Библиотека Александра Белоусенко

На главную
 
Книжная полка
 
Русская проза
 
Зарубежная проза
 
ГУЛаг и диссиденты
 
КГБ-ФСБ
 
Публицистика
 
Серебряный век
 
Воспоминания
 
Биографии и ЖЗЛ
 
История
 
Литературоведение
 
Люди искусства
 
Поэзия
 
Сатира и юмор
 
Драматургия
 
Подарочные издания
 
Для детей
 
XIX век
 
Японская лит-ра
 
Архив
 
О нас
 
Обратная связь:
belousenko@yahoo.com
 

Библиотека Im-Werden (Мюнхен)

 

Александр Михайлович
ПОКРОВСКИЙ
(род. 1952)

  Массовую известность писатель Александр Покровский получил, когда в 2004 году его рассказ «72 метра» экранизировал режиссёр Владимир Хотиненко. Бывший военнослужащий, подводник, Покровский выбрал для своего творчества узкую сферу, в которой сочетается его любовь к морю и литературе.
  Родиной Александра Михайловича Покровского стал Баку. Отец был ленинградцем, а мать бакинкой. Они познакомились в Северной столице, когда девушка училась в институте кинематографии, и переехали в столицу Азербайджана, где отец устроился на работу электриком. В 1952 году на свет появился их сын. В то время вся молодежь Баку мечтала служить во флоте, и мальчик не стал исключением.
  Как и все дети советского периода, маленький Саша поступил в общеобразовательную школу. Он закончил ее в 1970 году. Образование продолжил в Каспийском военно-морском училище им. С. М. Кирова. Юноша стал выпускником со специальностью «радиохимик» в 1975 году.
  Получив распределение на Северный флот, Покровский отправился на службу и в 1976 году получил должность начальника химической части подлодки 31-й дивизии. Будущий писатель обрёл бесценный опыт, прожив в поселке Гаджиево, походив на ракетных атомных подлодках и став участником 12-ти боевых операций.
  В 1985 году офицера направили в Северодвинск, а спустя год в Ленинград, где в 1991-м Покровский уволился в запас, будучи в звании капитана второго ранга. После неприятных событий, происходивших в стране в 90-е годы, Покровский не возвращался в Баку. Больших усилий ему стоило вывезти семью из родного города. Сейчас он не узнает места, которые в детстве считал любимыми.
  Любопытно, что в юности Покровский не блистал знанием орфографии, и сложно было представить, что он изберёт для себя литературу как профессию. Даже в заявлении на поступление в училище он допустил ошибки.
  Казалось бы, кто мог предсказать писательское будущее Покровскому. Его биография была связана только с морем, соответствующего образования подводник не имел и раньше не увлекался творчеством. Сегодня он – автор произведений «Марлезонский балет», «Бегемот», «72 метра» и других.
  В своих книгах Покровский использует новые слова, и критики комментируют их, называя «флотским языком», изобретённым автором. Покровский вспоминает в интервью, что его дебютный рассказ под названием «Найда» был написан ещё в 1983 году.
  Вместе с другими литературными опытами он оказался в издательстве «Советский писатель» только в 1989 году. 1993 стал идеальным моментом для выпуска «Марлезонского балета». За ним в 1994 последовала книга «...Расстрелять». Она и «Расстрелять-2» принесли писателю известность.
  Читатели и критики описывали его произведения как литературу, в которой чувствуется лёгкий и приятный слог. Александр Покровский снискал славу увлекающего рассказчика, и его романы получили признание публики. Библиография автора состоит более чем из 40 книг. Их выпускают массовыми тиражами и переиздают.
  Сам писатель говорил, что с 1983 по 1993 годы писал «в стол», надеясь, что когда-нибудь его творчество увидит свет. Первыми читателями становились жена и близкие друзья. Покровский утверждает, что получает удовольствие от самого рабочего процесса и редактуры. Когда возникают творческие паузы, писатель обращается к классике.
  Вдохновение приходит к писателю непредсказуемо и зачастую под впечатлением от творчества Николая Васильевича Гоголя. Произведение рождается в творческих муках или вылетает из-под пера быстро, как это произошло с рассказом «На заборе».
  Жизнь моряков стала лейтмотивом всего творчества Покровского. Книги писателя насыщены комическими ситуациями и драматическими перипетиями, как, например, в рассказе «Гена янычар». Книги автора представляют собой сборники, в которых превалируют рассказы. Популярным оказался «72 метра». В основу легла история о подводниках, пытавшихся выжить в заточении в стенах затопленной субмарины. Экранизацию произведения создал кинопостановщик Владимир Хотиненко.
  Автора знают по книгам «…Расстрелять» и «Расстрелять-2», которые включают в себя рассказы, созданные им во время службы во флоте. Они пропитаны лирикой и остроумием, свойственными писателю.
  В 2006 году вышел сборник под названием «Бортовой журнал», рассказы из которого описывают современность. Сарказм и юмор здесь переплетаются с анализом происходящего в России. Стиль Покровского отличают вдумчивость, проникновенность, искренность и достоверность.
  В 2007 году вышла книга «Люди в войсках», содержащая отрывки и наброски наблюдений о российской армейской школе. В ней описаны рассуждения о горьком и насущном, светлая надежда на лучшее и масса интересных ситуаций. В 2010 году Покровский выпустил сборник «Арабески», вобравший в себя произведения, в центре которых находится остроумный наблюдатель.
  Бывший офицер-подводник, писатель-маринист, как его называют поклонники, Покровский по слогу напоминает Виктора Конецкого и Михаила Зощенко, описывавших абсурдность человеческих отношений и жизни в целом.
  Сегодня Александр Михайлович Покровский живёт с семьей в Ленинграде. Он продолжает творить, и его произведения всё также публикуются на радость читательской аудитории. По рассказам писателя снято два сериала: «Робинзон» и «Горюнов».
  Покровский имеет чёткую общественно-политическую позицию и не стесняется её высказывать. Он охотно общается с журналистами, рассказывая о собственном творчестве и взглядах на жизнь.

