|
|
Геннадий Николаевич ГОЛОВИН
(1940-2003)
Родившийся в Нью-Йорке отказывается от американского гражданства; один из самых интересных русских прозаиков, по мнению критиков, не рос у читателя на глазах, а появился вдруг, совершенно готовым писателем, чья зрелая проза настолько отличается от ранней, что можно говорить о разных авторах; «детективщик», который словно нехотя использует стрельбу и преследования; литератор, произведения которого – опять-таки по мнению критики – все меньше хотят быть литературой…
И все это – Геннадий Головин. Родился в Нью-Йорке в 1940 году. За год до конца Второй Мировой войны семья Головиных переехала в Москву. Здесь одаренный молодой человек окончил факультет журналистики МГУ. Работал на телевидении, в центральной прессе. И все время, с 17 лет, занимался литературным творчеством (долго писал «в стол», печататься начал довольно поздно, но активно – в «толстых» журналах и крупных издательствах).
Книги Головина переводились на иностранные языки, повести «Анна Петровна» и «Чужая сторона» экранизированы.
(Из библиотеки "vip.km.ru")
* * *
Головин родился в 1940 г. в Нью-Йорке, хотя сами родители были вологодские, из Тотьмы. Сюда, на берега Сухоны, любил приезжать Геннадий Николаевич. Тотьма запечатлена им в блестящей повести “День рождения покойника”. Головин – питомец журфака Московского университета, много сил и времени отдал журналистике. Но для всех нас он прежде всего писатель – невероятно талантливый, яркий, честный, неповторимый. Он довольно поздно вошел в литературу – в 45 лет, напечатав в журнале “Москва” незабываемую по искренности повесть “Джек, Братишка и другие”. Геннадий Головин появился совершенно готовым, зрелым прозаиком. И сразу стал одним из самых интересных и читаемых русских писателей. Книги Головина переводились на иностранные языки, повести “Терпение и надежда” и “Чужая сторона” экранизированы. Продолжатель лучших традиций русской литературы и ее смелый новатор, Геннадий Головин останется в читательской памяти России. Господи, прими раба Твоего с миром…
(Из некролога в "Литературной газете")
Произведения:
Сборник "Чужая сторона" (1994, 605 стр.) (pdf 20,4 mb) – июнь 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Геннадий Головин родился в 1940 году в Москве. После окончания факультета журналистики МГУ работал на Центральном телевидении, в различных журналах.
Автор повестей «Джек, Братишка и другие», «День рождения покойника», «Анна Петровна», «Чужая сторона».
Повести «Анна Петровна» и «Чужая сторона» были экранизированы.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Джек, Братишка и другие. Повесть ... 5
Покой и воля. Повесть ... 98
Чужая сторона. Повесть ... 190
Анна Петровна. Повесть ... 317
Антон Павлович. Повесть ... 395
Хельсинки – город контрастов. Рассказ ... 465
Лёнька Абраамов из Красной книги дураков. Рассказ ... 483
Чудо в Кемпендяе. Рассказ ... 491
День рождения покойника. Повесть ... 498
Повесть "Анна Петровна" (html 184 kb) – апрель 2005
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Фрагмент из повести:
...в то утро даже и в коридоре было безлюдно и тихо – как безлюдно и тихо было, кажется, во всем мире, в самом центре которого на казенной табуреточке сидела Анна Петровна и кормила грудью новорожденную свою дочь, безмерно страдая от невозможности прислониться к чему-нибудь тяжко ноющей спиной, с трудом разлипая кисленько саднящие веки и срываясь то и дело, как в обморок, в черную гущу сна.
Она могла бы и сейчас, через много лет, увидеть как наяву буддийскую, с кулачок, маску того личика, распаренного и надменного (еще никаких нежных чувств оно не вызывало, это личико – одну лишь боязливость, и еще, конечно, сострадание), однако не о дочке было это воспоминание – а о том, как печально и погребально-тихо было в этом мире; как болела спина от неудобной позы (которую она принимала почти намеренно, чтобы не уснуть невзначай и не обронить ребенка); как пьяно заводило ей глаза от жуткого желания сна, и какое это было дивное диво – слышать, как уходит из тебя молоко, как облегчается в груди, и как сладко было знать, что скоро нежная пиявочка эта насытится, опустошит, отпустит сосок и замолкнет, и наконец-то можно будет, по-старушечьи не разгибая спины, отнести кулечек этот в корзинку, а потом доковылять и самой до кровати и – пасть лицом вниз в дико скомканную, несвежую, еще хранящую ночное тепло постель, и – полететь, замирая от сладостного безмолвного визга за глазницами, в черную бездонную шахту сна.
