Насыщенность первой четверти XIX столетия событиями крупного исторического масштаба отчасти обусловила характер мемуаров, посвящённых этой эпохе. Читатель, без сомнения, обратит внимание на «событийность» записок, помещённых в этой книге. Катаклизмы эпохи – убийство Павла I, Отечественная война 1812 г. и восстание декабристов – заслоняют личность мемуаристов. Но и сами они отчетливо сознают свою «малость» в соотношении с этими событиями. Почти каждым из них собственная биография осмыслена как биография поколения, частная судьба – как судьба общая.
Даже рассказывая о себе, мемуаристы сознательно не создают «биографии души». Как и у мемуаристов XVIII в., их записки носят по преимуществу хроникальный характер. Более других приближаются к изображению внутренней жизни Н. Н. Муравьёв и Е. Ф. фон-Брадке. В этом отношении записки Муравьёва уже «почти литература». Он не скрывает от читателя влияния на формирование его личности прочитанного в юности Руссо (об этом влиянии пишут и многие другие мемуаристы), хотя попытки самоанализа у Муравьёва ещё очень робки, незначительны в литературном отношении. Например, говоря о своём чувстве к Н. Н. Мордвиновой, он не исследует психологию этого чувства, которое поэтому и остаётся не более чем фактом его собственной биографии.
(Из предисловия)
Сборник "Русские мемуары: Избранные страницы. 1800–1825 гг." (1989, 624 стр.) (html 1,4 mb; pdf 25,2 mb) – февраль 2010, ноябрь 2024
– OCR: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль) и А. Бутко (библиотека "ImWerden")
Русские мемуары. Избранные страницы. 1800–1825 гг. / Сост., вступ. ст. и прим. И. Подольской; Биогр. очерки В. Кунина и И. Подольской – М.: Правда, 1989.– 624 с.
Первая четверть XIX столетия – один из самых значительных и замечательных периодов русской истории. Образ эпохи, её атмосфера, исторический и нравственный облик, люди, оставившие яркий след на страницах истории того времени, – со всем этим познакомит читателя сборник «Русские мемуары». В книгу вошли фрагменты из записных книжек П. А. Вяземского, записки декабристов А. В. Поджио, И. Д. Якушкина, Н. Р. Цебрикова, ряд других интересных материалов.
(Аннотация издательства)
Содержание:
ЗАМЕТКИ О РУССКИХ МЕМУАРАХ 1800–1825 ГОДОВ
ЛЕОНТИЙ ЛЕОНТЬЕВИЧ БЕННИГСЕН (10.11.1745 – 2.V.1826)
Записки
НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ САБЛУКОВ (1.1.1776 – 20.IV.1848)
Записки
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ МУРАВЬЕВ (14.VII.1794 – 18.X.1866)
Записки
ФЕДОР ИВАНОВИЧ КОРБЕЛЕЦКИЙ (1775 или 1776 – 21.Х.1837)
Французы в Москве
ЕВГРАФ ФЕДОТОВИЧ КОМАРОВСКИЙ (18.XI.1769 – 18.X.1843)
Записки
ЕГОР ФЕДОРОВИЧ ФОН БРАДКЕ (16.V.1796 – 3.1V.1861)
Автобиографические записки
ИППОЛИТ НИКОЛА ЖЮСТ ОЖЕ (25.V.1796 или 1797 – 5.1.1881)
Из записок
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ТУРГЕНЕВ (1789–1871)
Россия и русские
СОФЬЯ ВАСИЛЬЕВНА СКАЛОН (1797–1887)
Воспоминания
АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ ПОДЖИО (1798–1873)
Записки
ИВАН ДМИТРИЕВИЧ ЯКУШКИН (1793–1837)
Четырнадцатое декабря
НИКОЛАЙ РОМАНОВИЧ ЦЕБРИКОВ (1800–1862)
Воспоминания о Кронверкской куртине (Из записок декабриста)
ФИЛИПП ФИЛИППОВИЧ ВИГЕЛЬ (1786–1856)
Записки
ПЕТР АНДРЕЕВИЧ ВЯЗЕМСКИЙ (1792–1878)
Записные книжки
Московское семейство старого быта
Воспоминания о 1812 годе
Примечания
Указатель имен
Иллюстрации
Фрагменты из сборника:
"Николай Николаевич Муравьев был профессиональным военным и непрофессиональным литератором. Как полководец, он стяжал славу при взятии Карса (1855 г.), после чего стал именоваться Муравьевым-Карским.