  Библиография:

  1983-1994 – «Расстрелять»
  2000 – «72 метра»
  2001 – «Каюта»
  2002 – «КОТ»
  2004 – «Люди, лодки, море»
  2005 – «Бегемот»
  2006 – «Бортовой журнал»
  2007 – «Люди в войсках»
  2008 – «Расстрелять-2»
  2009 – «Мёртвые уши. Конспект поэмы»
  2010 – «Арабески»
  2017 – «Ахиллес – сын Таргитая»

  (Из проекта "24.сми")


    Сборник "...Расстрелять!" (1994, 227 стр.) (html 3,9 mb; pdf 1,7 mb) – август 2019, сентябрь 2020

      Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
      (От автора)

      Фрагменты из книги "...Расстрелять!":

      "По-прежнему припекало. Рядом с Фомой бухнулись офицеры.
      – Сейчас искупаться бы!
      – А кто тебя держит – ныряй!
      – Не-е, ребята, восемь градусов – это сдохнуть можно.
      – За ящик коньяка, – сказал Фома, – плыву в чём есть с кормы в нос.
      Тут же договорились, и Фома как был, так и сиганул в ледяную воду.
      Он проплыл от кормы до носа, а потом влез по шторм трапу. С него лило ручьями.
      И тут его увидел командующий. Он прибыл на соседний корабль и наткнулся на Фому.
      Поймав взгляд адмирала и очнувшись неизмеримо раньше, Фома заговорил быстро, громко, с возмущением:
      – И всё самому приходится, товарищ адмирал, вот посмотрите, всё самому!
      Это всё, что он сказал. Возмущение было очень натуральное. Возмущаясь, он исчез в люке.
      Командующий так и остался в изумлении, не приходя в себя. Он так и не понял, чего же «приходится» Фоме «самому».
      – Он что, у вас всегда такой? – спросил командующий у командира Фомы, который через какое-то время оказался с ним рядом.
      – Да, товарищ командующий, – скривился командир, – слегка того.
      И покрутил у виска".

