Произведения:
Роман "Записки Серого Волка" (1993, 240 стр.) (doc-rar 145 kb; pdf 6,4 mb) – декабрь 2002, июнь 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
В основу романа «Записки Серого Волка» легли дневниковые записи, которые вел Ахто Леви с 1943 по 1963 год, бывший участник освободительного движения «Лесных братьев» Эстонии, преступный авторитет, вор «в законе», на счету которого более 14 лет в местах лишения свободы, несколько побегов, 5 убийств.
(Аннотация издательства)
Трилогия «Такой смешной Король!»:
Книга "Такой смешной Король!: Повесть первая: «Король»" (1989, 236 стр.) (pdf 6 mb) – сентябрь 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Эта первая из трёх повестей известного писателя Ахто Леви рассказывает о мальчике-эстонце, который пытливо вглядывается в сложный и такой непонятный мир взрослых. Он живёт по законам детства: безграничной любви, дружбы и добра, но в его светлый мир врываются такие понятия, как Сталин, репрессии и война...
Вторая повесть о фашистской оккупации Эстонии, третья – о послевоенном становлении.
(Аннотация издательства)
Перед вами книга о времени, которое оставило в памяти, душах людей неизгладимые, трагические следы. Это время правления Сталина и его окружения, когда идеалы социализма, представления о Советской власти и её изначальные замыслы были искажены до неузнаваемости. Многие в ту пору по вполне понятным причинам были не в силах разобраться в происходящем, кое-кто затаился, выжидая, какой ещё «сюрприз» преподнесёт непростая действительность...
Для трудящихся Эстонии (а именно об Эстонии идёт речь в книге Ахто Леви), ставшей советской республикой в 1940 году, новая власть была во многом овеяна мифами и легендами, а представления о ней лишь в малой степени основаны на личном опыте.<...>
Первая повесть, озаглавленная «Король», написана как бы от лица мальчика. Он живёт в мире детских иллюзий, в который не всегда логично вкрапливаются впечатления «взрослой жизни». Они трансформируются в его сознании весьма причудливо, и, учитывая, что и сами взрослые пользуются сведениями, полученными по приёмнику «Филипс» от буржуазных и фашистских служб информации, можно легко объяснить, отчего многие факты в книге приобретают фантастическое звучание...
(Из предисловия Владимира Пестерева)
Фрагменты из повести:
"На финской же войне стало ясно, что финнам нужно отступать, не хватает боеприпасов, почти целиком сгорел Выборг. Финны стали умолять, чтобы помогали, а кто поможет в такой мороз? Сто финских солдат замёрзли насмерть, будучи чрезмерно усталыми.
Англичане, конечно, сочувствовали и говорили, что они в общем-то не против помочь, но... холодно очень. Да и Норвегия и Швеция, хотя тоже финнам сильно сочувствовали, тем не менее не пропускали через свои территории английские войска, чтобы те могли выручить финнов. Правда, посылки с оружием присылали, посылки мороза не боялись.
А мороз... Действительно, от него все одурели, иначе как объяснишь, что те же русские военные корабли в порту Главного города открыли огонь по самолёту, которому едва удалось спастись, и выяснилось, что он... советский.
А тут объявилась красавица в Швеции, советский министр, между прочим, и стала она в Стокгольме с финнами переговоры вести: нас, дескать, одиннадцать республик, итого сто семьдесят миллионов человек, мыслимо ли вам с нами сражаться? И то, что не удалось королю Москвы, Сталину, специалисту по финскому вопросу, удалось этой женщине. Это придало женскому сословию более выгодное освещение, это признали мужики в деревне Звенинога.
В результате что же сказал финский король? Он сказал: «Чёрт с вами...» Вернее, учитывая, что он говорил с женщиной, он сказал: «Так и быть, берите Карелию, раз вам так сильно хочется». А финнам он сказал, чтобы поскорее вывезли из Карелии всё, что удастся, и сделали там основательную уборку. На поездах и автомобилях, на самолётах и на цеппелинах принялись финны вывозить имущество с тех территорий, которые пришлось уступить. Однако же в этой войне пали двадцать тысяч солдат, а с ранеными и пропавшими без вести пятьдесят восемь тысяч. Из Карелии было эвакуировано четыреста тысяч человек.
В русских газетах писали, что Финляндии дали урок."
* * *
"Угря, собственно, Король и Алфред начали промышлять ещё вечером. У Алфреда в моторке был ящик с линиями, крючков на восемьсот примерно. Оставив большую лодку на берегу в камышах, ящики с линиями вывозили в море на меньшей лодке, крючки-то уже были наживлены, то есть на каждом была для угря приманка. Алфред заставил Короля грести, сам же, спустив плавучий якорь с флажком, начал запускать за борт линии. Они долго работали. А потом Алфред набрал чайкины яйца и сварил. Он учил Короля: если яйцо встанет в воде острием, значит, оно не годится для варки, опустится на дно – самое оно и есть. Вари и ешь. Почему так, он не стал объяснять... на всякий случай. А то бы Его Величество сообразил, что в тех яйцах, которые остриём встают, в них уже жизнь зародилась. Поди знай, какие ощущения и мысли такое знание могло вызвать у Его Величества. Алфред, хотя и был столяром, был неглупым человеком."
