаев, несколько реже – в остальные годы наблюдения, в среднем – в 42,1±9,9 % случаев. Отчетливо видно, что алкоголь обнаруживается в крови суицидентов более, чем в половине случаев у мужчин (55,8±6,5 %) и почти в половине случаев у женщин. Из этой таблицы видно, что мужчины чаще бывают в состоянии алкогольного опьянения в момент совершения суицида, чем женщины.

Таблица 25

Наличие алкоголя в крови и тканях суицидентов
 по данным Новосибирского Областного бюро СМЭ

Год	Всего суицидов	Найден алкоголь из общего числа			Доля в %
		Всего	Муж.	Жен.	Всего	Муж.	Жен.
2001	534	241	202	39	45,1	51,0	32,0
2002	373	146	104	42	39,1	64,5	52,5
2003	412	188	143	45	45,6	56,3	52,9
2004	444	196	160	36	44,1	53,8	36,7
Всего	1763	771	609	162	43,7±3,2	55,8±6,5	42,1±9,9

По данным Новосибирской городской станции скорой медицинской помощи, в 2001–2004 гг. в Новосибирске была зарегистрирована по обращению за медицинской помощью 2 371 суицидальная попытка. Истинное количество попыток самоубийства в г.Новосибирске никому не известно. Синонимом словосочетаний «попытка самоубийства», «незавершенный суицид» является термин «парасуицид», а лица, совершившие суицидальную попытку – «парасуициденты», по определению ВОЗ [165]. В дальнейшем мы будем использовать этот термин. Среди парасуицидентов было 689 мужчин и 1 682 женщины. Отношение мужчины/женщины среди них составило 1: 2,4 , т.е. женщин было в 2,4 раза больше, чем мужчин. В статистике незавершенных самоубийств это является характерной особенностью: преобладание количества женщин-парасуицидентов, в отличие от завершенных самоубийств, где отношение обратное (табл.1). Кроме этого, наблюдаются различия в способах совершения суицида (табл. 26).

Из таблицы 26 видно, что по способам совершения парасуицида наиболее часто встречались неудачные попытки самоотравления различными веществами (40,4 % у мужчин и 63,2 % у женщин) и самоповреждения посредством острых предметов (32,8 % у мужчин и 22,0 % у женщин).

Если сравнить со способами завершенных самоубийств (по данным Федерального бюро государственного комитета статистики по Новосибирской области, табл.1), то картина совершенно иная. В 2001–2004 гг. у мужчин 87,2 % завершенных самоубийств произошли вследствие повешения, 8,5 % вследствие механических повреждений (огнестрельных, острым предметом и т.д.) и 4,1 % вследствие отравления, а у женщин 66,2 %, 11,2 % и 22,6 % соответственно. Это показывает, что при завершенных самоубийствах применялись более «жестокие» способы самоповреждения, чем при незавершенных.

Таблица 26

Распределение по способам незавершенных самоубийств
 в г. Новосибирске по данным Областного бюро СМЭ (2001–2004 гг.)

Способ попытки самоубийства	Количество		Доля в %
	Муж.	Жен.	Муж.	Жен.
Умышленное самоотравление	277	1 063	40,4	63,2
Умышленное самоповреждение путем повешения	130	172	19,0	10,2
Умышленное самоповреждение путем выстрела	11	13	1,6	0,8
Умышленное самоповреждение посредством острого предмета	225	370	32,8	22,0
Умышленное самоповреждение путем спрыгивания с высоты	23	39	3,4	2,3
Умышленное самоповреждение посредством других уточненных и неуточненных действий	20	25	2,9	1,5
Всего	686	1 682	100,0	100,0

При парасуицидах врачами скорой помощи были сделаны следующие заключения: суицидальная попытка в состоянии алкогольного опьянения в 50 % случаев; депрессия (соматогенная, эндогенная, реактивная) в 20 %; демонстративные суицидальные попытки в 10 %; ситуационные реакции с аффективными суицидальными попытками в 20 % у лиц обоего пола. Если пациент был в состоянии алкогольного опьянения, это обязательно фиксировалось в медицинских документах.

В течение 2002–2004 гг. было проведено детальное психологическое обследование лиц, страдающих алкоголизмом (188 человек, мужчины), с целью выявления личностных особенностей, предрасполагающих к самоубийству. Были обследованы лица, имевшие в анамнезе попытки самоубийства (66 человек, средний возраст 43,5±3,4 лет) и состоящие в момент обследования на учете в наркологическом диспансере по поводу алкоголизма, и не имевшие таких попыток в анамнезе больные алкоголизмом (122 человека, средний возраст 42,3±3,7 лет, контрольная группа). Было проведено клинико-психологическое тестирование (наркологический анамнез и психологическое интервью), для выявления личностных особенностей использовались стандартизованные тесты: личностные методики Айзенка, Тейлор, Зунге, ассоциативный тест, включающий эмоциональ-но-значимые слова по тематике смерти (табл. 27).

Таблица 27

Личностные особенности пациентов, злоупотребляющих алкоголем

Наименование методики исследования	Количество баллов		Вероятность ошибки р
	Парасуициденты	без пара-суицидов
Экстраинтроверсия по Айзенку	7,2±0,3	18,8±0,3	0,001**
Нейротизм по Айзенку	18,1±0,4	14,5±0,3	0,001**
Неискренность по Айзенку	1,8±0,1	2,8±0,1	0,027*
Депрессия по Зунге	69,0±1,0	54,0±0,6	0,033*
Тревожность по Тейлор общая	25,8±0,5	18,6±0,4	0,008**
Импрессивный компонент тревожности	16,8±0,6	10,1±0,2	0,002**
Вегетативный компонент тревожности	9,0±0,4	8,5±0,3	0,055
Ассоциативный тест	6,8±0,1	2,3±0,1	0,001**

* значимость различий на уровне 0,05

** значимость различий на уровне 0,01

 Анализ полученных результатов показал, что конституциональные личностные особенности лиц без суицидальных попыток в анамнезе достоверно отличались от личностных характеристик у парасуицидентов Из таблицы 27 видно, что различия в балльной оценке личностных особенностей у испытуемых отличались статистически значимо по всем показателям, кроме вегетативного компонента тревожности по Тэйлор (9,0±0,4, в контроле 8,5±0,3, р=0,055). Оценка по шкале экстраинтроверсии была более чем в два раза ниже у парасуицидентов (7,2±0,3, в контроле 18,8±0,3, р=0,001).

Уровень импрессивного компонента тревожности (впечатлительности) по Тейлор был достоверно выше у парасуицидентов (16,8±0,6, в контроле 10,1±0,2, р=0,002), уровень нейротизма (эмоциональной лабильности) по Айзенку значимо различался (18,1±0,4, в контроле 14,5±0,3, р=0,001).

Искренность у лиц с суицидальным анамнезом была значимо выше (1,8±0,1, в контроле 2,8±0,1, р=0,027), что указывает на их бескомпромиссность. У пациентов без суицидов в анамнезе уровень депрессии лишь немного превышал нормальный уровень (54,0±0,6, норма 50 баллов), а у парасуицидентов часто выявлялось субдепрессивное состояние, маскированная депрессия или истинное депрессивное состояние (69,0±1,0, р=0,033). Положительные результаты ассоциативного теста, включающего в себя эмоциогенные слова, связанные с тематикой смерти, очень значимо преобладали у парасуицидентов (6,8±0,1, в контроле 2,3±0,1, р=0,001), что также подтверждало наличие у них депрессивного состояния и скрытой желательности смерти.

Интроверсия, ригидность, высокая тревожность, эмоциональная лабильность, склонность к депрессии и неспособность к компромиссам являются конституциональными личностными особенностями, ее свойствами от природы. Эти особенности при стечении обстоятельств могут стать благоприятной почвой для развития суицидальности. Экстравертность оказывает протективное действие, помогает разрешать конфликтные ситуации. Экстраверту проще снять суицидоопасное напряжение в процессе межличностного общения, чем интроверту. Экстраверт в состоянии внутреннего конфликта и фрустрации будет стремиться к общению, в то время как интроверт замкнется в себе. Употребление алкоголя может играть вспомогательную роль, способствовать более частым межличностным конфликтам и усиливать при этом негативные переживания.

Психологическое обследование этой же группы парасуицидентов показало следующие основные побудительные мотивы попытки самоубийства:

– демонстративный характер попытки самоубийства (22 чел. – 33,3 %);

– трудности в сфере межличностных отношений (56 чел. – 84,8 %);

– вынужденное отчуждение от той социальной среды, к которой ранее принадлежал индивид (45 чел. – 68,2 %),

– интерперсональные кризисы, ощущение одиночества в мире (23 чел. – 34,8 %);

– ситуация нависшей тревоги (33 чел. – 50,0 %);

– жизненный кризис, маргинальная ситуация (15 чел. – 23,1 %);

– чувство «реализованности жизни», ощущение отсутствия перспектив (18 чел. – 27,3 %).

Основными особенностями способов разрешения трудностей парасуицидентами были: ригидность их целевых установок, настойчивость в значимой ситуации и одновременно неспособность к компромиссам, негибкость; склонность к импульсивным реакциям, тормозящим достижение цели. Отмечался высокий уровень напряженности притязаний, выраженная интенсивность потребности, желание достичь своей цели во что бы то ни стало, ощущение напряжения вплоть до удовлетворения потребности, которая может быть блокирована, что, в свою очередь, вызывает рост уровня напряженности.

Достаточно частый мотив суицидальных попыток – это отношения с лицами противоположного пола, глубокая эмоциональная зависимость от них, невозможность изменить ситуацию или примириться с ней (24 случая из 66, или 36,4 %).

Объективный анализ показал, что основная причина совершения суицидальной попытки не столько конкретная предшествующая ситуация, сколько собственная оценка жизненного пути (как правило, неадекватно заниженная) в значимой сфере отношений, невозможность рассмотрения альтернативных вариантов поведения, повышенное чувство гордости и неспособность идти на компромиссы.

Анализ результатов исследования личности суицидентов и выявленного стиля разрешения ими трудностей позволил получить обобщенную характеристику личностного стиля суицидентов и психологических механизмов совершения ими суицидальных действий.

Большинство суицидентов могло быть отнесено к эмоционально–лабильному типу акцентуации характера, им была присуща эмоциональная подвижность, вспыльчивость, импульсивность. Вместе с тем, обращали на себя внимание самостоятельность в принятии решений, жесткость, стеничность, напряженность потребностей и ригидность целевых установок. Эти качества излишне заостряют изначальную адекватную направленность на достижение цели, что в рамках длительных психотравмирующих ситуаций способствует излишне аффективному отношению к ситуации, затрудняет успешное ее разрешение. Исследование суицидных действий показало, что они совершались на такой стадии длительного развития конфликтной ситуации, когда пациент, находящийся в состоянии аффективного напряжения, не видел возможностей продвижения к эмоционально значимой цели, не мог отказаться от нее или примириться со сложившейся ситуацией. Следует еще раз отметить, что выявленные психологические особенности личности были выявлены у лиц, имевших попытки самоубийства в анамнезе, злоупотребляющих алкоголем.

Считается устаревшим мнение, что суициды совершаются психически больными людьми. Согласно концепции А.Г. Амбрумовой, самоубийство стали рассматривать как следствие социально–психологической дезадаптации или кризиса личности в условиях переживаемых ею микроконфликтов [2].

Этот факт подтвержден и нашими исследованиями. Все обследованные лица, имевшие в анамнезе указания на попытки самоубийства, по данным опроса, имели трудности в межличностных отношениях, были в состоянии жизненного кризиса, отчуждения от привычной среды, чувствовали одиночество, тревогу, отсутствие перспектив.

Для них была характерна ригидность их целевых установок, настойчивость в значимой ситуации и одновременно неспособность к компромиссам, негибкость, жесткость, стеничность; склонность к импульсивным реакциям, тормозящим достижение цели. Отмечался высокий уровень напряженности притязаний, выраженная интенсивность потребности, желание достичь своей цели во что бы то ни стало, ощущение напряжения вплоть до удовлетворения потребности, которая может быть блокирована, что, в свою очередь, вызывает рост уровня напряженности.

Клинико–психологическое тестирование с использованием личностных методик Айзенка, Тейлора, Зунге, ассоциативного теста показали, что конституциональные личностные качества лиц без суицидальных попыток в анамнезе, достоверно отличались от таковых у парасуицидентов. Различия в балльной оценке личностных особенностей у испытуемых отличались статистически значимо по всем показателям, кроме вегетативного компонента тревожности по Тэйлор (9,0±0,4, в контроле 8,5±0,3, р=0,055). Оценка по шкале экстраинтроверсии была более чем в два раза ниже у парасуицидентов (7,2±0,3, в контроле 18,8±0,3, р=0,001). Уровень импрессивного компонента тревожности по Тейлор был достоверно выше у парасуицидентов (16,8±0,6, в контроле 10,1±0,2, р=0,002), уровень нейротизма по Айзенку значимо различался (18,1±0,4, в контроле 14,5±0,3, р=0,001).