    * * *

      "Витенька у нас самец. На корабле его называют: «Наше застоявшееся мужество». Любой разговор Витенька сведёт к упоительному таинству природы с перекрестным опылением. Рожа у него при этом лоснится, глаза озорничают, руки шалят, а сам он захлёбывается так, что кажется: пусти его – будет носиться по газону.
      Любимое выражение – «сон не в руку». Спит Витенька только затем, чтобы попасть в руку. Свои сны он потом долго и вкусно рассказывает. Мы с Андрюхой – его соседи по каюте.
      Во сне Витенька нервно повизгивает, постанывает, сучит ножками, чешется и тут же умиротворенно замирает с улыбкой на устах сахарных. Всё! Сон попал в руку.
      – Сплю, – дышит мне в переносицу Витенька, – и вижу, баба ко мне подходит, наклоняется, мягкая такая, тёплая наощупь, очаровашечка.
      Каждый день Витенька рассказывает нам про своих баб. Кто к нему и как подходит. Его бабы нас задолбали.
      Между нами говоря, на нём крыса ночевала, а ему всё мерещилось, что это бабы к нему приходят. Крысы любят на шерсти спать. У нас одеяла верблюжьей шерсти.
      Мы с Андрюхой её как увидели, так и замерли, но Витеньку не стали расстраивать. Зачем, если человеку хорошо. Только свет тушим, засыпаем – она появляется, осторожненько влезает уснувшему Вите на грудь и обнюхивает ему лицо.
      Витенька, не просыпаясь, делает облегчённо: «О-ой!» – расплывается в улыбке с выражением: «Ну, наконец-то», бормочет, сюсюкает – баба к нему пришла.
      Крыса сворачивается на одеяле клубочком и спит.
      Так долго продолжалось. Витенька спал с крысой, а нам всё рассказывал, что к нему бабы ходят, и всем было хорошо.
      И тут он её увидел. Как всё-таки быстро у человека меняется лицо! И орать человек во всю глотку на одном выдохе может, оказывается, минут двадцать.
      Бедная крыса так испугалась со сна, что чуть ума не лишилась: подлетела, ударилась о подволок, сиганула на пол и пропала.
      Витенька тоже ударился головой. Даже два раза. Сначала один раз ударился – не помогло, потом сразу второй, чтоб доканать это дело. И в воздухе потом долго-долго носился запах застоявшегося мужества".

    * * *

      "Однажды на учении его лодка всплыла в крейсерское положение, и над её ракетной палубой тут же завис вертолёт непонятной национальности. Не так уж часто над подводниками зависают вертолёты, чтоб в них что-то понимать.
      – Штатники, наверное, – решил Платонов, – а может, англичане. Это их «си кинг», скорее всего.
      Потом он услал всех вниз, а сам залез на рубку, снял штаны и, нагнувшись, показал мировому империализму свой голубой зад. Обхватив ягодицы, он там ещё несколько раз наклонился, энергично, на разрыв, чтоб познакомить заокеанских коллег со своими уникальными внутренностями.
      Пока он так старался, с вертолёта донеслось усталым голосом командующего Северным флотом:
      – Пла-то-нов! Пла-то-нов! Наденьте штаны! А за незнание отечественной военной техники ставлю два балла. Сдадите зачёт по тактике лично мне".