* * *
"– Солдатам приказали, по-видимому, не открыть склад, а взорвать, – объяснил Алфред перепуганной женщине, – но солдаты не пожелали, видать, там же не военное снаряжение, а промышленные и продовольственные товары – что его взрывать? Чего ради добро уничтожать? Они и открыли двери настежь и крикнули: «Берите, тащите, нам не жалко, а то сгорит всё – война же».
Алфред говорил правду: война приближалась. Если бы можно было Хелли подняться на большую башню замка, она бы увидела, как разрываются снаряды, увидела пожарища, фронт приближался к городу. Многие горожане забили на всякий случай окна, выходящие на улицу, досками. Над городом пролетали немецкие самолёты, стреляли из пулемётов. В городской бойне из винтовок перебили весь находящийся здесь скот, туши нагрузили на грузовик и увезли на полуостров Сырве.
Алфред ушёл. Король знал, что это склад на улице Малой гавани. На его стене высоко над маленькими окнами нарисованы три большие черные буквы: Э. Т. К. От дома до него не больше десяти минут королевского ходу. И кто мог ему запретить направить туда свои высокородные босые ноги?
Алфреда он уже не догнал. Прибежал на улицу Толли. Всё время встречались нагруженные чем-нибудь люди, тащили в мешках, в коробках, на тачках ящики, мешки, свёртки. Уже давно не видел Король столько людей на улицах, а у самого склада – столпотворение, как описано в бабушкином Писании, а также рассказывали в школе на уроке богословия; мужчины, женщины, дети, собаки – все сновали по складским помещениям, словно муравьи, проникшие в коробку с печеньем. И тащили и тащили. Какие тяжести! Король никогда бы не поверил, что человек способен до такой степени нагрузиться, такие грузы на себе нести. На русском языке это явление объясняется в пословице: «Своя ноша не тянет». Но Король этого, естественно, не знал. А теперь всё в этом складе стало «свое»..."
Книга "Такой смешной Король!: Повесть вторая: «Оккупация»" (1990, 287 стр.) (pdf 7,4 mb) – октябрь 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Вторая часть трилогии известного писателя повествует о тяжёлых днях фашистской оккупации в Эстонии. Захватчики, считая эту прибалтийскую республику своей исконной вотчиной, использовали её население и территорию в интересах «великой Германии». Не все эстонцы и не сразу поняли это. Из-за преступных методов политики сталинской клики многие из них встретили оккупантов как освободителей. Однако очень скоро за респектабельным фасадом «новой власти» разглядели истинное лицо антигуманного и античеловеческого административного образования – фашистского государства, чьи цели и задачи были полярно противоположны надеждам простых эстонцев.
(Аннотация издательства)
Итак, читатель открывает вторую часть трилогии «Такой смешной король!», написанную современным эстонским писателем Ахто Леви. Называется она «Оккупация». В предисловии к первой части мы уже рассказывали о том, что её автор живёт в Москве, пишет на русском языке и тем не менее остаётся глубоко национальным писателем, которого, естественно, волнуют проблемы родной для него Островной земли Сааремаа. В повести «Оккупация» изображается время суровое и безжалостное – период фашистской оккупации.
Счастливое детство Короля Люкса прервано первым столкновением с жестокими реалиями жизни: войной, репрессиями сталинского периода. Маленькое государство на берегу Янтарного моря оказалось между молотом и наковальней политических коллизий сороковых годов. Страдали люди, в повседневном существовании мучительно искали выхода, оказавшись в общем-то в безвыходном положении. Напрасно надеялись некоторые из них на освобождение с Запада. Новый порядок, организованный администрацией «великого Рейха», за респектабельным фасадом и весьма скоро обнаружил античеловеческую, поистине сатанинскую сущность своих целей и провозглашённых задач. Противостоять ей можно и должно было не столько силой вооружённого сопротивления, сколько душевной и моральной стойкостью против разлагающих сил зла, верой в извечные человеческие истины, светлое предназначение рода людского. Всё это явственно прослеживается в неприметном на первый взгляд, но преисполненном глубокого и возвышенного смысла существовании отнюдь не главного персонажа повестей – Ангелочка. Она погибает, и это в те безжалостные времена естественно, но на земле остаются незримые следы её светлого и нравственного подвига, которые не прерываются, а дойдут, и мы уверены в этом, до душ и сердец тех, кто прочтёт эту книгу.
Мы не собираемся говорить об идейной позиции автора по той простой причине, что она достаточно хорошо и ясно прореживается в каждой сюжетной линии. Но поставим всё-таки ему в заслугу то, что он никогда и никому не навязывает своего мнения, к которому шёл, на наш взгляд, долго и мучительно. Выражая свою точку зрения на то или иное событие, он оставляет и нам возможность размышлять и выбирать самим.