Неискренность у лиц с суицидальным анамнезом была значимо ниже (1,8±0,1, в контроле 2,8±0,1, р=0,027). У пациентов без суицидов в анамнезе уровень депрессии лишь немного превышал нормальный уровень (54,0±0,6, норма 50 баллов), а у парасуицидентов часто выявлялось субдепрессивное состояние, маскированная депрессия или истинное депрессивное состояние (69,0±1,0, р=0,033). Положительные результаты ассоциативного теста, включающего в себя эмоциогенные слова, связанные с тематикой смерти, очень значимо преобладали у парасуицидентов (6,8±0,1, в контроле 2,3±0,1, р=0,001), что также подтверждало наличие у них депрессивного состояния и скрытой желательности смерти.

Таким образом, интроверсия, ригидность, высокая тревожность, эмоциональная лабильность, склонность к депрессии и неспособность к компромиссам, которые являются конституциональными личностными качествами, значимо отличаются у парасуицидентов. Эти особенности при стечении обстоятельств могут стать благоприятной почвой для развития суицидальной идеации. Исследование позволило дать обобщенную характеристику личностных особенностей суицидентов и психологических механизмов совершения ими суицидальных действий. Большинство исследователей тоже считают, что самоубийцы обладают определенными личностными особенностями, а к моменту совершения самоубийства находятся в состоянии депрессии, которое далеко не всегда заметно окружающим [2, 11, 18, 25]. Часто мотив самоубийства обнаружить не удается. Такие самоубийства, как показывает психологическая аутопсия, наблюдаются в 17 % случаев [73]. Проведение психологической аутопсии дает дополнительную информацию о личности суицидента [52, 53]. Среди парасуицидентов гораздо чаще наблюдаются интроверты, чем экстраверты [43, 46]. Интроверты склонны к активации подсознания, у них включаются подсознательные, непонятные для окружающих и для самого суицидента, механизмы [22].

Таким образом, у лиц с попытками самоубийства в анамнезе наблюдалось статистически значимое преобладание факторов, предрасполагающих к аутоагрессивному поведению: конституциональных личностных особенностей (нейротизма, интроверсии, повышенного уровня личностной тревожности, признаков скрытой депрессии) или наличие критических жизненных ситуаций (межличностных конфликтов, одиночества, отсутствия перспектив, изменение социального статуса и т.д.).

При незавершенных самоубийствах врачи скорой помощи констатировали состояние алкогольного опьянения в 50,0 % случаев, судмедэксперты в 55,8±6,5 % случаев у мужчин и в 42,1±10,0 % случаев у женщин, что говорит о высокой распространенности алкоголизации у лиц, стремящихся покончить с собой. Употребление алкоголя в критических ситуациях играет вспомогательную роль, способствует более частым межличностным конфликтам и усиливает негативные переживания.

В состоянии алкогольного опьянения снимается контроль сознания над подсознательными импульсами. Л. И. Афтанасом (2000) показано, что высокотревожные интроверты имеют особенности внутрикорковых взаимодействий, связанные с повышенным «захватом» отрицательной эмоциональной информации, ограничивающие возможность принятия оптимального решения [3]. А. Г. Амбрумова отмечает, что алкогольная интоксикация усиливает дискомфорт и способствует усугублению конфликтных отношений с окружающими, что приводит к вспышке аутоагрессивности [1]. Таким образом, данные литературы подтверждают, что алкоголизация является фактором, способствующим реализации аутоагрессивных тенденций.

Гелиогеофизические и метеорологические переменные тоже оказывают влияние на частоту самоубийств и несчастных случаев в популяции. Между ними и частотой фатальных происшествий выявлены статистически значимые связи. Восприимчивость к этим воздействиям у индивидов в популяции неравномерна. Некоторые конституциональные личностные особенности, а именно: интровертность, ригидность, высокая тревожность, импульсивность, эмоциональная лабильность, депрессивность, неспособность к компромиссам предрасполагают при неблагоприятном стечении обстоятельств к возникновению суицидальных мыслей. Алкоголизация в виде острого алкогольного опьянения или хронического алкоголизма может способствовать повышению чувствительности к внешним воздействиям. В комплексе все эти факторы могут привести к состоянию эмоциональной неустойчивости. Психологический ретроспективный анализ и изучение некоторых личностных особенностей парасуицидентов, злоупотребляющих алкоголем, показал, что попытке суицида часто предшествует кризисная ситуация, характеризующая «точку бифуркации», когда даже незначительное внешнее воздействие, например, изменения гелиогео– или метеоусловий, может нарушить равновесие и способствовать необдуманным поступкам, потере контроля или реализации ранее задуманного суицидального акта.

То, что природные условия влияют на поведение человека, доказано параллельно на примере несчастных случаев. Положительная корреляция между суицидами и несчастными случаями подтверждает предположение о том, что аутоагрессия, агрессивность и потеря контроля за собственной жизнью имеют общую природу и подвержены общим влияниям.

Глава 2.

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К АНАЛИЗУ ПРОБЛЕМЫ
СМЕРТНОСТИ ОТ ВНЕШНИХ ПРИЧИН

2.1. Человек как диссипативная система

Проблема смертности от внешних причин может рассматриваться с разных позиций, однако она не существует без двух главных действующих систем: человека и окружающей его среды, природы и социума. Взаимодействие между этими двумя системами можно объяснить с точки зрения теории неравновесных диссипативных структур И.Р. Пригожина. Эта теория предлагает интегративный подход к изучению взаимодействия между сложными нелинейными системами [47].

В нашем случае одной из них является человек и другой – внешняя среда. Приблизиться к пониманию феномена суицида можно, основываясь на концепции организованного хаоса и применяя нелинейный анализ. Нейрофизиологические процессы, поведение в норме и аффективные состояния должны анализироваться в едином комплексе [60, 87, 88, 104, 105, 141].

Рассматриваемая Л.И. Афтанасом гипотеза о том, что нейродинамика мозга является нелинейной, подразумевает новый подход к изучению процессов переработки информации. Сложные нейрофизиологические процессы получают адекватное объяснение с точки зрения гипотезы нелинейности нейродинамики мозга. Динамический подход к описанию деятельности мозга базируется на предположении о нелинейности ответа нейрона на стимуляцию (принцип «все или ничего»), с одной стороны, и на концепции коллективности поведения нейронных ансамблей, с другой [3]. Жестко организованные нейрональные сети («cortical neural networks») являются функциональными единицами мозга и рассматриваются как «замкнутые системы». Обмен информацией между такими системами намного меньше, чем информационный поток внутри каждой из них. Несколько таких автономных систем могут быть активированы одновременно без значимого взаимодействия между ними. В экспериментах с одновременной регистрацией активности различных нейронных популяций были получены доказательства существования таких независимых процессов [125].

Эти данные позволяют предполагать, что синхронная активация нейронных ансамблей в работающем мозге – обычное явление, являющееся индикатором комплексности нейрональных операций в мозге [125]. Важным свойством нейрональных сетей является их рекурсивная организация, т.е. нейрональная сеть рассматривается как гипернейрон, который, в свою очередь, может быть узлом в более сложной самоорганизующейся сети, и т.д. Рекурсия мозговых сетей усложняется еще тем, что участие этих самоорганизующихся систем в суперсети является динамическим, не участвующие системы при этом работают параллельно [81]. Это изменяющееся динамическое состояние суперсети с варьирующим числом участников формирует определенные состояния сознания, или поток сознания, если рассматривать траектории параметров суперсети в гиперпространстве [106].

Таким образом, мозг может рассматриваться как динамически самоорганизующаяся, открытая, нелинейная и неравновесная классическая диссипативная система, склонная к организации аттракторов в фазовом пространстве (от лат. attraho – тянуть к себе, влечь). Аттрактор – это некоторая совокупность условий, при которых выбор путей эволюции разных систем происходит по сходящимся траекториям как бы притягиваясь к одной точке, независимо от первоначального положения [140]. Или, говоря другими словами, самоорганизующиеся нейрональные сети в определенных условиях подвержены внезапным и непредсказуемым изменениям в точках бифуркации, они спонтанно принимают ту форму аттрактора, которая соответствует текущему состоянию мозга [47, 125, 142]. Ключевая роль при этом отводится критическим параметрам самой динамической системы, под влиянием которых конкретные участки коры определяют наиболее вероятные состояния, к которым стремится система.

Внешние воздействия на критические параметры системы изменяют топографию гиперпространства и влияют на вероятность возникновения того или иного состояния. В процессе непрерывной перестройки гиперпространство флуктуирует, и динамическая система приобретает способность к самонастройке и к самоуправлению. Если рассматривать известные физиологические состояния с этой точки зрения, то они становятся не чем иным, как внутренними настройками мозга.

Мотивации, например, представляются уже не в качестве типов поведения или установок к поведению, а как проявление глобальных внутренних ответов мозга на воздействия, в том числе на внешние. Если на входе преобладает неприятная, раздражающая информация, то мозг может настраиваться на восприятие индифферентных сигналов как отрицательных, и у человека возникает чувство неудачи, обиды, ощущения, что «все плохо». По мере того, как мозг настраивается на входящую информацию, топология гипепространства флуктуирует. Эта самонастройка продолжается и в спокойном состоянии. Существует теория П.К. Анохина (1969) о хаотической активности в организации функциональных систем. Включение органа в функциональную систему определяет его вклад в конечный полезный результат. В соответствии с голографическими принципами организации функциональных систем, каждый элемент системы в своей деятельности отражает состояние результата [56]. По принципу обратной связи, результат становится фактором, упорядочивающим активность нейрональных сетей, участвующих в деятельности этой системы [3].

С помощью теории нелинейных динамических систем установлены важные связи между характеристиками биоэлектрической активности головного мозга и когнитивными процессами. Механизмы активации эмоций и особенности различных эмоциональных состояний с помощью методов нелинейной динамики практически не изучались. Есть единичные работы, в которых были обнаружены более высокие уровни фрактальной размерности ЭЭГ в процессе генерации эмоциональных образов по сравнению с мысленным решением арифметических задач, воспроизведения из памяти ситуаций ожидания аверсивного наказания и переживания болевых ощущений [3, 4, 121]. Нелинейные оценки оказались высокочувствительными к анализу эмоциональных переживаний и способными отражать знак эмоции.

По понятным причинам, самоубийства и несчастные случаи со смертельным исходом являются крайне сложным предметом для изучения вследствие многих своих особенностей, в частности, непредсказуемости поведения объекта исследования, необратимости последствий и невозможности проведения лабораторного экспери-мента. В настоящее время к основным исследовательским направлениям в суицидологии относятся клинико-психопатологическое, нейробиологическое и эпидемиологическое. Эпидемиологические исследования помогают решать социальные вопросы в масштабах страны [44]. В то же время, эпидемиологические исследования не всегда являются точными. По мнению бывшего главного психиатра ООН Грегори Залбурга, «слишком много суицидов не называются своими собственными именами». Как правило, немалая доля замаскированных суицидов скрывается под рубрикой «несчастные случаи» и «дорожно-транспортные происшествия» [44]. Тем не менее эпидемиологические исследования являются важным источником информации.

К анализу этиологических факторов самоубийств целесообразно подойти с точки зрения синергетической парадигмы и использовать методы нелинейного анализа для учета воздействия факторов малой интенсивности.

Несмотря на множество исследований, подтверждающих влияние природных факторов (космического излучения, магнитных полей Земли, солнечной активности и других) на характер взаимодействия клеточных структур друг с другом, на гомеостатические, регуляторные процессы и генетические программы, механизмы этих влияний неясны. В экспериментах по исследованию межклеточных взаимодействий показано, что магнитные или другие известные науке поля могут модифицировать генетический код клетки и вызывать в ней необратимые изменения. Если есть регистрируемые в эксперименте и получившие научное обоснование процессы на клеточном уровне, вызванные воздействием внешних факторов, то закономерно предположить, что возможны такие же изменения на уровне всего организма, в том числе в виде изменения его психоэмоционального состояния и его поведения. Самоубийство или несчастный случай происходят в результате психоэмоциональной дезадаптации и потери контроля над происходящим. С точки зрения наблюдателя они имеют вполне объяснимые мотив (самоубийство) и причину (несчастный случай). Однако неясно, что является пусковым моментом, толчком к реализации суицидального замысла или совершению поступка, имеющего фатальные последствия. Психотравмирующие социально–психологические факторы могут наблюдаться длительное время и не приводить к тяжелым последствиям. Должен существовать фактор или комплекс факторов, исполняющих пусковую роль. Гелиогеофизические и метеорологические факторы имеют определенную значимость для организма и вызывают запускающие суицидальное поведение изменения его психоэмоционального состояния. Это может быть связано с эффектом гормезиса, когда под воздействием слабых экологических факторов в клетках происходят определенные биохимические изменения, провоцирующие, как снежный ком, глобальные изменения в деятельности всего организма [15, 16].

Флуктуации космофизической среды в сочетании с изменением социальных и психологических факторов в комплексе могут приводить при определенных условиях к нарушению в работе регулирующих систем, которые меняют реакцию на стандартные сигналы активаторов и супрессоров генетических программ. На уровне целого организма это проявляется тем, что на внешние раздражители организм отвечает не адаптивно-приспособительными реакциями, а аутодеструктивными аффектами. В экспериментах показано, что изменения гелиогеофизических факторов, например, приливных сил тяжести, вспышечной активности Солнца, напряженности магнитного поля, колебания метеорологических показателей, обладают определенным стрессогенным эффектом [20, 26, 27, 65].