    * * *

      "– Что вы мечетесь, как раненная в жопу рысь! Вы мичман или где?…"

    * * *

      "– Кя-як сейчас размажу… по переборке! Тебя будет легче закрасить, чем отскрести…"

    * * *

      "– Что это за корыто на вас?
      – Это фуражка, товарищ капитан первого ранга!
      – Бросьте её бакланам, чтоб они её полную насрали…"

    * * *

      "– Па-че-му не гла-жён?! Почему?! (По кочану, вот почему.) Времени не хватило?! Я вам найду время? Лучше б ты в море упал. Наберут отовсюду не поймёшь каких трюмных!…"

    * * *

      "– И последнее, товарищи! Так, с хвостов, встаньте в каре. И последнее. Командующий требует спокойствия и выдержки. В ходе инспекции десять человек сымитировали повешение. Трое доимитировались до того, что повесились…"

    * * *

      "Цок, цок, цок.
      – Доложите в центральный: прибыл гражданский специалист к радистам.
      – Цэнтралный. Прышол дэвишка, хочет радыстов.
      – Я не девушка, я гражданский специалист. К радистам.
      – Цэнтралный… ана нэ дэвишка… ана хочет радыстов".

    * * *

      "– В пять утра прибыть в казарму!
      – Мда-а…
      – Не успели с моря приплыть – на тебе…
      – Сейчас почти час, в два – дома, в три – на жене, в пять – в казарме…"

    * * *

      "– Мама моя, лучше б я назад в море ушёл или в говно упал".


    Сборник "...Расстрелять! Часть вторая и прочие части" (2000, 288 стр.) (pdf 8,6 mb) – август 2021
      (OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США);
      обработка: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль))

      Без бурлескных рассказов Александра Покровского невозможно представить ландшафт современной словесности. Новое слово, новый юмор, новые ситуации...
      Всё это «проберёт» не только бывалого волкодава-подводника, но и простого штатского персонажа, не потерявшего чуткость к извивам и чутьё на закруты великого, могучего, солёного и прожжённого родного языка.
      Читая Покровского, мы плачем, радуясь, что ещё живы, – и смеёмся тому, что пока ещё способны плакать по этому же поводу.
      (Аннотация издательства)

    Оглавление:

    О службе в двух словах ... 5
    Материальная часть ... 73
    Фонтанная часть ... 155
    Минуя Дело ... 219
    Потеря равновесия ... 245

      Фрагменты из книги "...Расстрелять!-2":

      "«Жёсткий съём» – это когда тебя спустили с корабля в 22.00, а танцы заканчиваются в 22.30, и ты влетаешь туда, опухший с полового голода, задыхаешься, а девушка уже в гардеробе, уже подаёт номерок на своё бельё. Ты выхватываешь у неё номерок, как нищий – золотой, и помогаешь ей надеть её бельё.
      Дальше по жизни, неторопливо на сегодня, вы отправляетесь вместе, не торопясь, за ручку, как скорпион со скорпионихой.
      Вот это и называется – «жёсткий съём»".

    * * *

      "И снова завод – вонь – мрак – сварка – резка. Всё время что-то вырывают и уносят, вырывают и уносят. Туда-сюда по центральному ходят люди. Работяги, разумеется, в ватниках, шапках, окаменевших сапогах. В центральном бедлам и непрекращающиеся звонки телефона. Только трубку положил – она опять задергалась. Ошалевший дежурный всякий раз хватается за телефон и говорит:
      – 424 заказ, дежурный...
      Наконец – после трёхтысячного звонка – он не выдерживает и рявкает в трубу:
      – Гестапо!!!
      Центральный онемел, там, в трубке, тоже, потом оттуда раздаётся несчастненькое такое:
      – Извините...
      Минут пять не звонит никто, потом робкое – дзинь!
      – 424 заказ, дежурный...
      – О! – говорят в трубке и, повернувшись к кому-то: – А ты говорил «гестапо»!.."