(От редакции)
Фрагменты из повести:
"Более полное подтверждение такому заключению получил Король в тот вечер, когда Килк в торжественной комнате читал Отто и Алфреду латвийскую газету «Тевия», в которой опубликовали содержание найденного у большевиков документа. Он был озаглавлен: «Инструкция переселения антисоветского элемента в Прибалтийских государствах».
В ней говорилось о систематическом массовом переселении эстонцев, латышей, литовцев – первом шаге «умной и предусмотрительной сталинской политики...». Подписал заместитель комиссара безопасности Серов. Пункт за пунктом были расписаны в инструкции нужные для исполнителей наставления: как составлять ордера на выселение, как организовывать транспорт, как врываться в квартиры на рассвете, как и когда применять оружие в случае сопротивления. Далее предписывалось следующее:
«Выселение антисоветских элементов из балтийских республик имеет большую политическую важность. Успешное проведение этой задачи зависит от того, как тщательно районные «тройки» и оперативные штабы сумеют выработать конструктивные планы операций переселения и своевременно предусмотреть необходимое для этого. Инструктировать оперативные группы «тройки» должны накануне операции, вечером, в сжатые сроки. Следом оперативным группам вручат списки выселяемых, для этого необходимо своевременно собрать данные...
Чтобы работа в волостях и деревнях могла начаться незамедлительно, прибыв в деревни, члены оперативных групп должны вступить в контакт с местными секретарями и председателями сельсоветов, соблюдая при этом необходимую конспирацию, с их помощью уточнять места жительства переселяемых. После обыска выселяемых необходимо известить, что решением правительства их направляют в другие районы Советского государства. Учитывая, что большинство мужчин остаются задержанными в лагерях, а их семьи направляются в дальние области страны, необходимо при задержании, чтобы мужчины свои личные вещи упаковали раздельно от других членов семьи, при этом должен оставаться неразглашённым факт их предстоящего разлучения. Разделение мужчин происходит уже на железнодорожных станциях, куда отправляются все вместе. Арестованные главы семей погружаются в заранее подготовленные для этого железнодорожные составы...»
Вот почему всё такое произошло, подумалось Королю, хотели всех людей из их страны увезти и уничтожить."
* * *
"В августе приказали переместиться в деревню Каряшна, отправились на плотах. Жили терпимо. Но однажды весь их батальон выстроился без приказа и спел эстонский гимн. Начальники перепугались, исчезли. Сразу же положение изменилось, тем более что на фронте многие эстонцы перешли к немцам. Объявили приказ Ворошилова. В нём распорядились всех эстонцев убрать с фронта, собрать в тылу и сформировать из них рабочие батальоны. Строили аэродромы. Одеты плохо. Кормили плохо. Жизнь стала невыносимой. Тогда организовали пассивное сопротивление: отказались работать. Комиссары бесились, начали всех по одному допрашивать, каждого спрашивали отдельно: будет он работать или...
Так пару рот принудили опять взяться за работу. Многих сажали в карцер. Принялись за дело и сотрудники НКВД со своими приёмами, долгими допросами. Самых упрямых отправили на лесные разработки, составили из них штрафные роты, которые разместились в пятидесяти километрах от Котласа, в городе Авитонове. Здесь было много поляков, жили они на нищенском положении. В большинстве из интеллигентов – врачи, инженеры или из состоятельных. Один инженер-поляк рассказывал: без преувеличения, местная железная дорога стоит на наших костях, под каждой шпалой отдыхает, по меньшей мере, один поляк.
По прибытии эстонцев их как раз отпускали. Но и другие народы здесь оставили своих... Про украинцев рассказывали такие кошмары...
– Иссанд Юмаль!..
– Голод, холод, клопы... Жить становилось изо дня в день хуже, одежда и обувь износились. Отказывались работать. Нам объявили: покупайте себе продукты сами. За работу обещали платить соответственно выполненным нормам. За день успевали выработать по полтора рубля, продукты на один день питания стоили три...
Пропал интерес к работе. Ну, а без работы – голодная смерть. Начали пропадать вещи, у кого что было. Одежда, другое-разное, сохранившееся из захваченного из дому, вплоть до зубных щеток. Бригадиры по своему усмотрению распоряжались хлебом: давали – не давали. И умело этим пользовались. Однако грабили и более брутально: заметив, что у людей есть ещё стоящие вещи, выстраивали перед бараком и приказывали высыпать содержимое вещмешков на землю. Бригадиры ходили и выбирали себе кому что приглянулось.
Хотя бежать было бессмысленно, многие рисковали и пропали безвестно. Люди сильно сдали, ослабли, лежали безучастно. Бывало, на ходу падали и умирали. Ели всё, что хоть мало-мальски годилось для еды. Бригадиры издевались. Избиения стали обычным явлением. Одолел скорбут. Руки, ноги обмораживали – то естественно. Из-за голода употребляли много соли, стали пухнуть. Морали не стало: за кусок хлеба были готовы на всё.