В нашем исследовании была проанализирована связь частоты самоубийств и несчастных случаев с ежедневными показателями гелиогеофизических и метеорологических переменных. Предположено, что несчастные случаи (дорожные и производственные травмы, убийства и др.) и самоубийства в одинаковой степени являются следствием нарушенного социального и психоэмоционального функционирования, потери контроля за собственной жизнью, поэтому самоубийства и несчастные случаи анализировались параллельно.

2.2. Смертность от внешних причин
как результат влияния комплекса факторов

Организм человека, по мнению Г. Хакена [62], является самоорганизующейся биосоциальной функциональной системой, т.е. динамически функционирующей организацией, обеспечивающей своей саморегуляторной деятельностью полезные для организма приспособительные результаты [58]. Состояние системы определяется значениями динамических переменных, среди которых различаются консервативные и диссипативные [3, 31, 47, 69, 116].

В отличие от устойчивых консервативных систем, эволюционный путь которых строго детерминирован, для диссипативных систем характерно то, что их динамические состояния, возникающие спонтанно, не зависят от начального состояния системы. Диссипативная система (от англ. dissipation – диссипация, рассеяние, потеря, исчезновение) является открытой, нелинейной, самоорганизующейся системой, существующей в определенных временных интервалах и стремящейся к трансформации в новые диссипативные структуры через стадию «динамического хаоса», в котором обязательно рождается новый «порядок». Диссипативные структуры образуются и присутствуют и в социуме, и в биосфере, и в химических превращениях, и в космических, и в земных системах. Природные, климатические, экономические и популяционные катаклизмы также развиваются по этим механизмам [47]. Организм человека является совокупностью динамически сменяющих друг друга диссипативных, т.е. рассеивающих энергию и самоорганизующихся, систем, которые определяют состояние его здоровья [17, 30, 36].

Человек, окружающая социальная и космофизическая среда взаимодействуют между собой одновременно в континуумах пространства и времени.

В случае самоубийства или несчастного случая мы сталкиваемся с множественными взаимодействиями, стечением разных обстоятельств, приводящих к неожиданному для окружающих результату. А поскольку процессы, происходящие при эволюции диссипативных структур, имеют нелинейный характер, то периодически возникают точки бифуркации и появляется возможность выбора дальнейшей траектории развития системы. В этот момент диссипативная система чрезвычайно чувствительна даже к сверхслабым воздействиям, какими являются космические гелиогеофизические, метеорологические факторы, незначительные в других условиях социально–психологические раздражители, а также спонтанные флуктуации в самой диссипативной системе. Все это приводит к сдвигам в психоэмоциональном состоянии потенциального суицидента.

Наблюдения подтверждают, что повышенный риск суицидов наблюдается в периоды изменений в жизни, кризисов, при маргинальных ситуациях [18, 35], что мы и наблюдали при изучении психологического состояния парасуицидентов. Суицидальное поведение также более характерно для кризисных возрастных периодов жизни – юношеского, молодого и старческого возрастов [22]. Наши исследования тоже это показали. Литературные данные подтверждают то, что большое значение для поведения индивида имеет его способность или неспособность давать разумную оценку происходящему и адекватно переживать свои эмоции [1], невротическое реагирование на жизненные события [107], наличие религиозных убеждений, препятствующих решению жизненных проблем через самоубийство [24]. Такие психологические качества, как интровертность, тревожность, депрессивность играют важную роль в развитии психоэмоциональной дезадаптации [44, 149]. А в состоянии дезадаптации, в точке бифуркации по И.Р. Пригожину, резко возрастает роль «случайностей», слабых внешних или внутренних воздействий, особенно с учетом их множественности, и именно они могут играть решающую роль в выборе дальнейшего пути развития системы.

Мы считаем, что суицидальное поведение человека – это неустойчивое динамическое состояние, взаимодействующее с множеством факторов окружающего мира и внутренней среды по диссипативным законам.

Изменение настроения или переключение с одной эмоции на другую не могут быть адекватно описаны с помощью линейных моделей. Главным теоретическим результатом применения теории хаоса в физиологии и медицине явились представления о важной положительной роли нелинейности и хаоса в поддержании гомеостаза и обеспечении выживания, согласно которым динамика здоровой физиологической системы должна продуцировать высоконерегулярные и комплексные типы вариативности, в то время как заболевания могут ассоциироваться с потерей комплексности и большей регулярностью [104].

В детерминистической системе хаос определяется как непредсказуемое поведение, внешне лишенное законов, не контролируемое рациональными правилами. Однако, как показали современные исследования, непредсказуемость жизнедеятельности улучшает адаптив-ность [4]. Применение теории хаоса для описания механизмов насильственной смертности приведет к более глубокому пониманию проблемы суицида, чем традиционные взгляды.

Определяющим аспектом в функционировании хаотических систем является их склонность к бифуркациям, то есть к быстрым изменениям динамики системы. Такие же быстрые изменения состояния являются важной характеристикой деятельности коры головного мозга, например, переход от сна к бодрствованию, от одной эмоции к другой или внезапная смена маниакального состояния на депрессивное и наоборот в случае биполярных аффективных расстройств [4]. Незначительное событие может включить развернутые переживания в доли секунды, мгновенно приведя к большим изменениям в мозге и в поведении, например, к потере контроля над происходящими событиями.

Другой принципиальной характеристикой хаотических систем является критическая зависимость от минимального изменения начальных условий, в результате чего малые различия в исходных условиях приводят к большим изменениям финального состояния. Эта важная фундаментальная характеристика хаотической системы приводит к выводу о невозможности длительных прогнозов сложных нелинейных систем. Такие слабые воздействия, как гелиогеометеофакторы, могут приводить к изменению динамики всей системы и к фатальным последствиям. Даже если удастся создать уравнение такой системы, то ничтожная погрешность определения текущих условий сведет на нет точность предсказаний.

Потенциальный суицидент особенно чувствителен к слабым воздействиям, он почти всегда находится в точке бифуркации. Особенно это касается стрессофильных личностей, например, ветеранов войн, больных алкоголизмом. Они чаще других пребывают в кризисных (бифуркационных) состояниях и имеют выраженный аутодеструктивный драйв, который проявляется в злоупотреблении алкоголем. То же самое можно сказать о личности, склонной к несчастным случаям, травмам, неприятностям. Такие типы людей описаны психологами. Вероятно есть генетически детерминированные свойства психики, сочетание которых в определенных социальных условиях способствует развитию авитальной активности и аутодеструктивного драйва. При анализе конституционально-личностных факторов парасуицидентов нами выявлено, что им часто свойственна интровертированность, которая определяется особенностями взаимодействия активирующей (восходящей) ретикулярной формации с лобной корой. Интроверты отличаются особой силой влияния эмоций. Назначение эмоций – трансформация потребностей по пути наименьшего сопротивления [44].

Эмоции автоматически указывают на все наиболее доступное в данной ситуации, применительно к существующим в данный момент потребностям субъекта. Эмоция является непосредственным откликом на воздействующий фактор, а процесс переработки информации мозгом происходит подсознательно. При этом на уровне подсознания могут формироваться суицидальные намерения, которые поэтому наиболее опасны [3].

Согласно потребностно-вероятностной теории эмоций П.В. Симонова (1984) в период совершения суицидального действия происходит взаимодействие нейрофизиологических процессов: помимо эмоционального реагирования включаются механизмы прогнозирования вероятности удовлетворения потребности. При этом результат на основании прошлого опыта становится предсказуемым. Функциональные системы организма в новых условиях жизнедеятельности позволяют из хаоса выбрать необходимые элементы и направить свою деятельность к нужной цели [60]. В случае суицида наблюдается ограничение числа степеней свободы выбора, а конечный результат – свобода от проблем – достигается кратчайшим путем [37].

Особый интерес представляет обсуждение механизмов суицида с точки зрения синергетики [56, 57]. Теоретически наиболее вероятно, что после разрушения субструктуры суицидальной доминанты, организм с сохраненной самоорганизацией возвратится в онтогенетически запрограммированное состояние относительного здоровья, на нормальную траекторию развития. Синергетический подход позволяет предположить, что спонтанный переход или трансформация из нормального состояния в состояние пресуицида может происходить только через случайные или направленные воздействия на систему в точках бифуркации, инициирующих перевод системы в стадию «динамического хаоса» [140]. Это достижимо путем формирования новых диссипативных структур, которые представляли бы собой кластеры среды, комплементарные разрушающему фактору. При этом вся функциональная диссипативная система переходит в возбужденное состояние. И, если перепада энергии достаточно, система скачкообразно переходит в другое энергетическое состояние, что оптимизирует траектории дальнейшего развития целостной диссипативной системы организма человека и способствует переходу ее из бифуркационной ветви «относительное здоровье» на траекторию «декомпенсация» и суицид [31].

Синергетическая парадигма при изучении суицидальной активности человека позволяет понять и даже предвидеть неожиданные на первый взгляд аутодеструктивные тенденции. Бифуркационные траектории эволюции суицидальной активности как динамического заболевания, у отдельного пациента находятся в зависимости от времени, силы и качества воздействия на него различных внешних и внутренних факторов. Суицидальный импульс может пойти в сторону уменьшения или усугубления и превратиться в действие; по пути компенсации или декомпенсации, в зависимости от случайных синхронизирующих (регулирующих, гармонизирующих) или десинхронизирующих воздействий.

Психологический механизм попыток самоубийства близок к механизму реакции короткого замыкания. Незавершенный суицид способствует отреагированию, приносит временное облегчение и приводит к переоценке психотравмирующих обстоятельств. Речь идет о возможности проявления какой-либо активности (в субъективно безвыходной ситуации), необходимой для стеничной личности с напряженным аффектом. Иной аспект психологического смысла суицидных попыток заключается в эмоциональной зависимости пациентов от сверхзначимых любовных или социальных отношений при отсутствии иных удовлетворяющих связей. Суициденты не видели для себя возможности существования вне этих отношений, даже если ситуация складывалась неприемлемым для них образом.

Тому, что поиск выхода из конфликтной ситуации заканчивался для пациентов суицидными действиями, способствовала также пониженная способность суицидентов к защите собственной личности путем формирования компенсаторных защитных механизмов.

Например, «эпидемия» суицидальной активности в одном из поселков Республики Саха Якутия показала, как совокупность гелиогеофизических воздействий в наблюдаемый период совпала с социально–психологическими факторами, усугубив кризисное состояние и спровоцировав трагические последствия. Такие же эпизоды наблюдались в Республике Тыва в 1994 году [73]. В период высокой солнечной активности, весной, при повышенных показателях приливных сил тяжести и принадлежности к «группе риска» (отсутствие занятости и неопределенные жизненные перспективы) наблюдалась необычайно высокая частота самоубийств.

2.3. Системный анализ проблемы самоубийства

В настоящее время достигнут определенный прогресс в идентификации временно–зависимых стрессорных адаптационных изменений в специфических нейронных структурах головного мозга. Однако для изучения патогенеза самоубийств или несчастных случаев с летальным исходом эти знания малоприменимы по понятным причинам. Временная зависимость здесь обозначает, что для того, чтобы такие патологические изменения возникли и летальный исход совершился, необходимы определенные условия. Воздействие стрессоров должно достигнуть критической величины в точке бифуркации, то есть речь идет о критической экспозиции [66, 67, 68, 69]. Индивиды с различными конституционально-личностными факторами различаются по величине этой критической экспозиции, причем для подавляющего большинства суицидальная патологическая доминанта никогда не сформируется и контроль над своей жизнью никогда не ослабнет.

Абстрагируясь от вопроса о том, почему у части индивидов необходима большая критическая экспозиция стрессоров, а у других меньшая, берем на себя смелость утверждать, что основными условиями смертности от внешних причин можно считать именно достижение индивидуального уровня критической экспозиции определенных факторов (космогелиогеофизических, социальных, индиви-дуально-личностных и других), необходимых и достаточных для патологических изменений на нейрональном уровне, формирующих суицидальную доминанту или критически снижающих контроль, что обусловливает развитие комплекса специфических психических и поведенческих феноменов, провоцирующих смертность от внешних причин.

Итак, в качестве факторов, провоцирующих самоубийство или несчастный случай, могут выступать природные влияния, которые накладываются на патологический фон: острое алкогольное опьянение, хроническая алкогольная интоксикация, характерологические особенности личности, предрасполагающие к импульсивным, демонстративным или хорошо продуманным суицидальным актам, кризис личности. Наши статистические исследования показали наличие таких корреляций, хотя и слабых, но имеющих одинаковый знак корреляции между фактором и суицидами в разных возрастных группах у обоих полов, что дополнительно свидетельствует о том, что корреляции носят неслучайный характер, и связь между изучаемыми явлениями существует.

То, что природные условия влияют на психику – объективный факт, доказанный параллельно на примере несчастных случаев. Положительные корреляции между суицидами и несчастными случаями подтверждают предположение о том, что агрессивность, аутоагрессия и потеря контроля над собственной жизнью, которые предшествуют насильственной смерти, имеют общую природу и представляют собой неустойчивые динамические состояния организма в целом, и сопровождаются повышенной чувствительностью к внешним воздействиям.