    * * *

      "Ну, конечно! Потрясающе! Натурально, красиво! Вошли да как трахнули соседнюю лодку по стабилизаторам, а у них – отчётно-выборно-партийное собрание, и в кают-компании все посыпались, как горох, и лючки на подволоке отвалились, и сверху на лежащих полетели крысы, которые, как оказалось, тоже присутствовали на партийио-выборно-отчётном.
      Вот от этого рождались дети-идиоты, которых кормили с ложечки ворованной красной икрой, а они ту икру жрали не переставая и всё равно оставались идиотами, и вместо мозга у них вырастал только ствол тикающий, то есть я хотел сказать: огромный детородный орган. И все родственники, кормя его с ложечки до пятнадцати лет, с ужасом наблюдали это заметное увеличение его в размерах и заранее хлопотали о поступлении ребёночка в Высшее военно-морское училище связи, то есть не связи, конечно (что это со мной?), а туда, откуда потом можно попасть в долгожданные командиры подводных лодок. И его туда запихивали – с дядями, с тётями, со звонками в Москву, а он всё равно идиот, хоть ты тресни, не проходит он в училище по баллам – и вот уже икра потекла в училище рекой, и спирт туда же – и вот он уже становится командиром, и при перешвартовке его лодка жопой вылезает на остров".


    Сборник "72 метра" (2000, 400 стр.) (pdf 9,8 mb) – OCR: А. Белоусенко – сентябрь 2020

      Новая книга известного писателя составлена из рассказов, выбранных им самим из прежних книг, а также новых, написанных в самое недавнее время. Название «72 метра» дано по одноимённой истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, не теряющих отчаяния, в затопленной субмарине, в полной тьме, у «бездны на краю».
      Широчайший спектр человеческих отношений – от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка А. Покровского.
      Ёрничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, солёное слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшаф нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
      (Аннотация издательства)

    Содержание:

    Офицера можно. Рассказы ... 5
    Я всё ещё помню. Рассказы ... 105
    Фонтанная часть. Рассказы ... 179
    Бегемот. Рассказы и повесть ... 239
    Семь слов. Новые рассказы ... 323
    Семьдесят два метра. История ... 371

      Фрагменты из книги:

      "А Лёха бинты домой воровал, сука. Сейчас живет где-нибудь, обложенный катастрофическим количеством бинтов.
      Его потом перевели флагманским бригады утонувших кораблей, где кроме всего прочего он должен был ещё учитывать крыс, убиваемых личным составом. Семьдесят пять крыс равнялось десяти суткам отпуска.
      У него в отпуске побывала вся бригада. Они месяц подсовывали ему одну и ту же крысу.
      Лёха аккуратненько отмечал принёсшего и крысу в специальном журнале учёта, а потом она летела в иллюминатор. И тут начинались чудеса: крыса не тонула, она плавала по поверхности, потому что матросики перед тем, как потащить её к Лёхе, надували её, вставив ей тростинку в задницу.
      Они её вылавливали, сушили феном и снова тащили к Лёхе, а ночевала она в бригадном холодильнике вместе с колбасой для комбрига, а комбриг потом жаловался на бурление и газоотделение.
      Лёха что-то неладное почувствовал только тогда, когда крыса истлела у него на руках, после чего он стал фиксировать в журнале не крысу целиком, а только её хвост.
      Принесут ему хвост – он его зафиксирует и сам проследит, как тот утонет.
      Тогда матросики в недрах этого плавающего флагманского караван-сарая завели подпольную крысоферму: отловили двух производителей, посадили их в клетку – и давай кормить, и развелось у них море крыс, среди которых велась селекционная племенная результативная работа, в результате которой у молодняка вырастали ужасающие хвосты.
      Хвосты доставались Лёхе, и он их самолично топил.
      Удивительно радостной и спокойной сделалась жизнь на этой бригаде. Люди трудились с утра до вечера с небывалым энтузиазмом. Люди точно знали, когда они отправятся в отпуск".