Однажды из Москвы приехал генерал проверить, как продвигается выучка воинских частей, можно ли их отправлять на фронт. Поскольку у нас не было даже обмундирования и вообще ничего, то какая могла быть выучка? Генерал кричал и ругался, он нашёл, что воинских частей, как таковых, нет и в помине. Начали выдавать обмундирование... летнее...
В это время вспыхнул тиф..."
* * *
"Стали вербовать в партию. Особенно интенсивно перед отправкой на фронт. Сначала агитировали стать кандидатом в члены партии, а то и сразу членом выборочно, потом чуть не в приказном порядке надавили. Надеялись, что члены партии не перебегут к немцам, потому что пропагандисты постоянно внушали: немцы партийных расстреливают без допросов. Однажды наш комиссар в разговоре признался: «Сейчас настолько трудно, что делать нечего, приходится принимать в партию и тех, у кого контрреволюционное прошлое». Считалось: не хочешь вступать в партию – враг. Спрашивали: почему не хочешь в партию? Объясняли: это обеспечит будущее, откроет дорогу, сделаешь карьеру. Не пожелавшим вступать в партию угрожали отправить в рабочие лагеря. Многие поэтому и вступили. Порядок был такой: из политотдела дивизии поступало распоряжение в политотдел полка – к данной дате набрать в партию столько-то членов. И начиналась карусель, чтобы план по набору в партию выполнить к назначенному сроку."
Книга "Такой смешной Король!: Повесть третья: «Капкан»" (1991, 252 стр.) (pdf 6,8 mb) – декабрь 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Действие повести «Капкан», завершающей трилогию, происходит в 1945 году: заканчивается вторая мировая война, на Островную Землю возвращается Советская власть. Вынужденное приспособленчество Алфреда приводит его к гибели. Определилась и судьба главного героя: «смешной Король» уходит «в люди», во взрослую жизнь.
(Аннотация издательства)
Фрагменты из повести:
"Когда русские офицеры заглядывали в комнату, где допрашивали Алфреда «честные друзья товарища Сталина», те переставали бить его и вежливо с ним беседовали. Можно подумать, что русские не знали принципа такой «вежливости»... Тем более что вопросов ему никаких не задавали, просто внушали, что с ним не намерены шутить. Вопросы же задавались главным образом тогда, когда допрашивали с помощью переводчика...
Так что с переводчиком лучше, чем без...
И Алфред охотно и обстоятельно рассказывал: как был столяром, как делал мебель русскому капитану «Чуть-Чуть», про Хелли Мартенс; рассказывал, естественно, про Короля и мать. По мере продолжения повествования он увидел свою жизнь со стороны и стал осознавать, что ничего преступного в ней нет, жил, как многие,– старался выжить. Кто же имеет право решать: должен он жить на свете или нет? Даже в том, что собственную семью развалил, он не видел преступления, а объяснял случившееся своей неопытностью в некоторых тонкостях жизни: разве он женился на Хелли Мартенс, чтобы потом сделать её несчастной? Правда, пришла мысль, что в чём-то он, наверное, не жил по Правде с большой буквы, вот если бы начать всё сначала, он во многом жил бы иначе и поступал бы по-другому, а на Хелли Мартенс, скорее всего, и не женился вовсе; вообще бы не женился так рано, когда человек ещё не в состоянии понять самого себя и не способен осмыслить ответственность такого шага; всё-таки в двадцать пять лет ты больше разбираешься в половой жизни, чем в любви."
* * *
"Она согласилась с готовностью – конечно-конечно, если случится, передаст Алфреду непременно, она понимает, наверное, Сула желательно посоветоваться с ним относительно жизни за морем, где-нибудь на Скандинавском полуострове? А почему бы нет! Она сама бы с удовольствием, но куда пойдёшь с больной матерью и ребёнком школьного возраста...
– Зачем! – восклицал Сула.– Зачем Алфреду за море?! – запротестовал он, к удивлению Вальве. – Эстонцам здесь дело надо делать. Эти... они здесь не вечно...– произнёс он с ударением, и было ясно, кто эти «они». – На Большой Земле остались опытные бойцы. Многие в лесах ещё в сороковом боролись с ними, задолго до прихода немцев. Многие из них и немцев в лесах били. Сейчас немало людей подались за море, но на Мокрой Земле, в лесах Чёрный Андрес, майор собирает всех, кто остался. Выбраться с Острова на Большую землю всё-таки проще, чем за море. Да и нужнее.
На прощание Сула предупредил:
– Сейчас вроде и не трогают никого, чтобы опровергнуть немецкую пропаганду. Кончится война, начнут вывозить народ, как раньше. Им же надо, чтобы на наших берегах поселились их люди. Так-то для них спокойнее."
* * *
"Тут и Король поведал о том, что случилось в Розвальнях на Малом Ару, и про картину Калитко с красными следами на снегу; рассказывал торопливо. Ветер, оказывается, про Ару уже слышал. Тут и Иван поведал, в свою очередь, о том, что произошло на самом деле в ателье Калитко. А Ветер, послушав, вскричал:
– С вами не заскучаешь!