Психологический ретроспективный анализ суицидов, изучение некоторых личностных особенностей парасуицидентов, злоупотребляющих алкоголем, показал, что суициду всегда предшествует кризисная ситуация, состояние неравновесия, в котором есть варианты для выбора способа реагирования на ситуацию, или точка бифуркации. В этой точке незначительное внешнее или внутреннее воздействие может вывести систему из равновесия и способствовать выбору, послужить толчком для реализации суицидального замысла.

Несчастному случаю предшествует снижение внимания, контроля, склонность к таким состояниям, подверженность психосоциальной дезадаптации, обусловленная нейрофизиологическими и другими особенностями, а в критические моменты усиливается чувствительность к гелиогеометеофакторам, и в этом состоянии увеличивается риск смерти от внешних причин.

Суммируя полученные результаты, можно заключить, что первым, общим, компонентом совокупности условий, необходимых для достижения критической экспозиции, является наличие у индивида специфических психофизиологических и нейрофизиологических особенностей, облегчающих формирование суицидальной доминанты или склонности к потере контроля. Второй компонент совокупности условий – эмоционально-психологический конфликт, формирующий конкретное результирующее побуждение. Большую роль в этом случае играет алкоголь. И, наконец, космогелиогеофизические факторы – могут играть роль «последней капли», усиливающей действие одного или каждого компонента до критической величины.

Таким образом, согласно современной естественнонаучной методологии, опирающейся на теоретические положения эволюционно–синергетической парадигмы, суицидогенное или неосторожное поведение является следствием влияния комплекса физических, социальных и личностных факторов и проявляется закономерно в результате их взаимодействия, что схематически представлено на рис. 4.

Глава 3.

ПРИНЦИПЫ ПРОФИЛАКТИКИ НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ
И СУИЦИДОВ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

Если рассматривать самоубийство или несчастный случай с летальным исходом как событие, поддающееся вероятностному прогнозированию, то можно представить следующую математическую модель этого события.

Полная вероятность самоубийства (несчастного случая) Р(С) определяется наличием кризисного состояния К. Вероятность этого кризисного состояния Р(К), в свою очередь, зависит от появления следующих событий:

А₁ – комплекс показателей, объединяющий конституционально–личностные факторы, например, выявленная в процессе исследования характерная для парасуицидентов интроверсия или повышенная тревожность, особенно ее импрессивный компонент;

А₂ – комплекс показателей, объединяющий аффективные ситуационные переживания;

А₃ – комплекс показателей, характеризующий отдельные компоненты социальной адаптации;

А₄ – комплекс показателей состояния соматического здоровья;

А₅ – комплекс показателей, включающий внешние природные влияния и их сочетания.

В соответствии с правилом сложения вероятностей для определения априорной вероятности появления кризисного состояния можно записать:

P(K) =	5
	U	An,
	n=1

где обозначение – объединение событий А_n, то есть такое событие, которое зависит от появления хотя бы одного из событий А_1–n. Теперь по формуле полной вероятности можно определить вероятность самоубийства (несчастного случая):

Р(С)=Р(К)·Р(С/К),

 где запись Р(С/К) обозначает апостериорную вероятность события С при условии, что наличествует событие К. В виде рисунка эту математическую модель можно представить следующим образом (рис.3).

Рис. 3. Вероятностная модель смертности от внешних причин.

Отдельные факторы могут либо способствовать углублению кризисного состояния, либо способствовать адаптации. Исход в виде самоубийства или несчастного случая носит вероятностный характер, поэтому стрелка проведена пунктирной линией.

Проведенное исследование показывает, что изменения параметров внешней среды в сочетании с социальными и психологическими факторами могут выступать в роли провоцирующих факторов немотивированных поступков, что проявляется на уровне популяции в виде повышения показателя частоты самоубийств и несчастных случаев. При определенных условиях на внешние раздражители организм отвечает не адаптивно-приспособительными реакциями, а аутодеструктивными аффектами. Сочетание внешних влияний может накладываться на патологический психоэмоциональный фон, острое алкогольное опьянение, хроническую алкогольную интоксикацию, характерологические особенности личности, предрасполагающие к импульсивным, демонстративным или хорошо продуманным суицидальным актам, и становиться пусковым моментом суицидального действия, что и было причиной некоторых немотивированных (с точки зрения здравого смысла) самоубийств и пусковым моментом для самоубийств, имеющих внешнюю причину.

В настоящее время достигнут определенный прогресс в идентификации временно-зависимых стрессорных адаптационных изменений в специфических нейронных структурах головного мозга. Временная зависимость здесь обозначает, что для того, чтобы такие патологические изменения возникли и привели к летальному исходу, необходимы определенные условия. Воздействие стрессоров должно достигнуть определенной критической величины в точке бифуркации. Индивиды с различными конституционально-личностными факторами различаются по величине критической экспозиции, причем для подавляющего большинства суицидальная патологическая доминанта никогда не сформируется и контроль над своей жизнью никогда не ослабнет. А в случае достижения индивидуальной критической экспозиции определенных факторов, происходят патологи-ческие изменения на нейрональном уровне. Далее формируется суицидальная доминанта или контроль снижается до опасного уровня, в результате развивается комплекс специфических психических и поведенческих феноменов, делающих более вероятным попадание в критические ситуации с фатальным исходом.

Природные условия оказывают влияние на психическое состояние человека, и это показано параллельно на примере несчастных случаев. Положительные корреляции между частотой суицидов и несчастных случаев в популяции подтверждают, что агрессивность, аутоагрессия и потеря контроля над собственной жизнью имеют общие закономерности развития. Эти неустойчивые динамические состояния организма сопровождаются повышенной чувствительностью к внешним воздействиям.

Психологический ретроспективный анализ суицидов и обследование парасуицидентов показали, что самоубийству или попытке самоубийства всегда предшествовал кризис или точка бифуркации, в которой были альтернативные варианты дальнейшего развития. В этой точке незначительное внешнее или внутреннее воздействие служило толчком для осуществления суицидального замысла. Несчастному случаю также предшествует момент сниженной психосоциальной адаптации, когда усиливается чувствительность к гелиометеофакторам.

Таким образом, одним важным условием является наличие специфических психофизиологических и нейрофизиологических особенностей, другим – достижение критической экспозиции внешних влияний. Обязательно присутствует эмоционально-психологический конфликт, формирующий мотивацию. Важную роль играет алкоголь. Гелиогеофизические факторы могут усиливать действие одного или каждого компонента до критической величины.

Результаты проведенных исследований были представлены в виде модели влияния природных, социальных и личностных факторов на смертность от внешних причин (рис. 4). Все факторы (природные, конституционально-личностные и социальные) могут оказывать как положительное, так и отрицательное влияние на состояние человека в разные периоды его жизни.

Человек, находящийся в определенном психоэмоциональном состоянии, постоянно подвергается воздействию внешних (гелиогеофизических, метеорологических или каких-либо других), внутренних (психологические особенности и др.) и социальных факторов, которые приводят к возникновению состояния неравновесия, так называемой точки бифуркации. Внешним проявлением этого становится психоэмоциональное напряжение. Ситуация развивается по бифуркационному типу, и в зависимости от интенсивности и направленности факторов и их сочетания происходит выбор пути развития. В ответ на раздражение механизмы адаптации активизируются. Если степень адаптации адекватна ситуации, то система развивается по сценарию дальнейшего упорядочивания (полной адаптации, компенсации повреждения, получения нового опыта, развития иммунитета и т.д.). Если адаптивные усилия организма недостаточны, развивается сценарий декомпенсации. При этом важно то, что по мере прохождения ситуации, периодически возникают новые точки бифуркации, в каждой из которых опять появляется возможность выбора из двух сценариев. Воздействующие извне и изнутри факторы при этом тоже не остаются неизменными: меняется их интенсивность и направленность. Прием алкоголя может спровоцировать реализацию агрессии или аутоагрессии, или выступить в качестве агента, способствующего  усилению  адаптации.  При  неблагоприятном  развитии  событий происходит полная дезадаптация, результатом которой может стать в отдельных случаях самоубийство, несчастный случай или чаще всего

Рис. 4. Модель влияния природных, личностных и социальных факторов на смертность от внешних причин.

– развитие соматических нарушений. Таким образом, в качестве факторов, провоцирующих суицид или несчастный случай, могут выступать гелио-, геофизические и метеорологические переменные, которые накладываются на патологический фон: острая или хроническая алкогольная интоксикация, характерологические особенности личности, предрасполагающие к импульсивным, демонстративным или хорошо продуманным суицидальным актам. Направление корреляции между фактором и суицидами в разных возрастных группах у обоих полов одно и то же, что дополнительно свидетельствует в пользу того, что корреляции носят неслучайный характер, и существует не зависящая от возраста связь между изучаемыми нами явлениями.

Представленная на рисунке 4 модель имеет универсальный характер. Это означает, что при любых сочетаниях внешних воздействий и внутренних качеств личности, процесс стрессовой адаптации будет развиваться именно таким образом, как представлено в модели. Поэтому исход процесса носит закономерный, прогнозируемый в рамках теории вероятности характер. Параллельные сценарии развития после прохождения определенных моментов становятся невозможными. Согласно нашей модели, развитие событий всегда происходит по дихотомическому типу. Это согласуется с теорией диссипативных систем И.Р. Пригожина (1994). В рамках этой теории, учитывая свойство фрактальности окружающего мира, основные этапы процесса адаптации, представленные в нашей модели, могут быть перенесены на общество в целом. Однако это явление требует отдельного социологического исследования.

Поскольку социальная значимость смертности от внешних причин очень велика, есть необходимость в разработке мер профилактики. До сих пор не существовало единой теории насильственной смертности, объединяющей причины, механизмы развития и последствия. Наша модель может служить как основой для дальнейшей разработки такой теории, так и для планирования профилактических мероприятий, поскольку представляет явление смертности от внешних причин не как одномоментное непредсказуемое событие, не как случайность, а как определенную последовательность, цепь взаимосвязанных событий, исход которых можно прогнозировать. Это дает возможность увидеть точки приложения профилактических воздействий.

Важность предупреждения смертей от внешних причин не вызывает сомнений. Известно, что в структуре общей смертности смертность от внешних причин в течение ряда лет занимает 2–3 место (14–17 % по Новосибирской области, по данным Государственного комитета по статистике), разделяя его со смертностью от злокачественных новообразований и уступая только смертности от сердечно-сосудистых заболеваний, занимающей первое место почти повсеместно в мире. Частота суицидов в популяции сопоставима с частотой наиболее распространенных злокачественных новообразований (рак легкого, молочной железы, желудка и др.). Для раннего выявления рака во всем мире проводится скрининг (ФЛГ, маммография, ультразвуковое, цитологическое и другие виды исследований), и целесообразность этого не вызывает сомнений. Скрининг рака дает хороший экономический эффект за счет увеличения продолжительности жизни людей и менее затратного лечения злокачественных опухолей, обнаруженных на ранних стадиях.

Взгляд на самоубийства и несчастные случаи как на тяжелое, но непредсказуемое заболевание общества не предполагает возможности их профилактики. С точки зрения нашего исследования, самоубийства и несчастные случаи – не случайность, а закономерность при определенном сочетании внешних и внутренних факторов, событие, которое не только можно с определенной степенью вероятности предвидеть, но и предотвратить. Важен и другой аспект проблемы. Когда речь идет о ранней диагностике рака, чаще всего заболевший – это пожилой человек. Средний возраст установления диагноза рака в 2005 году составил 63,5 года у мужчин и 62,2 года у женщин, и наблюдается тенденция к его увеличению (данные ГУ НИИ терапии СО РАМН, 2007 г.). Средний возраст лиц, погибших в результате несчастного случая или самоубийства, намного меньше. Соответственно, гораздо больше количество потерянных лет жизни. Поэтому очень важна комплексная работа по предупреждению этих потерь. Современная эффективная профилактика смертности от внешних причин приведет к существенному улучшению общественного здоровья, увеличению средней продолжительности жизни и значительному экономическому эффекту в рамках государства. Исходя из результатов нашего исследования, не умаляя важности той профилактической работы, которая уже ведется, можно предложить некоторые принципиально новые направления профилактики насильственной смертности.

Рис. 5. Организационная схема профилактики суицидального поведения
 в современном обществе.

Организационная схема профилактических мероприятий в современном обществе,  предлагаемая нами, показана  на рисунке 5. Инте-

ресы человека помещены в центр внимания таких важных социальных институтов, как наука, медицина, образование, церковь и служба социальной поддержки.

 Три составляющие профилактической работы, а именно медицинская, информационная и общественная, взаимодействуют следующим образом. Мониторинг состояния природы и общества проводится органами государственной статистики (демографические показатели), гидрометеоцентрами (геогелиофизические и метеорологические показатели) и лабораториями мониторинга окружающей среды. Эта информация обрабатывается и предоставляется для анализа в научные учреждения, которые разрабатывают научную концепцию и дают практические рекомендации учреждениям здравоохранения. Информация в виде сведений: о днях с неблагоприятным сочетанием гелиогеофизических и метеорологических показателей, рекомендации врачей, ученых, психологов, статьи по теме – поступает в средства массовой информации – газеты, на телевидение и радио, публикуется в Интернете.