    * * *

      "Хотя, пожалуй, порой мне даже кажется, что этой способности удивлять окружающий мир мы с ним ещё не скоро лишимся, потому что только недавно жена Бегемота, сдувавшая пыль с его орденов, обнаружила в нагрудном кармане его тужурки непочатый презерватив и спросила: "Серёженька, это что?" – "Это приказ, – сказал Бегемот ничуть не смущаясь. – Вокруг СПИД, – продолжил он с профессорско-преподавательским видом, расширив глазёнки, – вокруг зараза. Поэтому всем военнослужащим, независимо от должности, приказано иметь при себе презервативы, чтобы противостоять заразе!"
      – Слушай, – позвонила мне его жена, не называя ни имени моего, ни чего-либо другого, в двадцать пятом часу ночи, – а правда, что есть приказ иметь при себе нераспечатанные презервативы для предотвращения проникновения заразы в войска?
      – Правда, – сказал я горестно про себя, вздохнув и посмотрев на часы ради истории, – приказ номер один от такого-то. Всем иметь в нагрудном кармане рядом с носовым платком отечественные презервативы. И на смотрах проверяют. Вместе с документами. Даже команда такая есть: презервативы-ы пока-зать! – и все сейчас же выхватывают двумя пальцами правой руки из левого нагрудного кармана и показывают. У кого нет презервативов, два шага вперёд...
      – А затем следует команда: пре-зер-ва-ти-вы на-адеть! – сказал я уже самому себе, залезая под одеяло".

    * * *

      "А сколько у нас летунов погибло? Только поговорили, он сел в свой самолётосамокат, разгоняется, срывается с палубы и, так и не набрав высоту, падает в море.
      Погружающийся самолёт ещё виден сквозь толщу воды, а мы на полном ходу на него наваливаемся. Так что не люблю я ничего металлического.
      Потом вдовам трудно доказать во всяких там инстанциях, что муж погиб, а не пропал без вести, потому как тела-то не нашли.
      А нет тела – пенсии нет. Не оформить по нашим законам пенсии без тела, чтоб их зачали по будильнику.
      Так и будет числиться «без вести»".


    Сборник "Каюта: Книжка записей" (2001, 112 стр.) (pdf 686 kb) – OCR: А. Белоусенко – ноябрь 2021

      Новый сборник Александра Покровского – известного петербургского прозаика, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – вкключает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».
      Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.
      Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности. Жесткость пронзительных текстов А. Покровского будто возводит заново на наших глазах конструкцию мистической субмарины, где ни одно поколение сынов Отечества оставило лучшие годы.
      Отрывки из этой книги публиковались в журнале «Новый мир».
      (Аннотация издательства)

      Фрагменты из книги:

      Если корабль стоит на ремонте,
      На нём собирают всякую шваль.
      Молодому лейтенанту
      Годки тёмную в кубрике устроили.
      Он их по подъёму поднял –
      Вот его и побили.
      За ногу на трапе схватили –
      Он и упал.
      На другой день я к ним спустился.
      Железный прут в газету закатал.
      Первого же, кто бросился.
      По морде...
      В общем.
      Встали,
      Как миленькие...

    * * *

      Больно...
      Тисками сжимает,
      Это мы в Баренцево море вошли,
      По щиколотки,
      А когда ляжешь на грудь.
      То и вовсе с дыханием судороги.
      Словно всхлипываешь,
      И воздух не проглотить,
      А он полдня плавал.
      Когда смыло.
      Пока его подобрали,
      А он и сказать-то толком ничего не мог.
      А нам интересно было.
      Что он чувствовал.
      Вот мы в воду и полезли...

    * * *

      Девушка в самолёте рассказывает о спасательном жилете:
      Как надевать, надувать, куда дудеть.
      А я вспоминаю, что у нас их называли подосиновиками.
      Потому что оранжевые и сверху среди волн хорошо различаются.
      Очень удобно собирать.
      Трупосборниками.
      Потому что через пятнадцать минут в ледяной воде
      Сердце всё равно останавливается.
      У соседей при выходе из бухты всю швартовую команду смыло
      Одним ударом волны –
      Так они даже ход не сбросили
      И не искали.
      Зачем?
      И так когда-нибудь подберут.