Иван, имея в виду людей на Малом Ару, спросил тихим голосом:
– А они хорошие были?
– Конечно,– ответил Король.
– Но почему?..
Смысл вопроса понятен. Но кто мог ответить?
– Ты раньше видел, как убивают? – спросил Иван, адресуясь к Королю из-за спины Ветра. И Король рассказал, что видел давно, как застрелили солдата.
– Немца?
– Не. Русского.
– Немцы?
– Русский, наверно, немцев тогда не было, то было не в немецкое время.
– Энкаведешник,– сообразил Иван.– Непонятно.
– Непонятно,– вздохнул Король.
– Микробы,– определил Ветер. И, обратясь вежливо к лошади, которая стояла, пошевеливая ушами, попросил её не подслушивать, а заниматься своим делом. Лошадь ответила: «Хр-р-р» – и пошла-таки. Бубенчики снова зазвенели.
– Отчего в мире вражда?
Эта мысль уже сколько времени не давала Королю покоя. Кого бы он деликатно ни расспрашивал, никто на его вопрос конкретного ответа не давал. Лоцман Счастья взъерошил свою шикарную бороду, очищая её от снежинок. Обратившись к Королю, сказал авторитетно:
– От жадности она и происходит.
– А жадность?
– От зависти.
– А зависть?
– От глупости.
– А глупость?
– От лени, разумеется. Если человек ленив учиться – он глуп, ему тогда нечего есть, ведь лень работать руками, а чтобы головой – глуп. И завидует тому, у кого всего больше, чем у него. И уже за это ненавидит и стремится отнять силой то, что другой приобрёл умом или трудом.
– А при чём тогда евреи?"
Роман "Посредине пути" (1990, 239 стр.) (pdf 7,5 mb) – август 2024
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Имя Ахто Леви известно читателю по его книгам: «Записки Серого Волка», «Бежать от тени своей», «Улыбка Фортуны». Новый роман «Посредине пути» прямое продолжение прежних его книг. Это монолог человека, который вспоминает свою прежнюю непутёвую жизнь, годы тюремного заключения и скитаний, людеё, встреченных на жизненном пути.
(Аннотация издательства)
Фрагменты из романа:
"Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год был для меня значителен тем, что напечатали мои «Записки Серого Волка».
Писать я начал давно. В девять лет из-под «моего пера» выходили потрясавшие поклонников в коротких штанишках истории о невероятных приключениях. Я также вёл дневники, в которых бесцельно фиксировал состояние погоды и качество каши, которую варила мама. Я не затруднял себя какими-либо мыслями – их, в сущности, было очень мало.
Мысли стали возникать, когда в моей жизни появились любовь, ненависть, страх. Но и тогда я ещё не очень чётко сознавал, почему тянет писать. Просто образовалась такая привычка, я видел в ней возможность сказать то, что хотел, не боясь быть осмеянным, не боясь возражений, быть правым хотя бы для себя. Правыми хотят быть очень часто и самые неправые в своих делах. Так что здесь-то и появилась пока ещё подсознательная цель – освободиться. Быть свободным хоть на бумаге, в то время когда физически то так, то этак я всё более и более лишался свободы. Но и на бумаге это было доступно только потому, что я не предвидел ни возможности, ни необходимости печататься. Это появилось позже, отчасти случайно. Возможно, когда и я – кто знает! – стану писать мемуары, об этом расскажу.
Но «Записки Серого Волка» были сделаны уже сознательно. Это был не первый, но один из самых значительных шагов к свободе. Тогда наконец-то слово «свобода» заняло прочное положение на моих страницах... Очень важное слово не только для меня.
Подчеркну, что я не писатель, в моем удостоверении личности написано – литератор, то есть занимаюсь литературным трудом по мере своих способностей и этим живу. Писатели же в моём представлении – люди всесторонне образованные и умственно развитые или же необычайно одарённые. Писатель к тому же должен быть глубоко принципиальным, то есть его слово не должно расходиться с делом, а его личная жизнь должна соответствовать тому, что он в своих произведениях пропагандирует. Слава богу, что в мире таких писателей много."
* * *
"Что же касается бункерной жизни, я в неё окунался с головой, и мне не кажется, что это неинтересно. Уже само развитие этой жизни, её внедрение, её захватнические приёмы – разве не интересны? Я изучал подпольную алкогольную монополию в Риге, Челябинске, Москве, Тарту, в Центральной России и на Дальнем Востоке и кое-что об этом знаю.
Например, Рига. Здесь имеется улица, которая называется Киевской с незапамятных времён, я про неё читал в газете, изданной ещё в буржуазной Латвии. Причём из этой же старой газеты я узнал, что улица Киевская в Риге известна как центр подпольной торговли алкоголем тоже чуть ли не со времён Ивана Грозного и польского короля Батора, во всяком случае при Николае Последнем она точно функционировала. И по сей день функционирует.