В учреждениях здравоохранения (в первую очередь, в наркологических, гериатрических и психологических службах) формируются группы высокого риска суицидального поведения и с ними проводится профилактическая работа, психотерапевтические сессии, а в случае необходимости – медикаментозная поддержка. Специалисты этих служб работают с лицами, обращающимися по «телефону доверия». С группами риска проводят профилактическую работу специалисты службы социальной поддержки: помогают в трудоустройстве, в решении личных проблем.

Средства массовой информации, система образования и церковь формируют общественное мнение, отрицательно оценивающее все варианты аутодеструктивного поведения членов общества и не допускающее романтического ореола вокруг него, особенно в молодежной среде.

В целом, это отражено на рисунке в практической составляющей профилактической работы: диспансеризация групп риска, социально–психологическая поддержка и формирование общественного мнения, объектом которых является личность.

Таким образом, нами предлагается организационная схема профилактических мероприятий для снижения частоты суицидов в современном российском обществе. Схема может служить основой для организации практических мероприятий. Радикально повлиять на уровень самоубийств в обществе можно только путем активной согласованной деятельности многих структур, способных проводить профилактику на тех стадиях суицидального процесса, когда его исход еще можно предотвратить.

Итак, предположение о том, что существует комплексное влияние гелиогеофизических, метеорологических, личностных и социальных (алкоголизация) факторов на смертность от внешних причин, а суицидогенное или неосторожное поведение является следствием влияния этих факторов и проявляется закономерно в результате их взаимодействия, было подтверждено настоящим исследованием. Была разработана теоретическая организационно-функциональная модель механизма формирования суицидального поведения или потери контроля над происходящим, предшествующие фатальному событию и организационная схема профилактики всех форм аутодеструктивного поведения в современном обществе. Модель может служить основой для создания программ индивидуальной целенаправленной профилактики несчастных случаев и суицидов, а организационная схема должна лечь в основу планирования массовых мероприятий по профилактике суицидов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Человек, во всем многообразии проявлений его психической организации, является примером открытой нелинейной диссипативной системы, с ее непрерывным обменом вещества, энергии и информации с окружающим миром, фрактальностью, возможностью выбора альтернативных вариантов развития на всех уровнях и способностью к самоорганизации. Если рассматривать человека с этой точки зрения, то можно выделить специфические моменты, точки бифуркации. Особенность точек бифуркации в том, что, находясь в них, система теряет стабильность. В эти моменты неустойчивости происходит выбор варианта дальнейшей жизнедеятельности. Пусковые моменты суицида могут возникать в результате внешних факторов или их различных сочетаний, которые оказывают сложное воздействие на подкорковые структуры мозга в моменты неустойчивого состояния системы. В точке бифуркации незначительные воздействия, например гелиометеофакторы, могут значительно нарушить нормальное функционирование.

Человек постоянно сталкивается с множеством внешних влияний, информационная значимость которых может существенно меняться в зависимости от исходной потребности организма. Далеко не все представители одной популяции одинаково реагируют на какое-либо внешнее воздействие – степень реакции может изменяться от нулевой до высокой. Внутри системы «человек» периодически возникают точки бифуркации, в которых необходим выбор дальнейшего пути развития. Провоцировать возникновение точек бифуркации могут социальные факторы – изменение образа жизни, состава семьи, потеря работы, социального положения, прием алкоголя, достижение значимых жизненных целей, утрата смысла жизни. В эти моменты диссипативная система делается чрезвычайно чувствительной к слабым воздействиям. Система в точке бифуркации критически зависит от минимального изменения условий, в результате чего слабые воздействия в начальный момент приводят к большим изменениям в итоге. Большая часть населения, не имеющая в данный отрезок времени психоэмоциональной нестабильности, никак не отреагирует на изменения во внешней среде. А у некоторой части популяции произойдет изменение психоэмоционального состояния и появятся преходящие соматические расстройства или они совершат необъяснимые поступки. Развернутые переживания могут возникать в доли секунды, мгновенно приведя к большим изменениям в поведении или к потере контроля над происходящими событиями. Суицидальный импульс может пойти в сторону уменьшения или усиления и превратиться в действие; пойти по пути компенсации или декомпенсации, в зависимости от случайных синхронизирующих (регулирующих, гармонизирующих) или десинхронизирующих воздействий.

В мировой научной литературе есть большое количество работ, посвященных теме влияния различных внешних природных факторов на смертность от разных причин в популяции. Сейчас можно считать доказанным, что такая связь существует. Наши исследования тоже подтверждают это. Методом сплошного ежедневного наблюдения проведено комплексное исследование влияния природных гелиогеофизических и метеорологических факторов на частоту суицидов и несчастных случаев и выделены наиболее значимые факторы и их неблагоприятные сочетания, показана сила и направленность их влияния на частоту суицидов и несчастных случаев в популяции, показана их статистическая значимость. Выявлены положительные 2–сторонние корреляции между суицидами и несчастными случаями, что подтверждает предположение о том, что аутоагрессия и потеря контроля за собственной жизнью имеют одинаковую природу и подвержены общим геофизическим влияниям.

Обнаружены положительные связи между Ар-индексом, средней температурой воздуха и приливными силами тяжести и количеством суицидов и несчастных случаев. Отрицательные связи найдены между солнечной активностью, средней суточной влажностью и атмосферным давлением и количеством суицидов в популяции. Можно ли рассматривать эти природные факторы в качестве этиологических факторов самоубийств? Разумеется, нет. Однако нельзя игнорировать влияние некоторых гелиогеофизических и метеорологических переменных на частоту суицидов и несчастных случаев в популяции.

Найдена связь самоубийств с некоторыми преципитирующими факторами, такими, как индивидуально-личностные особенности и алкоголизация. В г. Новосибирске в 2001–2004 гг. более чем у половины самоубийц в крови был обнаружен алкоголь, среди парасуицидентов половина была в состоянии алкогольного опьянения. Анализ показал, что алкоголь в ряде случаев играет вспомогательную роль растормаживающего агента, облегчающего реализацию суицидального намерения. У парасуицидентов часто выявлялись субдепрессивное состояние, маскированная или истинная депрессия, невротическая тревожность и высокий уровень интроверсии.

Проведенное комплексное исследование смертности от внешних причин, позволяет выделить группы риска, критерием отбора в которые могут быть пол, возраст, конституциональные личностные особенности и злоупотребление алкоголем. Целенаправленная работа с группами риска должна привести к снижению частоты самоубийств и несчастных случаев с фатальным исходом в популяции. Данные о влиянии гелиогеофизических и метеорологических факторов на смертность от внешних причин позволяют прогнозировать дни высокого риска, в которые лица из групп риска нуждаются в профилактических мероприятиях. Выявленная патогенетическая значимость таких психологических характеристик, как интроверсия, депрес-сивность, тревожность, стиль переживания тревоги, а также некоторых особенностей образа жизни пациента, приема алкоголя, его социального окружения и их взаимосвязь с суицидальными намерениями и действиями в анамнезе, может быть использована для предупреждающей диагностики и психотерапевтической коррекции.

Внедрение результатов исследования в практику здравоохранения может способствовать развитию эффективных методов профилактической работы. Теоретическая модель влияния природных и социальных факторов на смертность от внешних причин и схема профилактики суицидального поведения могут быть использованы для разработки комплексных программ профилактики несчастных случаев и суицидов в популяции. Полученные результаты исследования и сделанные выводы предназначены для применения в здравоохранении и в практической деятельности других сфер жизнеобеспечения.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Амбрумова А.Г. Анализ состояний психологического кризиса и их динамика // Психологический журнал. – Том 6. – №6. 1985. – С. 107–115.

2. Амбрумова А.Г. Суицидальное поведение как объект комплексного изучения // Комплексные исследования в суицидологи: Сборник научных трудов. – М.: Изд. Моск. НИИ психиатрии МЗ СССР. – 1986. – С. 7–25.

3. Афтанас Л.И. Эмоциональное пространство человека: психофизиологический анализ. – Новосибирск: Изд-во СО РАМН, 2000. – 126 с.

4. Афтанас Л.И., Деряпа Н.Р., Валимухаметова Д.А. Адаптация к экстремальным геофизическим факторам и профилактика метеотропных реакций. – Новосибирск, 1989. – С. 22–26.

5. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. – СПб.: ЕВРОЗНАК, 2001. – 512 с.

6. Бурлакова Е.Б., Конрадов А.А., Мальцева Е.Л. Действие сверхмалых доз биологически активных веществ и низкоинтенсивных физических факторов // Химическая физика. – 2003. – Т.22, №2. – С. 21–40.

7. Бююль А., Цёфель П. SPSS: искусство обработки информации. Анализ статистических данных и восстановление скрытых закономерностей: Пер. с нем. / Ахим Бююль, Петер Цёфель. – СПб.: ООО «ДиаСофтЮП», 2005 – 608 с.

8. Вагин Ю.Р. Влечение к смерти (Диалог со Шмидт–Хеллерау). – Пермь: Изд-во ПОНИЦАА, 2004.– 150 с.

9. Вагин Ю.Р. Тифоанализ (теория влечения к смерти). – Пермь: Изд-во ПОНИЦАА, 2003. – 384 с.

10. Гайдуль К.В., Воронин А.Ю., Куликов В.Ю. и др. Влияние гипогеомагнитного поля на реакции клеточного и гуморального иммунного ответа у мышей // Гелиогеофизические факторы и здоровье человека: Материалы междунар. симп. – 15–16 ноября Новосибирск, 2005. – С. 117.

11. Гроллман Э. Суицид: превенция, интервенция, поственция // Сб. науч. тр. – Суицидология: Прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М.: Когито-центр, 2001. – С 270–353.

12. Девицин Д.В. Особенности влияния космофизических факторов на организм человека при высокоградиентных воздействиях преформированных магнитных полей // Гелиогеофизические факторы и здоровье человека / Материалы междунар. симп. 15–16 ноября. – Новосибирск, 2005. – С. 106–107.

13. Демографическая модернизация России, 1900–2000 / Под ред. А.Г. Вишневского. – М.: Новое издательство, 2006. – 608 с.

14. Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд // Пер. с франц. с сокр.: М., 1994.

15. Казначеев В.П. и др. О феномене гелио-геофизического импринтирования и его значении в формировании типов адаптивных стратегий человека // Бюллетень СО АМН СССР. – 1985. – Т. 5. – С. 3–7.

16. Казначеев В.П., Трофимов А.В. Очерки о природе живого вещества и интеллекта на планете Земля: Проблемы космопланетарной антропоэкологии. – Новосибирск: Наука, 2004. – 312 с.

17. Кершенгольц Б.М., Чернобровкина Т.В., Колосова О. Н. и др. Алкоголь, экология и здоровье человека: физиологические и биохимические реакции организма на экотоксиканты, пути их оптимизации // Наркология, 2004. –  №7. – С. 45–54.

18. Киркегор С.А. Болезнь к смерти // Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. – М.: Политиздат, 1990. – С. 361 –470.

19. Коваленко В.П. Особенности формирования аутоагрессивного поведения у больных хроническим алкоголизмом // Казанский медицинский журнал. – 1986. – Вып. 4. – С.282–284.

20. Комаров Ф.И., Бреус Т.К., Рапопорт С.И. и др. Медико-биологи-ческие эффекты солнечной активности // Вестник академии мед. Наук. – 1994. – Вып. 11. – С. 37–50.

21. Комаров Ф.И., Раппопорт С.И. Хронобиология и хрономедицина. – М.: «Триада-Х», 2000. – 488 с.

22. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Личностные и диссоциативные расстройства: расширение границ диагностики и терапии. – Новосибирск: изд-во НГПУ, 2006. – 448 с.

23. Красильников Г.Т., Косачев А.Л., Горбатовский Я.А. и др. Причины смерти больных хроническим алкоголизмом // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.Корсакова. – 1984. – Т. 84. – Вып. 2. – С. 254–256.

24. Красненкова–Кавинова И.П. Качество веры как решающий аргумент в решении проблемы преодоления сознательного суицида. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.krotov. info/libr_min/k/ krasnenk.html#46 , 02.02.2008 г.

25. Красненкова–Кавинова И.П. Социально–философские и политико-правовые аспекты феномена самоубийства // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. – Политические науки. 1998. – № 6. – С. 18–33.

26. Куликов В.Ю. Итоги и перспективы исследований биотропных свойств факторов гелиофизической природы //«Гелиогеофизические факторы и здоровье человека: Материалы междунар. симп. 15–16 ноября 2005. – Новосибирск. – С. 9–11.

27. Моисеева Н.И., Любицкий Р.Е. Воздействие гелиогеофизических факторов на организм человека. –  Л.: Наука, 1986. – 136 с.

28. Науменко Е.В., Вигаш М., Поленов А. Л. и др. Онтогенетические и генетико-эволюционные аспекты нейроэндокринной регуляции стресса. – Новосибирск: Наука, 1990. – 230 с.

29. Наэм Дж. Психология и психиатрия в США. – М.: Прогресс, 1994.

30. Небрат В.В. Диссипативные структуры и состояния человека // X Российско-Японский междунар. мед. симпозиум, Якутск, 22–25 авг. 2003 г.: Тез. докл. – С. 677–678.

31. Небрат В.В., Рабинович Е.В. Технология управления диссипативными состояниями человека // Наука и будущее человечества; идеи, которые изменят мир / Материалы 7-ой Международной конференции. –14–16 апреля 2004. – Москва. – С.113–117.