    Сборник "Кот: Рассказы и роман" (2002, 384 стр.) (pdf 6,1 mb) – январь 2022
      (издание любезно предоставил Сергей Работягов (Сиэтл, США);
      OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США))

      В новую книгу Александра Покровского, автора знаменитых книг «Расстрелять!», «72 метра» и многих других – вошли рассказы, написанные в последние годы, и новый роман «Откровения кота Себастьяна...»
      Речь автора, вложенная в аллегорические «уста животного», звучит едко и комично. И полные сил герои предстают Себастьяну в самых неожиданных ракурсах, о чём он и повествует.
      (Аннотация издательства)

    Содержание:

    Рассказы ... 5-206

    Откровения кота Себастьяна (Роман) ... 207

      Фрагменты из книги:

      "Иваныч помер.
      Почил, так сказать, как всегда, некстати.
      А до этого он руководил Военно-морским флотом с такого-то по такое-то, а потом ещё где-то что-то делал в углу своего кабинета, что-то очень похожее на полезное.
      Нужное что-то очень для нашей родной обороны и всё прочее, потому что, когда он, следуя логике вещей, упал от старости на боевом посту с грохотом в парадной попоне, как боевой слон бивнями в пол, он успел-таки прошептать: «Прошу кремировать и пепел развеять над Северным флотом».
      Ну, последняя воля командующего с такого-то по такое-то – это, конечно, не просто так заморить полторы тонны людей где-нибудь в Заокайске. Это ж надо выполнять. А потому сгребли всё, что удалось, в урну и отправили всё это на север.
      Боевые лётчики, когда им сказали, что надо рассеять, сначала ничего не поняли: то есть как это рассеять, на какой, позвольте, скорости и высоте вы всё это видите рассеянным, затормозить, что ли, прикажете или открыть дверь? «Да вы все с ума посходили», – сказали они и отдали сей предмет вертолетчикам.
      Те, пока носили его туда-сюда и спрашивали, над чем зависать и рассеивать конкретно, несколько раз открывали от любопытства, чтоб посмотреть, какие у нас бывают жареные командующие и опрокидывали при этом нечаянно урну пять раз подряд, и из неё всё просыпалось, но хорошо, что у нас везде стоят веники и совки, чтобы всё это засунуть обратно, с тем чтоб рассеять не где-нибудь где ни попадя, а конкретно.
      А действительно, где тут конкретно помещается Северный флот и что за таковой считать: море? базу? корабли?
      Пока решали, что за что считать, урну всё время переставляли, а потом переставили так, что и совсем не нашли в тот момент, когда нужно было схватить, побежать и рассеять. И тогда, для рассеивания, отдали какой-то чуть ли не кубок за успешную стрельбу, набив его всяческим мусором, который и рассеяли со словами: «Покойся с прахом, прах тебя побери, совершенно задолбал!» – а потом уже обнаружились натуральные останки, которые всё это время за дверью стояли, и тогда их пришлось пересыпать из урны в газетку, урну поставить на место кубка, а их аккуратненько, под руководством двух мичманов, спустить в унитаз, а то неудобно как-то, и речь уже сказали".

    * * *

      "К вертолётчикам назначили нового орла по пожарной безопасности. Старый никогда по территории не ходил, а новый сразу же отправился.
      Первое, что он увидел, – это как заправляли вертолёт керосином: два вертолётчика заливали его с помощью шланга в вертолётное темечко и при этом курили.
      – Почему курим? – спросил орёл.
      – А чего не курить? – ответили ему. – Это ж негорючий керосин. Недавно изобрели. Да вот, – вертолётчики нацедили керосина в ведро и бросили туда окурок.
      Тот зашипел и сейчас же потух.
      Дело происходило на морозе, и вертолётчики ничем не рисковали. Взрываются-то пары.
      А от мороза они не образовываются.
      Орёл обалдел, схватил ведро с керосином и помчался в курилку.
      – Вот! – закричал он ослабевшим от курева. – Изобрели! Негорючий керосин!
      После чего он поставил ведро на пол, выхватил у ближайшего очумевшего от такого напора курильщика изо рта охнарик и, размахнувшись, остервенело запустил его в ведро.
      Пары к тому времени уже успели образоваться.
      Тепло же.
      И как юхнуло! Столб огня до потолка, и там всё выжгло.
      Еле успели отшатнуться.
      Тот орёл долго потом был не в себе, а рядом. Его спрашивали: «Вы в школе-то учились?»
      А он отвечал: «Так негорючий же был»".

