Произведения:
Книга "И сотворил себе кумира..." (1976, 348 стр.) (html 642 kb; pdf 15,4 mb) – апрель 2010, январь 2021
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) и библиотека "ImWerden"
"...Профессорский сын Рома Самарин язвительно посмеивался:
– Никакой украинской нации нет. Её выдумали невежественные хуторяне, потомки приднепровских разбойников-запорожцев. Те были разноплеменным сбродом и набивали себе цену в постоянных войнах России с Польшей и Турцией. Запорожцы предавали то тех, то других. А потом их внуки придумали себе Украину. Объявили нацией жителей российской окраины. Ведь "Украина" и означает просто "окраина". Украинский язык – это миф. Есть несколько малороссийских диалектов. Лучшие люди Малороссии всегда сознавали себя русскими, – Разумовский, Гоголь, Щепкин, ваш любимый Короленко. А нынешняя возня с украинизацией долго не продлится. Все самостийники – будущие предатели. Когда начнётся война с Польшей или Румынией, их придётся расстреливать. Сегодня в русском государстве у власти русские коммунисты. Пусть это государство называется Эсэсэр. Но его столица Москва; основа его державной мощи – русский народ, русская армия. И нечего ссылаться на разных нацменов. Российская империя, российская армия всегда были разноплеменны, вспомните: Миних, Барклай де Толли, Дибич, Нессельроде, Тотлебен... Сотни, тысячи инородцев были офицерами, чиновниками. Башкиры и калмыки в Париж входили...
Такого рода рассуждения приводили меня в ярость. Особенно, когда их уснащали пошлым зубоскальством: "А как Ленский должен теперь петь: – "Чи я впаду дрючком пропертый?""
(Фрагмент)
Книга "Хранить вечно" (1976) (html 1,3 mb) – апрель 2010
– OCR: Stanichnik
Эта книга патриарха русской культуры XX века – замечательного писателя, общественного деятеля и правозащитника, литературоведа и германиста Льва Копелева (1912-1997). Участник Великой Отечественной войны, он десять лет был «насельником» ГУЛАГа «за пропаганду буржуазного гуманизма» и якобы сочувствие к врагу. Долгое время лучший друг и прототип одного из центральных персонажей романа Солженицына «В круге первом», – с 1980 года, лишенный советского гражданства, Лев Копелев жил в Германии, где и умер. Предлагаемое читателю повествование является частью автобиографической трилогии. Книга «Хранить вечно» впервые издана за рубежом в 1976 и 1978 гг., а затем в СССР в 1990 г.
(Аннотация издательства)
* * *
К вечеру въехали в Найденбург. В городе было светло от пожаров: горели целые кварталы. И здесь поджигали наши. Городок небольшой. Тротуары обсажены ветвистыми деревьями. На одной из боковых улиц, под узорной оградой палисадника лежал труп старой женщины: разорванное платье, между тощими ногами – обыкновенный городской телефон. Трубку пытались воткнуть в промежность.
Солдаты кучками и поодиночке не спеша ходили из дома в дом, некоторые тащили узлы или чемоданы. Один словоохотливо объяснил, что эта немка – шпионка, её застукали у телефона, ну и не стали долго чикаться.
(Фрагмент)
Книга "Утоли моя печали" (1980) (html 628 kb) – апрель 2003
– OCR: Александр Продан (Кишинёв, Молдова)
Это заключительная книга автобиографической трилогии известного писателя, литературного критика, германиста Льва Копелева, вышедшей на Западе в издательстве «Ардис»: «И сотворил себе кумира», «Хранить вечно» и «Утоли моя печали». В последней описана та самая «шарашка», где вместе работали «зеки» – А. Солженицын, Л. Копелев, Дм. Панин, ставшие прототипами героев романа А. Солженицына «В круге первом».
(Аннотация издательства)
Раиса Орлова, Лев Копелев. Книга "Мы жили в Москве. 1956-1980" (1990, 447 стр.) (html 900 kb; pdf 13,3 mb) – май 2003, апрель 2020
– OCR: Александр Продан (Кишинёв, Молдова)
Мы рассказываем о том, что сами видели, слышали или узнали непосредственно от участников либо очевидцев.
С 1956 года мы вместе, но мы по-разному воспринимали события, людей, книги. По-разному и вспоминаем. Сегодня мы бродили по раскопкам Херсонеса. Развалины домов, надгробия, утварь и орудия, созданные людьми, которые жили две тысячи лет тому назад; читали слова, запечатленные на камне. Это было живое дыхание давно умерших…
Наше время быстро становится прошлым. Каждое вчера уже история.
Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.
Нам не дано знать, какие плоды принесут посевы наших лет, какие памятники, какие свидетельства будут особо привлекать историков, что именно прочтут внуки и правнуки в сегодняшних письменах.
Мы хотим запечатлеть то, что помним. Чтобы оставить черепки для будущих археологов, камешки для будущих мозаик. Но и нам самим это необходимо сегодня. Чтобы противостоять хаосу. Чтобы сохранить отголоски умолкших голосов, следы ушедших. Чтобы продолжать жить.
(Введение)
Книга "Брехт" (1966, ЖЗЛ, 432 стр.) (html 760 kb; pdf 15,3 mb) – июль 2003, июнь 2020
– OCR: Александр Продан (Кишинёв, Молдова)
Когда говорят о бессмертии Брехта, это менее всего традиционно поминальная лесть. Это конкретная правда. Он живет не только в памяти друзей, учеников, читателей и зрителей, не только в повседневной творческой работе сотен театров и многих тысяч артистов; он живет и в неутихающей злобе врагов. Министр аденауэровского правительства фон Брентано проклинал и поносил Брехта с трибуны бундестага; в 1961 и 1962 годах несколько месяцев кряду в ФРГ шла яростная кампания: реакционная печать, радио, специальные публичные сборища требовали запрещения и бойкота постановок Брехта, изъятия его книг из библиотек. Враги похитрее говорят о том, что Брехт «хорош только там, где перестает быть коммунистом», обвиняют его во грехах, которых он не совершал, скрывают или отрицают то, что он действительно писал и говорил.