32. Немцов А.В. Алкогольная смертность в России, 1980–90-е годы. –– М., 2001.– 56 с.

33. Немцов А.В. Алкогольный урон регионов России. –М., 2003. – 136 с.

34. Немцов А.В. Тенденции потребления алкоголя и обусловленные алкоголем потери здоровья и жизни в России в 1946–1996 гг. // Алкоголь и здоровье населения России в 1900–2000 / Под. ред. А.К.Демина. – М.: Российская ассоциация общественного здоровья, 1998. – С. 98–107.

35. Немчин Т.А., Цыцарев С.В. Личность и алкоголизм. – Л.: Издательство ЛГУ, 1989.

36. Несмянович Э.И. Непериодические быстропротекающие явления в окружающей среде. – Томск, 1988. – С. 91–93.

37. Николис Дж.Г., Мартин А.Р., Валлас Б.Дж. и др. От нейрона к мозгу / Пер. с англ. П.М. Балабана, А.В. Галкина, Р.А. Гиниатуллина и др.– М.: Едиториал УРСС, 2003. – 672 с.

38. Новиков Д.А., Новочадов В.В. Статистические методы в медико–биологическом эксперименте (типовые случаи). – Волгоград: Издательство ВолГМУ, 2005. – 84 с.

39. Новоселов В.П. О влиянии гелиофизических факторов на скоропостижную смерть от ишемической болезни сердца в некоторых регионах страны // VII Всероссийская конференция по экономической физиологии. – Ашхабад, 1989.

40. Новоселов В.П. Скоропостижная смерть от ишемической болезни сердца в некоторых регионах страны // Вопросы судебной медицины и судебной практики. Чита. – 1990. – №8.

41. Основные направления укрепления здоровья населения и развития здравоохранения России на период до 2015 г. (Проект) // НИИ общественного здоровья РАМН, Российское общество по организации здравоохранения и общественного здоровья. – Москва, 2006. – С. 2–34.

42. Павлов А.С. Психофизиологические механизмы и последствия аутогенного стресса // Физиология человека. – 2002. – Т. 28. – № 4. – С. 45–53.

43. Пелипас В.Е., Мирошниченко Л.Д., Калачев Б.П. и др. Смертность больных алкоголизмом (по данным сплошного эпидемиологического исследования в г. Москве) // Материалы 12 съезда психиатров России. –М., 1995. – С. 804–805.

44. Пилягина Г.Я. Аутоагрессивное поведение: патогенетические механизмы и клинико-типологические аспекты диагностики и лечения: Автореф. дис. … докт. мед. наук: 14.01.16. – Киев, 2004. – 32 с.

45. Положий Б.С. Суициды в контексте этнокультуральной психиатрии // Психиатрия и психофармакотерапия. – 2002. – Т. 04. – №6. [электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www. consilium-medicum.com/ media/psycho/02_06/245.shtml

46. Попов Ю.В. Концепция саморазрушающего поведения как проявления дисфункционального состояния личности // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева. – 1994.–  № 1. – С. 6–13.

47. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. – М., 1994. – С. 4–12, 41–73, 247–263.

48. Профилактика болезней путем создания здоровых окружающих условий. Оценка экологического компонента бремени болезней // Доклад ВОЗ от 16 июня 2006 г.

49. Райгородский Д.Я. Практическая психодиагностика. Методики и тесты. Учебное пособие / Самара: Издательский дом «БАХРАХ», 1998. – 672 с.

50. Руководство по международной статистической классификации болезней, травм и причин смерти 10 пересмотра. – Москва, 2002.

51. Севостьянова Е.В., Хаснулин В.И., Трофимов А.В. Психофизиологические аспекты геомагнитного экранирования // Гелиогеофизические факторы и здоровье человека / Материалы междунар. симпо. 15–16 ноября 2005 г. – Новосибирск, 2005. – С. 107–108.

52. Сидоренко Е.В. Методы математической обработки в психологии. – СПб.: Речь, 2006. – 350 с.

53. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М.Прохоров. – 2-е изд. – М.: Советская энциклопедия, 1983. – 1600 с., ил.

54. Суворова В.В. Психофизиология стресса. – М.: Педагогика, 1975. – 208 с.

55. Судаков К.В. Информационный принцип в физиологии: анализ с позиций общей теории функциональных систем // Успехи физиол. Наук. – 1995. – Т.26. – №4. – С. 3–27.

56. Судаков К.В. Общая теория функциональных систем. – М.: Медицина, 1984. – 224 с.

57. Судаков К.В. Теория функциональных систем. – М.: изд–во «Медицинский музей», 1996. – 95 с.

58. Трегубов Л.З., Вагин Ю.Р. Эстетика самоубийства. – Пермь: КАПИК, 1993. – 188 с.

59. Трофимов А.В. Пренатальное гелиогеофизическое импринтирование и индивидуальные особенности восприятия человеком геокосмических потоков // Вестн. МИКА. – 1996. – № 3. – С. 24–32.

60. Умрюхин Е.А., Судаков К.В. Теория хаоса: преобразующая роль функциональных систем // Рос. физиол. журн. им. И.М. Сеченова. – 1997. – Т.83.

61. Фресс П. Эмоции. Экспериментальная психология. – Вып. 5. – М., 1975.

62. Хакен Г. Тайны природы. Синергетика: учение о взаимодействии. – Москва Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2003.

63. Хамфри Д. Когда суицид рационален // Человек. – 1992. – № 6. – С. 30–38.

64. Хаснулин В.И. Космические тайны вашего самочувствия. // В.И.Хаснулин. – Новосибирск: Наука, 1992. – 176 с.

65. Хаснулин В.И., Хаснулина А.В., Волкова Т.В. Реакции человека на метеогеофизические средовые факторы // Гелиогеофизические факторы и здоровье человека /Материалы междунар. симп. 15–16 ноября 2005 г. – Новосибирск, 2005. – С. 15–16.

66. Чернавский Д.С. Синергетика и информация. Динамическая теория информации /Изд. 2-е, испр. и доп. – М.:Едиториал УРСС, 2004. – 288 с.

67. Чернобровкина Т.В., Кершенгольц Б.М. Синергетика – перспективный подход к решению теоретических и практических задач аддиктологии // Международный медицинский журнал, 2005. – Т.11. – № 3. – С.17–23.

68. Чернобровкина Т.В., Кершенгольц Б.М. Теоретические и практические вопросы здоровья человека, аддиктивных расстройств и заболеваний с позиций синергетики // Психическое здоровье, 2006. – № 7. – С.3–41.

69. Чернобровкина Т.В., Кершенгольц Б.М. Философские проблемы биологии и медицины: синергетика в аддиктологии // «Аддиктология». –Науч.-практич. Журн. РАМН, 2005. – № 1. – С. 14–20.

70. Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. – М.: Мысль, 1976.

71. Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. // А.Л.Чижевский. – М.: Мысль, 1995. – 768 с.

72. Чухрова М.Г. Патофизиологические и этнокультуральные аспекты алкогольной аддикции у тувинцев: Автореф. дисс….докт. мед. наук. – Новосибирск, 2000. – 39 с.

73. Чухрова М.Г., Курилович С.А., Леутин В.П. Патофизиологические и психосоматические аспекты потребления алкоголя в Туве. – Новосибирск-Кызыл: Изд-во СО РАМН, 1999. – 148 с.

74. Шаляпина ВТ. Функциональные качели в нейроэндокринной регуляции стресса // Физиол. журн. им. И.М. Сеченова. – 1996. – № 4. – С. 9.

75. Шаповалова К.А. Современные взгляды на травматизм, связанный с употреблением алкоголя // Вопросы наркологии. – 1992. – № 2. – С. 68–71.

76. Шахотько Л.П. и др. Статистический анализ тенденций заболеваемости и смертности в Республике Беларусь в 1990–2001 гг. // Под ред. Л.П. Шахотько. – Минск, 2003. – С. 77–112.

77. Шустов Д.И. Аутоагрессивное поведение и алкоголизм (клинико-терапевтическое исследование): Дисс….докт. мед. наук.. – Рязань, 2000. – 382 с.

78. Шустов Д.И. Аутоагрессия, суицид и алкоголизм. – М.: Когито-Центр,, 2004. – 214 с.

79. Ясперс К. Философия / (Гейдельберг. – 1-е изд., 1931. Перевод по: 2-е изд., 1948. – С. 552–564. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.krotov.info/spravki/temy/s/samoubiy.html , 02.02.2008 г.

80. Aftanas L.I., Koshkarov V.I., Mordvintsev Yu.N. et al. Dimensional analysis of human EEG during experimental affective experience // Int. J. Psychophysiol. – 1994. – Vol. 18. – P. 67–70.

81. Alexander D. A neural architecture with multiple scales of organization // Proc. 4th Austral. Conf. Neural. Networks, 1993. – Vol.4. – P. 157–160.

82. Anguelova M., Benkelfat C., Turecki G. A systematic review of association studies investigating genes coding for serotonin receptors and the serotonin transporter: II. Suicidal behavior // , 2003. – Jul. – N 8(7)/ – P. 646–653.

83. Arango V., Huang Y.Y., Underwood M.D. et al. Genetics of the serotonergic system in suicidal behavior // J. Psychiatr. Res. – 2003. – Sep-Oct. – N 37(5). – P. 375–386.

84. Balestrieri M., Rucci P., Sbrana A. et al. Lifetime rhythmicity and mania as correlates of suicidal ideation and attempts in mood disorders // Compr. Psychiatry, 2006. – Sep-Oct. – N 47(5)/ – P. 334. – T. 41. Pub. 2006. – Apr. 21.

85. Bellivier F., Szoke A., Henry C. et al. Possible association between serotonin transporter gene polymorphism and violent suicidal behavior in mood disorders // Biol Psychiatry, 2000/ – Aug 15. – N48(4). –P. 319–322.

86. Berk M., Dodd S., Henry M. Do ambient electromagnetic fields affect behaviour? A demonstration of the relationship between geomagnetic storm activity and suicide // Bioelectromagnetics, 2006. – Feb. – N27(2). – P. 15–155.

87. Birbaumer N., Flor H., Lutzenberger W. et al. Chaos and order in the human brain / In G. Karmos, M. Molnar, V. Csepe, I. Czigler, J.E. Desmendt. Perspectives of Event-Related Potentials Research (EEG Suppl. 44) // Elsevier Science B.V., 1995. –P. 451–459.

88. Birbaumer N., Lutzenberger W., Elbert Т. et al. Imagery and brain processes / In N. Birbaumer and A. Ohman (Eds.). The Structure of Emotion. // Toronto: Hogrefe and Huber, 1993. –  P.122–138.

89. Bolton J., Cox B., Clara I. et al. Use of alcohol and drugs to self–medicate anxiety disorders in a nationally representative sample // J. Nerv. Ment. Dis., 2006. – Nov. – N194(11). – P. 818–825.

90. Breuer H.W., Fischbach-Breuer B.R., Breuer J. et al. Suicide and weather // Dtsch Med Wochenschr, 1984. – Nov 9. –N 109 (45). – P. 1716–1720.

91. Chicz-DeMet A., Reist C., DeMet E.M. Relationship between seasonal patterns of platelet serotonin uptake and 3H-imipramine binding in depressed patients and normal controls // Prog., Neuropsychopharmacol Biol Psychiatry, 1991. – N 15(1). – P. 25–39.

92. Coates W., Jehle D., Cottington E. Trauma and the full moon: a waning theory // Ann Emerg Med., 1989. – Jul. – N 18(7). – P. 763– 765.

93. Conway K.P., Compton W., Stinson F.S. et al. Lifetime comorbidity of DSM-IV mood and anxiety disorders and specific drug use disorders: results from the National Epidemiologic Survey on Alcohol and Related Conditions // J. Clin. Psychiatry, 2006. – Feb. – N 67(2). – P. 247–257.

94. Cornelissen G., Halberg F., Schwartzkopff O. et al. Chronomes, time structures, for chronobioengineering for «a full life» // Biomed. Instrum. Technol., 1999. – Mar-Apr. – N 33(2). – P. 152–187.

95. Cornelissen G., Halberg F.,Wendt H. et al. Resonance of about-weekly human heart rate rhythm with solar activity change // Biologia. Bratislava? 1996. – N 51/5. – P. 749–756.

96. Courtet P., Buresi C., Abbar M. et al. No association between non–violent suicidal behavior and the serotonin transporter promoter polymorphism // Am. J. Med. Genet. B Neuropsychiatr. Genet., 2003. – Jan 1. – N 116(1). – P. 72–76.

97. Deisenhammer E.A. Weather and suicide: the present state of knowledge on the association of meteorological factors with suicidal behaviour // Acta Psychiatr. Scand., 2003. – Dec. – N 108(6). – P. 402–409.

98. Deisenhammer E.A., Kemmler G., Parson P. Association of meteorological factors with suicide // Acta Psychiatr. Scand., 2003. – Dec. – N 108(6). –P. 455–9.

99. Dervic K., Grunebaum M.F., Burke A.K. et al. Protective factors against suicidal behavior in depressed adults reporting childhood abuse // J. Nerv. Ment. Dis., 2006. – Dec. – N 194(12). – P. 971–974.