Как можно купить водку в Риге вечером после закрытия магазинов или ночью? Надо сесть в такси. Адрес водителя не интересует, если вы скажете, что надо ехать на Киевскую. Он не спросит номер дома, он едет. Приехав на Киевскую, останавливает машину всё равно где. Из такси видно, что на улице – длинной, извилистой – то тут, то там прохаживаются парочки или стоят по два-три человека. Можно подойти к любому и намекнуть, что...
И вас обслужат. Но можно из такси не выходить, и водитель опять не поинтересуется – почему. Он сидит молча за рулем, вы сидите молча в кабине. К такой таинственной машине скоро подойдут люди, допустим, их двое. «Шеф, – обратятся они к водителю, – отвези нас к чёртовой бабушке (или в другое место)». Таксист скажет, что у него есть уже пассажир. Тогда эти двое, пожелавшие ехать к чёртовой бабушке, спросят, опять ни к кому не адресуясь, что, наверное, пассажиру что-нибудь надо. Шофёр, естественно, «не знает», что надо его пассажиру, и теперь тот сам должен подать голос, и он, допустим, даёт понять, что ему надо...
Тогда двое скажут, что вообще-то они тут кое-кого знают...
Тогда пассажир выходит из машины, не отпуская при этом такси.
Тогда двое заводят его за калитку или в подъезд ближайшего дома и тут же следует вопрос – прямой, как пистолетный выстрел: «Тебе сколько?»
Допустим, вам надо две бутылки. Вам скажут цену, инкассируют деньги, вручат товар, и через две минуты такси увозит вас по адресу, в котором теперь уже можно сказать не только название улицы, но, конечно же, и номер дома, как делают все нормальные пассажиры, когда едут по нормальному адресу.
Есть и другой способ. Вы садитесь в такси и заявляете прямо, что вам очень надо, потому что приспичило. Таксист просветит вас своими рентгеновскими лучами и, если не обнаружит настораживающих симптомов, поедет в центр города, здесь в одном месте чуть приостановится, и в такси на ходу садится широкоплечий пассажир с толстым портфелем. Обращаясь к вам, он спросит: «Сколько?» Всего одно слово. Вы скажете ровно столько же, дадите деньги, вам вручат товар, через пятнадцать метров такси чуть приостанавливается, и пассажир с портфелем исчезает, будто его и не было. Причём таксист и здесь в деле не участвует, и его не касается, чем там обмениваются его пассажиры, это их дело.
Есть и третий способ. Вы садитесь в такси..."
* * *
"Вскоре усатик меня догоняет: «Покажи чек, печать на нём есть?» Печать есть. Он суёт мне пачку купюр: «Пересчитайте». Я считаю. Так и есть – двадцать рублей не хватает. Обращаюсь к нему с молчаливым укором. «Что? Не хватает?» Он берёт у меня свои сто восемьдесят, пересчитывает и соглашается: действительно не хватает, добавляет ещё два целковых и даёт деньги мне. Я их в карман, ему чек, разбегаемся, желая друг другу долго жить. По дороге, выходя из метро на станции «Динамо», я на всякий случай стал ещё раз пересчитывать деньги, прикидывая, сколько на лишнюю сотню можно купить, и обнаруживаю, что в пачке вместо двухсот всего... сто. От злости я расхохотался. Когда и как этот иллюзионист меня надул, так и не понял. Чёрт бы меня побрал! Надо было взять его сто восемьдесят, и всё бы ничего, а теперь, выходит, я ему любезно поменял чек рубль за рубль.. Считай, даром отдал. Не идиот ли?
Рассказал о случившемся одному приятелю, он долго хохотал: «Ты вроде сам когда-то был жулик первоклассный, как же так?» Пришлось признаться, что дисквалифицируюсь понемножку. Ведь если бы я ещё раз эти деньги пересчитал, тогда бы не попался, но всё происходило перед моим носом, какие сомнения! А деньги, брат, надо считать. Но я стал очень доверчивым почему-то и за это бесконечно расплачиваюсь. Однажды в Риге услышал в ресторане «Росток» эстонскую речь, обрадовался, рот разинул, побежал искать – кто? Нашёл: четверо молодых и красивых, сказали, что они борцы. Приглашаю в гости. Одеваемся, выходим, покупаю четыре бутылки водки, кладу в свой портфель, бросаю на заднее сиденье такси, ребята рассаживаются, едем. Приехали, выхожу и ору: берите портфель, ребята, за мной! Вхожу в калитку, открываю дверь дома, поворачиваюсь, чтобы пропустить милых земляков, но... такси уже далеко. Уехали дорогие эстонские «борцы» вместе с моим портфелем.
Или вот однажды, когда я в Тарасовке работал библиотекарем. Зима, сильный мороз, еду в Пушкино, получаю зарплату и на обратном пути в поезде встречаю красивого парня, который не знает, где переночевать. Поздно, а ему в Электросталь. Пригласил к себе. Пошли в магазин. Я взял бутылку, чтобы веселее было разговоры говорить. Пришли ко мне. В прихожке портфель бросаю, разделся и побежал на кухню яичницу жарить, он же зашёл в ванную – руки вымыть. Мыл он минут десять, двадцать – не появляется. Пошёл посмотреть, ведь яичница давно на столе. Не оказалось ни парня, ни моего портфеля, а в нём зарплата, паспорт и другие разные вещи..."