(Фрагмент)
Сборник "Вера в слово: Выступления и письма 1962-1976 гг." (1977, 81 стр.) (html 157 kb; pdf 1,6 mb) – март 2003, январь 2021
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) и библиотека "ImWerden"
Оглавление:
Вера в слово
Запретить запреты
Об аресте Андрея Синявского
К суду над литераторами
У гроба Анны Ахматовой
Вред цензуры
Возможна ли реабилитация Сталина?
Госбезопасность, идеология и культура
Ответ сталинцу
Разговор в Московском комитете КПСС
Прощание с партией
Об исторических трагедиях и фарсах
Письмо чехословацкому другу
Солженицына нельзя исключать
Письмо тюремным психиатрам
О Лидии Чуковской
Арест Солженицына – его победа
Вопрос к Союзу писателей
Амнистировать политзаключенных
Ответ следователю прокуратуры
Против осуждения Владимира Осипова
Подвиг Андрея Сахарова
Спасти Мустафу Джемилева!
Чему история научила меня
В секретариат московской организации Союза писателей СССР
"В моей жизни с детства сменялись вероисповедания, боги, идолы, пророки, идеалы… И, наконец, я пришел к тому, что для евангелиста-поэта Иоанна было началом начал. К слову. "Всего прочнее на земле – печаль и долговечней – царственное слово" (Ахматова). Оно бессмертно, вездесуще и чудотворно – создает новые миры и воскрешает забытые…
Мое вероисповедание обращено не только к царственному слову поэзии, но и к чернорабочему слову, запечатленному или высказанному, чтобы сообщить правду, опровергнуть ложь, помочь хотя бы одному человеку.
Заговоры, мятежи, революции, гражданские войны, – даже исторически необходимые, вынужденные, вызванные жестокостью неправедных властей, даже освященные благородными идеалами, стремлениями к гуманным целям и жертвенной отвагой мучеников, все же неизбежно порождают новые несправедливости, новые жестокости. Кто бы ни были вожди – идеалист Бакунин или циник Нечаев, гениальный фанатик Ленин или талантливый краснобай Троцкий, беспринципный кровожадный параноик Сталин или самоотверженный революционер аскет Че Гевара…
Вопреки скептикам, утверждающим, будто история учит лишь тому, что из нее никто ничему не научился, я думаю, что все же извлек из истории для себя некие существенные уроки. Прежде всего – убеждение, что самым действенным оружием в борьбе за права человека, за справедливые законы и добрые преобразования общества может быть только слово. "Каждый, кто пишет заметку для газеты или заносит стихотворную строку на лист бумаги, должен знать, что он приводит в движение целые миры" (Генрих Бёлль).
После всего, что я испытал, узнал и передумал в годы сталинщины, – в школе, на заводе, в институте, на фронте, в тюрьмах, лагерях, – и в годы "десталинизации", – непоследовательной, ограниченной, исполненной надежд и разочарований, я уже не могу мириться с инерцией зла, которое отравляет и уродует жизнь многих моих соотечественников. Не могу и не хочу мириться с произволом, с тем, что людей преследуют за мысли и слова, неприятные преследователям.
Но противопоставлять всему этому я полагаю возможным и допустимым только слово".
(Фрагмент)
Эссе "У Гааза нет отказа" (1980, 8 стр.) (html 157 kb; pdf 12 kb) – апрель 2010, июль 2022
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) и библиотека "ImWerden"
"В последние годы он жил с одним слугой, не покидавшим его до конца. Все, что оставалось от его имущества, все, что он получал от богатых пациентов и благотворителей, Гааз расходовал на расширение больниц, на лекарства, пищу, одежду и другие пособия для бедняков, арестантов, ссыльных и их семей.
Многих крепостных крестьян тогда высылали в Сибирь на разные сроки – и даже пожизненно – без суда, простым распоряжением губернских властей, по прихоти недовольного помещика. Гааз добывал деньги, чтобы выкупать их жен, либо, если те с разрешения барина сопровождали ссыльных мужей, снабжал их деньгами на пропитание, так как добровольно едущим в ссылку не полагалось казенного довольствия.
Он не упускал из виду ничего, что имело хоть какое то значение в трудной жизни заключенных. Свою деятельность в комитете он начал с упорной борьбы против того, что ссыльных вели прикованными к длинному железному пруту группами по 10-12 человек. Переходы арестантских партий от привала к привалу бывали и по тридцать сорок километров. Люди разного возраста, роста, состояния здоровья, иногда и мужчины и женщины, неотрывно прикованные вместе, испытывали тягостные и унизительные мучения. Гааз почти пять лет воевал против этого "прута", который отстаивали министр внутренних дел и начальство конвойных войск, как "лучшее средство предотвращения побегов".
Но он добился отмены. И тогда же добился замены коротких и тяжелых кандалов более легкими и длинными, не так стеснявшими движения кандальников. По его настоянию ручные и ножные кольца кандалов, которые в мороз и в жару причиняли дополнительные муки, стали обшивать кожей и сукном.
Не ожидая, пока все эти усовершенствования начнут осуществлять власти, он за свой счет заказывал целые партии облегченных и обшитых кандалов. Еще и в начале XX века такие кандалы назывались "гаазовскими"."
(Фрагмент)
Страничка создана 22 марта 2003.
Последнее обновление 31 июля 2022.