100. Diaz J., Jordan A., Garcia R. et al. Heat waves in Madrid 1986–1997: effects on the health of the elderly // Int. Arch. Occup. Environ. Health., 2002. – Mar. – N 75(3). – P. 163–70.

101. Du L., Faludi G., Palkovits M. et al. Serotonergic genes and suicidality // Crisis., 2001. – N 22(2). – P. 54–60.

102. Egrise D., Rubinstein M., Schoutens A. et al. Seasonal variation of platelet serotonin uptake and 3H-imipramine binding in normal and depressed subjects // Biol Psychiatry., 1986. –  Mar. – N 21(3). – P. 283–92.

103. Ehlers C.L. Chaos and complexity: can it help us to understand mood and behavior // Arch. Gen. Psychiat., 1995. – Vol. 52. – P. 960–964.

104. Elbert T., Ray W., Kowalik Z. et al. Chaos and Physiology: deterministic chaos in excitable cell assemblies // Physiol. Rev. 74. – 1994. – Vol. 74. – N. 1. – P. 47.

105. Ertel S. Cosmophysical correlation of creative activity in the history of culture // Biofizika., 1998. – Jul-Aug. – N 43(4). – P. 736–741.

106. Globus G. Toward a noncomputational cognitive neuroscience // J. Cogn. Neurosci. – 1992.– Vol.4. – P. 299–310.

107. Goldston D.B., Reboussin B.A., Daniel S.S. Predictors of suicide attempts: state and trait components // J Abnorm Psychol., 2006. – Nov. – N 115(4). – P. 842–9.

108. Gomez Gonzalez M.J., Alonso Garcia C., Pinana Lopez A. Effects of bioclimatology on suicides // Aten Primaria., 1997. – Mar 15. –– N 19 (4). – P. 177–82.

109. Haberhauer G., Fries W. Epidemiology of attempted suicide // Z Gesamte Inn Med., 1991. – Dec. – N 46(17). – P. 654–656.

110. Halberg F. , Breus T. et al. Chronobiology // Seminar Series, 1991. – Dec. –N 1.  

111. Halberg F., Cornelissen G., Regal P. et al. Chronoastrobiology: proposal, nine conferences, heliogeomagnetics, transyears, near-weeks, near-decades, phylogenetic and ontogenetic memories // Biomed. Pharmacother., 2004. – Oct. – N 58. – Suppl 1. – P. 150–87

112. Hempstead K. Manner of death and circumstances in fatal poisonings: evidence from New Jersey // Inj. Prev., 2006. – Dec. – N 12. – Suppl 2. – P. 44–48.

113. Hewitt J.L., Edwards S.D. Moral perspectives on the prevention of suicide in mental health settings // J. Psychiatr. Ment. Health Nurs., 2006. – Dec. – N 13(6). – P. 665–72.

114. Horsthemke W. , Lefever R. Moise-induced Transitions, Theory and Applications to Physics, Chemistry and Biology // Springer Verlag,, 1984. – 396 p.

115. Inoue K., Tanii H., Abe S. et al. Causative factors as cues for addressing the rapid increase in suicide in Mie Prefecture, Japan: comparison of trends between 1996–2002 and 1989–1995 // Psychiatry Clin. Neurosci., 2006. – Dec. – N 60(6). – P. 736–745.

116. Kershengoltz B., Kolosova O., Krivogornicina E. et al. Ecological and biochemical characteristics of alcohol pathologies in the North and there influence upon the total sickness rate of the population // International J. of Circumpolar Health, 2001. – V. 60. – N 4. – P. 557–565.

117. Komarov F.I., Oraevskii V.N., Sizov Iu.P. et al. Heliogeophysical factors and aviation accidents // Biofizika. – 1998. – Jul-Aug. – N 43(4). – P. 742–745.

118. Laverty W.H., Kelly I.W. Cyclical calendar and lunar patterns in automobile property accidents and injury accidents // Percept Mot Skills. – 1998. – Feb. – N 86(1). – P. 299–302.

119. Lefetz C., Reich M. Suicidal crisis in oncology: assessment and care // Bull. Cancer., 2006. –  Jul 1. – N 93(7). – P. 709–13.

120. Lieber A.L. Human aggression and the lunar synodic cycle // J. Clin. Psychiatry. – 1978. – May. – N 39(5). – P. 385–392.

121. Lutzenberger W., Flor H., Birbaumer N. Enhanced dimensional complexity of the EEG during memory for personal pain in chronic pain patients // Neurosci. Lett. – 1997. – Vol. 226. – P. 167–170.

122. Marazziti D., De Leo D., Conti L. Further evidence supporting the role of the serotonin system in suicidal behavior: a preliminary study of suicide attempters // Acta Psychiatr Scand., 1989. – Oct. – N 80(4). – P. 322–324.

123. Martyniuk V.S., Temur'iants N.A., Moskovchuk O.B. Correlation of biophysical parameters of biologically active points and variations of heliogeophysical factors // Biofizika. – 2001. –  Sep-Oct. – N 46(5). – P. 905–909.

124. Menninger K.A. Man against Himself. – N.Y.: Harcourt Brace, 1938.

125. Nicolis G. , Prigogine I. Exploring complexity. – N. Y.: WH Freeman, 1989.

126. Nijsten M.W., Willemsen S.E. Accidents a matter of chance? The significance of lunar phases and biorhythms in trauma patients // Ned Tijdschr Geneeskd. – 1991. – Dec 21. – N 135(51). – P. 2421–2424.

127. Oravecz R., Czigler B., Moore M. The transformation of suicide fluctuation in Slovenia // Arch. Suicide Res. – 2006. – N 10(1). – P. 69–76.

128. Ostacher M.J., Nierenberg A.A., Perlis R.H. et al. The relationship between smoking and suicidal behavior, comorbidity, and course of illness in bipolar disorder // J. Clin Psychiatry. – 2006. – Dec. – N 67(12). – 1907–1911.

129. Pales E., Mikulecky M. Periodic emergence of great poets in the history of Arabia & Persia, China and Japan // Neuro. Endocrinol. Lett. – 2004. – Jun. – N 25 (3). – P. 169–172.

130. Partonen T., Haukka J., Nevanlinna H. et al. Analysis of the seasonal pattern in suicide // J Affect Disord. – 2004. – Aug. – N 81 (2). – P. 133–139.

131. Partonen T., Haukka J., Viilo K. et al. Cyclic time patterns of death from suicide in northern Finland // J. Affect Disord. – 2004. – Jan. – N 78(1). –  P. 11–19.

132. Partonen T., Haukka J., Pirkola S. et al. Time patterns and seasonal mismatch in suicide // Acta Psychiatr. Scand. – 2004. – Feb. – N 109 (2). – P. 110–115.

133. Pine D.S., Trautman P.D., Shaffer D. et al. Seasonal rhythm of platelet [3H]imipramine binding in adolescents who attempted suicide // Am. J. Psychiatry. – 1995. – Jun. – N 152(6). – P. 923–925.

134. Polewka A., Szkolnicka B., Targosz D. et al. Fluctuations and seasonality in suicidal attempts // Przegl. Lek. – 2004. – N 61(4). – 269–273.

135. Polewka A., Groszek B., Targosz D. et al. The frequency of suicide attempts depending on gender and the age structure // Przegl. Lek. – 2004. – N 61(4)/ – P. 265–268.

136. Pooley E.C., Houston K., Hawton K. et al. Deliberate self–harm is associated with allelic variation in the tryptophan hydroxylase gene (TPH A779C), but not with polymorphisms in five other serotonergic genes // Psychol. Med. – 2003. – Jul. – N 33 (5). – P. 775–783.

137. Preti A. The influence of climate on suicidal behaviour in Italy // Psychiatry Res. – 1998.  – Mar 20. – N 78(1–2). – P. 9–19.

138. Preti A., Miotto P. Influence of method on seasonal distribution of attempted suicides in Italy // Neuropsychobiology. – 2000. – Jan. – N 41(2). – P. 62–72.

139. Preti A., Miotto P. Seasonality in suicides: the influence of suicide method, gender and age on suicide distribution in Italy // Psychiatry Res. – 1998. – Nov 16. – N 81(2). – P. 219–31.

140. Prigogine I., Stengers I. Order out of chaos. – N. Y.: Bantam Books.

141. Pritchard W.S., Duke D.W. Measuring «chaos» in the brain: a tutorial review of EEG dimension estimation // Brain Cognit. – 1995. – Vol. 27. – P. 353–397.

142. Ray W.J., Moraga R., Lutzenberger W. et al. Nonlinear dynamical analysis of the EEG in task and individual differences // Psychophysiol. – 1993.– Vol. 30. – P.53.

143. Salib E., Cortina-Borja M. Effect of month of birth on the risk of suicide // Br J Psychiatry. – 2006. – May. – N 188. – P. 416–22.

144. Salib E., Rahim S., El-Nimr G. et al. Elderly suicide: an analysis of coroner's inquests into two hundred cases in Cheshire 1989 – 2001 // Med. Sci. Law. – 2005. – Jan. – N 45 (1). – P. 71–80.

145. Sareen J., Cox B.J., Afifi T.O. et al. Anxiety disorders and risk for suicidal ideation and suicide attempts: a population–based longitudinal study of adults // Arch. Gen. Psychiatry. – 2005. – Nov. – N 62(11). – P. 1249–57.

146. Schory T.J., Piecznski N., Nair S. et al. Barometric pressure, emergency psychiatric visits, and violent acts // Can. J. Psychiatry. – 2003. – Oct. – N 48(9). – P. 624–7.

147. Sharma B.R., Gupta M., Sharma A.K. et al. Suicides in Northern India: Comparison of trends and review of literature // J. Clin Forensic. Med. – 2006. – Nov 15.

148. Sher L. Alcoholism and suicidal behavior: a clinical overview. // Acta Psychiatr. Scand. – 2005. – P. 1–10.

149. Sher L. Preventing suicide // QJM. – 2004. – N 97(10). – P. 677–680.

150. Sher L. Risk and protective factors for suicide in patients with alcoholism // Scientific World Journal. – 2006. – Oct 31. – N 6. – P. 1405–1411.

151. Sitar J. Chronobiology of human aggression // Cas. Lek. Cesk. – 1997. – Mar 19. – N 136(6). – P. 174–180.

152. Skuse D. Increasing rate of suicide across cultures // Int. Psychiat – 2006. – N 3. – P. 1: 3.

153. Stillion J.M., McDowell E.E. Suicide across the life span. – Washington, Bristol, London: Taylor and Francis, 1996.

154. Stoupel E., Petrauskiene J., Abramson E. et al. Distribution of monthly deaths, solar (SA) and geomagnetic (GMA) activity: their interrelationship in the last decade of the second millennium: the Lithuanian study 1990–1999 // Biomed Pharmacother. – 2002. – N 56. – Suppl 2. – P. 301–308.

155. Stoupel E., Domarkiene S., Radishauskas R. et al. Link between monthly rates of four subtypes of acute myocardial infarction and their corresponding cosmophysical activity parameters // J. Basic Clin. Physiol. Pharmacol. – 2004. – N 15 (3–4). – P. 175–84.

156. Stoupel E., Kalediene R., Petrauskiene J. et al. Monthly number of newborns and environmental physical activity // Medicina (Kaunas). – 2006. – N 42 (3). – P. 238–241.

157. Stoupel E., Kalediene R., Petrauskiene J. et al. Suicide-homicide temporal interrelationship, links with other fatalities, and environmental physical activity // Crisis. – 2005. – N 26 (2). – P. 85–89.

158. Stoupel E., Kalediene R., Petrauskiene J. et al. Temporal distribution of death among oncology patients: environmental links // J. Basic. Clin. Physiol. Pharmacol. – 2003. – N 14 (3). – P. 225–233.

159. Thomsen J.L., Frohlich B. Drug abuse and intoxication in alcoholics // Alcohol. – 1995. – Vol. 30. – N 3. – P. 379–383.

160. Tiihonen J., Lonnqvist J., Wahlbeck K. et al. Antidepressants and the risk of suicide, attempted suicide, and overall mortality in a nationwide cohort // Arch. Gen. Psychiatry. – 2006. – Dec. – N 63(12). – P. 1358–1367.

161. Trepinska J., Piotrowicz K., Bakowski R. et al. Influence of weather factors on suicidal hangings // Przegl. Lek. – 2005. – N 62 (8). – P. 788–794.

162. Usenko G.A. Psychosomatic status and quality of work of pilots in years of the quiet and the active sun years // Aviakosm. Ekolog. Med. – 1993. – Jan-Feb. – N 27 (1). – P. 18–23.

163. Usenko G.A. Psychosomatic status and the quality of the piloting in flyers during geomagnetic disturbances // Aviakosm. Ekolog. Med. – 1992. – Jul-Aug. – N 26 (4). – P. 23–27.

164. Van Praag H.V. Can stress cause depression? // World J. Biol Psychiat . –2005. – N 6. – suppl 2. – P. 5–22.

165. World Health Organization. Injury: a leading cause of the global burden of disease // Geneva, 1999 (document WHO/HSC/PVI/99.11).

166. Yamamura T., Kinoshita H., Nishiguchi M. et al. Perspective in epidemiology of suicide in Japan // Vojnosanit Pregl. – 2006. – Jun. – N 63 (6). – P. 575–83.