* * *
"Затем он достал связку ключей и, показывая на здоровенный, старой конструкции сейф, говорит:
– Откроешь – домой пойдёшь.
Я не поверил своим ушам. В чём дело?
Один из замков в этом сейфе не могли отпереть. Замков всего три, но средний не открывался, делай с ним что хочешь. Вспомнили: у нас «этот» сидит, а ну-ка сюда его.
Изображая из себя бывалого медвежатника, беру ключи, узнаю, который от среднего замка, говорю, чтоб отошли подальше, что, дескать, не люблю «работать», когда под руку смотрят (я это вычитал у Шейнина в «Записках следователя»). Все послушно отошли.
До чего же жаль, думаю, что никогда не приходилось изучать это дело, ведь я ни одного сейфа не открывал. Но в тюрьме мне один специалист рассказывал: замок – всё равно, что женщина; к нему надо подходить нежно, ласково, и он тебе поддастся, силою тут ничего не сделаешь.
Вставил ключ, повернул – не поворачивается; правильно, он и не должен был, потому что я поступил грубо: сунул, крутил... Кто же так обращается со стареньким имуществом, ведь сейф-то старый!
Сначала я со страхом подумал: чтобы эту громадину распечатать, мне потребуется по меньшей мере четыре лома, пятнадцатикилограммовая кувалда и на всякий случай полкило динамита. Но сейчас... Осторожно вставил ключ и, не толкая до предела, а продвигая по полмиллиметра, пытаюсь нежно обнаружить нужную грань, где он повернётся: один миллиметр, второй, третий, три с половиной, поворачиваю и... он плавно, послушно открывает замок. Отпираю оставшиеся два и распахиваю дверцу."
Сборник "Воровской закон: Записки Серого Волка. Мор. Бежать от тени своей" (1995, 608 стр.) (pdf 21,6 mb) – январь 2024
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Имя писателя Ахто Леви не требует какой-либо рекламы. Оно стало легендарным и широко известным давно, когда впервые появились на свет знаменитые «Записки Серого Волка». В настоящей книге объединены три романа, повествующие о драматической судьбе героя «Записок Серого Волка». Все они посвящены теме человеческих испытаний в самых экстремальных условиях, теме воровской жизни и воровского закона.
(Аннотация издательства)
Содержание:
ЗАПИСКИ СЕРОГО ВОЛКА ... 5
МОР. Роман о воровской жизни, резне и воровском законе ... 191
БЕЖАТЬ ОТ ТЕНИ СВОЕЙ ... 415
Драгоценные слова. Вместо послесловия ... 597
Фрагменты из романа «Записки Серого Волка»:
"«12 апостолов» – так называет Орас группу лесных братьев, для которых он и есть Христос; это остатки эстонского легиона и омакэйтесе, не успевшие унести ноги до прихода красных. Есть среди них несколько младших офицеров, остальные лишь кандидаты. Кочует эта группа с места на место, добывая всё необходимое грабежом.
Я не всегда с «апостолами» и живу очень подвижно. Я – связь, я – разведчик, я – Волчонок. Командует нами Орас. Он по-прежнему живёт в городе, где удачно замаскировался и имеет кое-какие связи; там, конечно, менее опасно, чем в лесу; здесь того и гляди наскочат истребители или пограничники. Свои инструкции он передаёт через меня.
«Апостолы» ушли «навещать» какого-то красного. Я упросил Рудиса – он в лесу заменяет Ораса – оставить меня дома. Рудис обозвал меня кисейной барышней, но не настаивал. Калым тоже остался. Он просто сказал, что не пойдёт, и всё. Он и на свадьбу комитетчика не ходил, вообще он никуда не ходит, говорит, что ему ничего не нужно. Теперь он лежит в другом конце чердака в сене и читает какую-то книгу. Он любит читать, и я даже обокрал одну сельскую библиотеку, чтобы доставить ему, ну и, конечно, себе удовольствие.
Погода препаршивая, дождик поливает. Достанется сегодня «апостолам». И охота им этим заниматься, ведь у нас сейчас всего вдоволь, ни в чём не нуждаемся. Они говорят, что «он», мол, заслужил это. И вот сегодня ночью человек, который сейчас ещё жив и ничего не подозревает, умрёт. Его повесят, как повесили комитетчика, а его жену, если она есть, или дочь изнасилуют. Это так жутко, когда так убивают человека. Он ничего не сможет сделать, чтобы спастись, он совсем беспомощен против стольких вооружённых людей. Я понимаю – надо мстить, но зачем издеваться над невинными? Как страшно кричали женщины, когда вешали комитетчика, когда их насиловали.