Было до слез жалко себя – такую вконец измученную, всеми покинутую, жалкую и опустившуюся. Было жалко эту гусеничку-дочку, такую доверчиво беспомощную, такую до содрогания сердца незащищенную перед всеми железными напастями мира.
И еще было жалко – торжественно, скорбно жалко – всего того, что могло бы с ней, Анной Петровной, быть в этом мире, но чего уже никогда не будет, потому что с появлением этой жадно чмокающей пиявочки огромные пласты, целые материки Возможного откололись, отплыли, оставив ее, как на крохотной льдине, в этой злой и убогой, казенно-безуютной комнатенке. И будет так – всю оставшуюся жизнь.
Повесть "Джек, Братишка и другие" (html 438 kb) – декабрь 2007
– OCR: Станислав Болотов
Повесть «Джек, Братишка и другие» рассказывает о том, как молодой семейной паре, где муж без профессии, а жена на сносях, предстоит провести зиму в дачном домике обезлюдевшего подмосковного садово-огородного поселка в окружении друзей и врагов, людей и животных.
Чего это будет им стоить, можно только предполагать. Но за этой сиротской прелюдией следует история незабываемо счастливой полнокровной жизни.
В этой жизни есть только самое необходимое, когда один без другого и одно без другого просто не может обходиться. Все проникнуто взаимным влечением и симпатией.
Здесь у человека нет никаких оснований для высокомерия в отношении других живущих – людей, кошек, собак.
Того, что Головин и считает собственно жизнью, в них, собаках, больше, чем в человеке, поэтому люди так нуждаются в их привязанности, в их своего рода одобрении, верховной санкции на продолжение собственного существования.
(Татьяна Казарина – «Новый Мир» 1996, №4)
Фрагмент из повести:
"Я вспомнил рассказ Роберта Ивановича о том, как погиб Зуев. Он приполз к порогу дома весь в крови, с простреленным животом. Закидуха вместе с приятелем, оказавшимся в доме, бросились по кровавому следу собаки, потом по следам человека, который стрелял. Схватили. Они даже не отколотили его – решили благородно сдать в милицию. А милиция его отпустила: свидетелей преступления не было. Да и самого преступления, как выяснилось, не было: убить бродячую собаку не грех. Единственное, за что можно было покарать шкуродера, – за незаконное пользование ружьём. Но и ружья не было (тот успел выкинуть обрез в снег).
Ещё мне вспомнился мужичонка в электричке, который молодцевато рассказывал своей спутнице о том, как в прошлом феврале на день Советской Армии он был приглашен соседями по лестничной клетке – молодыми парнями, братьями – на шашлычок. Как они посидели, выпили-закусили, а потом братаны с гоготом повели его смотреть на «барашка» – на останки собаки в окровавленной ванне. «Они думали, конечно, что меня тут же... того... – похвалялся мужичонка женщине. – А я им спокойненько так говорю: «Ну и что?».
И, конечно же, опять – с тоской и досадой – вспомнил я четырехлетнюю девчушку, с которой нечаянно познакомился этим летом. Она играла со щенком. Рассказала, что зовут ее Лена, а щенка зовут Гена, в честь знаменитого крокодила. И еще она сказала, что когда Гена вырастет, папа (он обещал ей) сделает из Гены красивую шапку. «Ну, как же так можно?! – говорил я девочке. – Смотри, как он тебя любит! Ведь ты ему как мама! Он тебе верит, а ты его раз! – и на шапку...» А она мне спокойненько этак ответила: «Ну и что?».
Я потом часто и подолгу думал об отце этой девочки".
Повесть «Нас кто-то предаёт» на сайте ivvva.ru
Страничка создана 30 апреля 2005.
Последнее обновление 12 июня 2023.
|