167. Zargar M., Khaji A., Kaviani A. et al. The full moon and admission to emergency rooms // Indian J. Med. Sci. – 2004. – May. – N 58(5). – P. 191–195.

СПИСОК
опубликованных работ  Т.Г. Опенко

1. Чухрова М.Г., Хаснулин В.И., Хаснулин П.В., Смирнова Т.Г. (Опенко) Особенности реабилитации работников северных территорий // Здоровье работающих: клинические аспекты профессиональной патологии / Материалы ХХХ1Х научно-практической конференции с международным участием. –  Новокузнецк, 2004. – С. 180–183.

2. Чухрова М.Г., Курильченко Н.Н., Хаснулин П.В., Смирнова Т.Г., Соколов Д.Ю. Психофизиологические аспекты адаптации в высоких широтах при эмоционально напряженном труде // Здоровье работающих: клинические аспекты профессиональной патологии / Материалы ХХХ1Х научно-практической конференции с международным участием. – Новокузнецк, 2004. – С. 175–180.

3. Чухрова М.Г., Хаснулин В.И., Хаснулин П.В., Смирнова Т.Г., Лазаренко Н.П. Климатотерапия сердечно-сосудистой патологии у  работников северных территорий  // Российская кардиология: от центра к регионам / Материалы Российский национальный конгресса кардиологов. – Томск, 2004. – С. 530.

4. Чухрова М.Г., Бородина Н.А., Леутин В.П., Смирнова Т.Г. Ранняя диагностика аддиктивных состояний у подростков на Севере. –Методическое пособие. – Новосибирск, 2004. – 19 с.

5. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г., Ударцева Т.Л., Федоров А.В., Пилипенко Г.Н. Самоубийства в Туве и их связь с гелиогеофизическими факторами // Вопросы сохранения и развития здоровья населения Севера и Сибири / Материалы итоговой научно-практической конференции с Международным участием, г. Красноярск, 2005. – Вып. 4. – С. 109–111.

6. M.G. Chukhrova, T.G. Openko, I. A. Rukavishnikov, N.V. Vereshagina, A.V. Fedorov, V.V. Tikhonov , V. I. Nokhrin. Suicides in alcohol abusers // 12-th Congress of the European Society for Biomedical Research on Alcoholism. – Canterbury, UK, 4–7 th September, 2005.

7. M.G. Chukhrova, V.I. Hasnulin,T.G. Openko, A.N.  Savuschkin, T.L Udartzeva. Suicides  and alcohol abusers // 2-nd Iternational Congress on Brain&Behaviour. – Thessaloniki , Greece, 17–20 November, 2005.– P. 124.

8. Marina Chukhrova, Vjaceslav Hasnulin, Tatjana Openko, Anton  Savuschkin, Tatjana Udartzeva. Suicides and alcohol abusers // Annals of General Psychiatry, 2005. – 4 (Suppl 1). – P. 126.

9. Чухрова М.Г., Лещинская В.В., Опенко Т.Г., Савушкин А.Н., Пилипенко Г.Н. Психогенно-соматогенные взаимоотношения и личностные особенности при некоторых психосоматических заболеваниях // 1-ый Съезд терапевтов Сибири и Дальнего Востока: Сборник тезисов докладов, 6–8  декабря 2005, г. Новосибирск. – Новосибирск: «Авангард», 2005. – С. 778–780.

10. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г., Нохрин В.И., Тихонов В.В., Ударцева Т.Л., Савушкин А.Н., Федоров А.В., Ковалевская Г.Т. Ретроспективный анализ суицидов и роль терапевтической службы в их превенции // 1-ый Съезд терапевтов Сибири и Дальнего Востока: Сборник тезисов докладов, 6–8 декабря 2005, г. Новосибирск. – Новосибирск: «Авангард», 2005. – С. 780–783.

11. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г., Савушкин А.Н., Федоров А.В., Тихонов В.В., Нохрин В.И. Самоубийства, связанные с употреблением алкоголя: возможности диагностики и превенции // Труды Международного Междисциплинарного симпозиума. – Судак, Украина, 2005. – С. 80.

12. Опенко Т.Г., Богатырев С.Н., Симонова Г.И. Анализ заболеваемости злокачественными новообразованиями в Новосибирске // Вопросы  сохранения и развития здоровья населения Севера и Сибири / Материалы итоговой научно-практической конференции с международным участием, 15–17 июня 2005 г. – Красноярск, 2005

13. Опенко Т.Г., Богатырев С.Н. 16-летние тренды заболеваемости урологическими злокачественными новообразованиями в Новосибирске // 1-ый Съезд терапевтов Сибири и Дальнего Востока / Сборник научных трудов, 6–8 декабря 2005, г.Новосибирск. – Новосибирск, «Авангард», 2005. – С. 531

14. Чухрова М.Г., Лещинская В.В., Опенко Т.Г., Савушкин А.Н., Пилипенко Г.Н. Психогенно-соматогенные взаимоотношения и личностные особенности при некоторых психосоматических заболеваниях // 1-ый Съезд терапевтов Сибири и Дальнего Востока / Сборник тезисов докладов, 6–8  декабря 2005, г. Новосибирск. – Новосибирск, «Авангард», 2005. – С. 778–780.

15. Опенко Т.Г., Лещинская В.В., Чухрова М.Г. Психогенно-соматогенные взаимоотношения при онкологической патологии // Психосоматическая медицина-2006 / Сборник тезисов 1-ого Международного конгресса, 8–9 июня 2006 г. – С-Пб., 2006. – С. 140–141.

16. Опенко Т.Г., Чухрова М.Г., Аврукин В.М. Суициды, парасуициды и алкоголь // Сибирский вестник психиатрии и наркологии, 2007. – № 1. – С. 17–20.

17. Чухрова М.Г., Поспелова Т.И., Тинькова Л.Н., Опенко Т.Г. Психотерапия в онкогематологии // Актуальные проблемы современной медицины. – Новосибирск, 2007.

18. Опенко Т.Г., Чухрова М.Г., Тинькова Л.Н. Личностные особенности и выживаемость больных злокачественными новообразованиями // Современная психотерапия в медицинской практике / Материалы научно-практической конференции Новокузнецк, 25-26 апреля 2007 г. / под ред. акад. РАМН В.Я. Семке. – Томск, Новокузнецк, 2007. – С. 200–204.

19. Чухрова М.Г., Поспелова Т.И., Тинькова Л.Н., Опенко Т.Г. Психотерапия при онкологической патологии // Современная психотерапия в медицинской практике: Материалы научно-практической конференции Новокузнецк, 25–26 апреля 2007 г. / под ред. акад. РАМН В.Я. Семке. – Томск, Новокузнецк, 2007. – С. 307–310.

20. Опенко Т.Г. Анализ суицидов в состоянии алкогольного опьянения // Человек и алкоголь. – СПб., 2007.

21. Тинькова Л.Н., Чухрова М.Г., Мицкая Н.О., Опенко Т.Г., Абрамова Т.А. Технология ЭМАТ при лечении психосоматической патологии // Материалы 2-го конгресса по психосоматике, 31мая – 1июня 2007 г. – СПб., 2007.

22. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г., Малкина Н.Л., Тинькова Л.Н. Депрессия при онкологической патологии и возможности психотерапии //Материалы  2-го конгреса по психосоматике, 31мая – 1июня 2007 г. – СПб., 2007.

23. Опенко Т.Г., Чухрова М.Г. Самоубийства и их связь с гелиогеофизическими и метеорологическими факторами // Психическое здоровье населения Дальнего Востока: Третьи Яцковские чтения), посвященная 15-летнему юбилею Дальневосточного филиала ГУ НИИ психического здоровья ТНЦ СО РАМН, г. Владивосток, 17—18 сентября 2007 г. / под ред. акад. РАМН В.Я. Семке. – Томск, Владивосток, 2007.

24. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г. Синергетическая парадигма в системном анализе суицидального поведения // Состояние психического здоровья населения Восточной Сибири / Материалы Межрегиональной научно-практической конференции посвященной 50-летию кафедры психиатрии, наркологии и медицинской психологии Читинской государственной медицинской академии, г. Чита, 20—21 сентября 2007 г. / под ред. акад. РАМН В.Я. Семке. – Томск, Чита, 2007.

25. Тинькова Л.Н., Чухрова М.Г., Мицкая Н.О., Опенко Т.Г., Алексеева Н.В. Технология ЭМАТ при коррекции аддиктивного и суицидального поведения // Материалы конгресса по нейронаукам, 12–20 июня 2007 г. – Судак (Украина), 2007.

26. Чухрова М.Г., Логвиненко Н.И., Хаснулина А.В., Седова В.М., Жигалова Е.Е., Опенко Т.Г., Мицкая Н.О., Алексеева Н.В. Особенности санаторно-курортной реабилитации больных бронхиальной астмой и хронической обструктивной болезнью легких: Методическое пособие для врачей. – Новосибирск, 2007. – 25 с.

27. Опенко Т.Г. Анализ суицидов в состоянии алкогольного опьянения // Человек и алкоголь – 2007. Материалы 1-го междисциплинарного научного конгресса СПб, 2007 г.

28. Опенко Т.Г. Влияние некоторых природных и социальных факторов на смертность от внешних причин // Материалы конгресс по нейронаукам , 12–20 сентября 2007 г. – Судак (Украина), 2007.

29. Опенко Т.Г., Чухрова М.Г., Хаснулин В.И., Аврукин В.М. Психологические аспекты демонстративного суицидального поведения у пожилых людей // Социокультурные проблемы современного человека / Материалы 3 Международной научно-практической конференции, г. Новосибирск 22–26 апреля 2008 г. – Новосибирск, 2008. С. 106–116.

30. Опенко Т.Г. Проблема самоубийства с точки зрения синергетики // Социокультурные проблемы современного человека / Материалы 3-ей Международной научно-практической конференции 22–26 апреля 2008 г. – Новосибирск, 2008. – С. 123–133.

31. Openko Tatyana G. Psychological crises in cancer // 3-nd Iternational Congress on Brain&Behaviour. Thessaloniki, Greece, 17–20 November 2008. –  P. 98.

32. Chukhrova Marina G., Openko  Tatyana G. Cancer and depression // 3-nd Iternational Congress on Brain&Behaviour. Thessaloniki , Greece, 17–20 November 2008.  – P. 43.

33. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г. Самоубийство с точки зрения синергетики // Актуальные вопросы психиатрии и наркологии в XXI веке» / Материалы межрегиональной научно-практической конференции с международным участием, посвященной 25-летнему юбилею кафедры психиатрии и наркологии с курсом клинической психологии ФПК и ППВ ГОУ ВПО Новосибирского государственного медицинского университета Росздрава. г. Новосибирск, 29 мая 2008 года. – Новосибирск, 2008. – С. 45–47.

34. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г. Патогенетические механизмы депрессии при онкологической патологии // Современные проблемы биологической психиатрии и наркологии / Материалы 2  Всероссийской конференции с международным участием  г. Томск, 4–6 марта 2008 года, Томск. – С. 237–239.

35. Опенко Т.Г., Чухрова М.Г. Депрессия как фактор риска онкологической патологии // Вопросы психосоматической медицины и психотерапии в охране здоровья / Материалы Межрегиональной научно-практической конференции, 15–16 мая 2008 года в г. Тюмени. – Тюмень, 2008. – С. 36.

36. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г., Плетнев Е.П. Психонеоабилитация при онкологической патологии // Материалы Межрегиональной научно-практической конференции «Вопросы психосоматической медицины и психотерапии в охране здоровья»», 15-16 мая 2008 года в г. Тюмени / Тюмень, 2008. С. 72.

37. Чухрова М.Г., Опенко Т.Г. Психологические кризисы в течении онкологического заболевания // От Экспериментальной Биологии и Психологии к Превентивной и Интегративной Медицине / Труды Международного Междисциплинарного Симпозиума, г. Судак (Украина), 19–30 сентября 2008 г., г. Судак (Украина).– 2008. – С. 69.

38. Openko T. G. Malignant tumor and psychological crises in patient // Х1Y World Congress of Psychiatry, 20–25 sept.2008, Prague, Czech Republic [Электронный ресурс]. – Режим доступа: /www.wpf-prague2008.cz

39. Chukhrova M. G., Openko  T. G. Depression in cancer presence // Х1Y World Congress of Psychiatry, 20-25 sept.2008, Prague, Czech Republic [Электронный ресурс]. – Режим доступа: /www.wpf-prague2008.cz

Научное издание

ОПЕНКО Татьяна Геннадьевна

СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ
ФЕНОМЕНА САМОУБИЙСТВА

Научный редактор

доктор медицинских наук, профессор М.Г. Чухрова

МОНОГРАФИЯ

Редакторы О.Б. Мелешина, В.И. Смирнова

Художник обложки В.И. Шумаков

Компьютерная верстка В.С. Тарасенко

Подписано к печати 6.05.2009 г. Формат 60´84/16.

Гарнитура Times New Roman.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 7,25. Уч.-изд. л. 5,3. Зак. 168.
Тираж 100 экз.

Издательство СО РАН

630090, Новосибирск, Морской проспект, 2

Отпечатано ООО «Альфа-Виста».

630004, Новосибирск, пр. Димитрова, 4.