Прежде чем повесили комитетчика, Ян Коротыш изнасиловал его жену. Комитетчик был связан, в рот ему сунули кожаную рукавичку, и он мог только мычать, но всё видел. Остальных, кого застали в его доме, видимо его гостей, загнали в амбар и заперли, кроме женщин, разумеется... А потом его повесили. Это было такое зрелище... Отвратительное, страшное. Не хочу больше такое видеть. Я буду мстить, конечно, рыскать по лесу без устали, что угодно могу делать, но на это я с ними больше не иду. Это ужасно!"
* * *
"После отбытия тюремного срока меня повезли обратно в лагерь. По дороге в одной пересыльной тюрьме раздобыл из женской камеры кое-какие принадлежности дамского туалета. Эти вещи удалось пронести в зону, и они пригодились.
Работали в карьере на погрузке песка. Я вынес и спрятал там свой реквизит, а однажды, когда за составом подъехал паровоз, погрузил себя в вагон с песком и удачно выехал в Канск. Затем, забравшись в пустой вагон, превратился в крестьянку. Убедившись, что всё на мне более или менее правильно, стараясь держаться как можно более по-женски, я пошёл на вокзал, пробрался в нужный поезд, Новосибирск – Ленинград, и поехал (зайцем, разумеется). Сначала всё казалось, что люди меня рассматривают, будто я по меньшей мере нильский крокодил, и чувствовал себя скверно, однако скоро научился держаться подобающим моему положению образом. В поезде познакомился с девушкой, отсидевшей три года в заключении за растрату, она ехала домой – в Нарву. Мы с ней подружились.
В вагоне ехали солдаты-пограничники, молодые, весёлые ребята, они нас, «девчат», всю дорогу не переставали угощать то тем, то другим и, конечно, водкой, чего я – упаси боже! – не «пила»... Я всегда мечтал обзавестись настоящей мужской бородой, но здесь радовался, что её у меня нет."
* * *
"Рест шёл после «работы» из кафе, был малость под «мухой». Идёт по Кадриоргу, наслаждается чистым воздухом, настроение на «самом высоком уровне». Вдруг видит одиноко сидящую на скамье девушку. Свинство, когда красивая девушка скучает одна. Садится рядом. Но что это? Девушка плачет.
– Что с тобою, крошка? – говорит Рест и участливо гладит её по голове.
Оказывается, она – студентка (на последнем курсе, медичка, между прочим), у неё похитили деньги – стипендия её и её подружек. У неё никого нет, кто бы мог ей помочь. И жить не на что. И тут Рест доказал, что существуют на свете истинные джентльмены.
– Вот тебе кусок, киса, – говорит он ей и подаёт деньги. Купи лотерейку, глядишь, повезёт и сразу миллионершей станешь.
Он тут же встал и ушёл, даже не познакомившись с этой красоткой. Правильно, какое же это было бы благородство, если потом знакомство и тому подобное.
– Ты бы видел её глаза... – закончил свой рассказ.
Деньги нам достаются нелегко, но всё-таки Рест молодец. После этого через несколько дней он прибежал с такой же дурацкой ухмылочкой.
– Опять благородство какое-нибудь совершил? – поинтересовался я.
– Я её видел. Понимаешь? Стоит автобус, и я стою на остановке. Вижу, какая-то красотка через окно меня рассматривает. Так и прилипла к стеклу. Я её сразу узнал, и она меня тоже, выйти хотела, но автобус уехал.
Рассказывая это, Рест был похож на ненормального, видно, загорелся парень. Только сегодня его погасили. Случилось это на Пирита, где он отдыхал после трудов праведных, купался, загорал.
Слышит вдруг Рест – кто-то кричит. Видит – в воде барахтается мальчик. Миг – и он под водой. Рест ныряет, хватает его, вытаскивает. Мальчик – как тряпка. Рест перевернул его, надавил на живот, уложил на песок и давай делать искусственное дыхание, как полагается, по всем правилам. Собрались люди, пришла медсестра. Рест работает, воображает себя героем. Сестра подходит, щупает пульс, слушает сердце и говорит:
- Он мёртв.
- Как?! Не может быть! – кричит Рест и давай опять делать искусственное дыхание.
Никакого толку. А сестра кричит:
- Он мёртв! Не старайтесь!
Рест наклонился к губам мальчика и дует, того и гляди лопнет сам. Никакого результата. И опять Рест работает, а сестра ему мешает: шипит, ругает.
- Несите тёплую воду! – заревел тогда Рест.
Кто-то куда-то побежал, принесли ведро тёплой воды. Рест вылил воду на утопленника и опять начал делать искусственное дыхание. Люди вокруг наблюдают, что-то подсказывают, сестра молчит. Мальчик открыл глаза.
- С чем тебя и поздравляю, – сказал Peст, поднялся, подошёл к сестре и дал ей пощечину. – Дрянь!
- Вот видишь, я ей дал по морде, – Рест удручённо смотрел на меня.
Я ничего не сказал.
- А сестра была... она, – сказал Рест, опустив голову."
"Мор: роман о воровской жизни, резне и Воровском законе" (1994) (doc-rar 165 kb) – октябрь 2003
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Страничка создана 15 декабря 2002.
Последнее обновление 24 августа 2024.