Даже расточительная на милости Екатерина II давала такие прибавления к фамилиям полководцев не так уж часто: за великие дела этой награды были удостоены лучшие из них. Суворов стал называться Рымникским, Г. А. Потемкин — Таврическим, А. Г. Орлов — Чесменским, П. А. Румянцев — Задунайским. Это было не только самой высокой наградой императрицы, не только означало высшую степень одобрения и поощрения заслуг в Российской империи, но возводило полководцев в ранг народных героев и навсегда связывало их имена с деяниями, совершенными ими во имя Отечества. В XIX столетии такие прибавления к фамилиям стали более редкими. Лишь великий Кутузов получил титул князя Смоленского да лукавые царедворцы Дибич и Паскевич были пожалованы титулами: первый — Забалканского, второй — Эриванского."
* * *
"Весною 1812 г. три брата Муравьевы, Александр, Николай и Михаил, которому не было еще шестнадцати лет, отправились в армию. Прошло много лет, прежде чем твердый, решительный, свободомыслящий и готовый жертвовать собою для блага России Михаил Муравьев превратился в жестокого крепостника, стал одним из самых бездушных столпов империи и, проведя резкую черту между собою и всеми братьями, произнес печально известную фразу: «Я не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают». В этой фразе — приговор истории Михаилу Муравьеву: после кровавого подавления Польского восстания 1863 г. он так и был прозван — «вешателем»."
* * *
"Кутузов был человек умный, но хитрый; говорили также, что он не принадлежал к числу искуснейших полководцев, но что он умел окружить себя людьми достойными и следовал их советам. Сам я не могу об нем судить, но пишу о способностях его понаслышке от тех, которые его знали. Говорили, что он был упрямого нрава, неприятного и даже грубого; впрочем, что он умел в случае надобности обласкать, вселить к себе доверие и привязанность. Солдаты его действительно любили, ибо он умел обходиться с ними. Кутузов был малого роста, толст, некрасив собою и крив на один глаз. Он лишился глаза в турецкую войну, кажется на приступе Измаила, от пули, ударившей его в один висок и вылетевшей в другой (едва ли не единственный случай, в котором раненый остался живым), но он только окривел на один глаз. Кутузов не щеголял одеждою: обыкновенно носил он коротенький сюртук, имея шарф и шпагу через плечо сверх сюртука. От него переняли в армии форму носить шарф через плечо, обычай, продолжавшийся до обратного вступления нашего в Вильну, где государь, по приезде своем в армию, приказал соблюдать установленную форму."
* * *
"Самыми аккуратными должниками, всего точнее выполнявшими свои обязательства, были крестьяне, которым император выдал ссуд на четыре или пять миллионов рублей для выкупа от крепостной зависимости."
* * *
"Павел Первый обратил внимание на несчастный быт крестьян и определением трехдневного труда в неделю оградил раба от своевольного произвола; но он первый заставил вельмож и вельможниц, при встрече с ним, выходить из карет и посреди грязи ему преклоняться на коленях, и Павлу не быть! Пьяная, буйная толпа заговорщиков врывается к нему и отвратительно, без малейшей гражданской цели, его таскает, душит, бьет... и убивает! Совершив одно преступление, они довершили его другим, еще ужаснейшим. Они застращали, увлекли самого сына, и этот несчастный, купив такой кровью венец, во все время своего царствования будет им томиться, гнушаться и невольно подготовлять исход, несчастный для себя, для нас, для Николая!"
Страничка создана 1 февраля 2010.
Последнее обновление 1 ноября 2024.