    * * *

      "– Верность... удивительное чувство... Верность к кому-либо или же к чему-либо... Оно ведь не просто так... Оно переполняет... Да-да-да... Непременно... Но сперва оно накапливается... Вот!.. Оно накапливается, а потом уже переполняет... Ну конечно!.. Чашу терпения... Именно... и изливается... Оно изливается... и это так естественно... на кого-либо или на что-либо... И как важно в эти минуты оказаться рядом... Чтоб и тебе досталось немного... от того потрясающего положения... когда избыток... готовящийся к истечению... наконец обретает все свойства дождя... подобного... – всё это говорил нам Фома. Наш командир БЧ-5. Он стоял на пляже в Дивноморье летом, куда мы, единственный раз за десять лет, примчались всем экипажем после похода и сейчас же легли голова к голове, мужчинаженщина, муж и жена.
      Мы легли, а он встал перед нами и заговорил:
      – Верность!.. – сам-то он был одинок в трусах до колена.
      Видите ли, с ним не поехала жена. И после похода она его тоже не встретила, и вот теперь в трусах у него шевелился огромнейший ком, который он поправлял невзначай, и все уставились на это уродство, соображая: неужели же воздержание способно привести к подобному увеличению или разбуханию...
      – Верность! – ещё раз воскликнул Фома с сумасшедшим отчаянием, потом он запустил руку себе в трусы и выдернул оттуда... шланг от противогаза..."


    Сборник "Калямбра: Книга прозы в шести частях" (2005, 288 стр.) (pdf 6 mb) – март 2022
      (издание любезно предоставил Сергей Работягов (Сиэтл, США);
      OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США))

      В книгу «Калямбра» вошли рассказы, ранее опубликованные в четырёх сборниках «В море, на суше и выше...», а также новые произведения автора: «Рассказы из бортового журнала» и «Лис».
      (Аннотация издательства)

      Фрагменты из книги:

      "Я всегда говорил: чужое заведование хуже смерти. А старпому всё равно. Людей-то член наплакал, и я кого только не принимал. За доктора был и за электрика. А тут мичман Попов Александр Неофитыч в отпуск собрались. Старпом сразу ко мне:
      – Пуга! Лейтенант! Родной, принимай у Неофитыча всё его дерьмо.
      Ну что делать? Хорошо, что у Неофитыча вся его ерунда тупейная в одной кандейке помещается. Он мне за три секунды всё передал и убежал на катер, чертя в воздухе стремительные стрелы.
      – Я, – говорит на бегу, – через десять дней, как штык, буду. Не горюйте.
      Повезло, что у меня хотя бы акт на руках остался. Да и опись была.
      Потому что через трое суток на меня налетела дикая ревизия из тыла, пришли какие-то встревоженные с детства и давай меня по списку проверять. Ну за доктора и за электрика – ладно, я к ним уже привык, а за Неофитыча-то как? Я же в глаза ничего не узнаю.
      Зашли в его вместилище печали вместе со мной и давай мотать меня по всему списку. Они называют, я им сую чего попало в нос, и они кивают довольные. Так проверка и идёт.
      И вдруг они говорят:
      – Ка-лямбра!
      – Че...го?
      – Калямбра медная. Номер пятнадцать. Одна штука.
      Вот это да! Если всё остальное я в природе слышал когда-то, то калямбру – убей Бог!
      – Ах калямбра, – говорю, – так это ж запросто. Я её тут одному орлу с соседнего борта одолжил. Очень нужная штука. Не извольте беспокоиться, сейчас будет.
      Выскакиваю на пирс, бегом в цех и там мужики за пузырь шила мне из медного листа в один момент слона с ушами свернули. Я через дорогу и к граверу, и он мне красиво набивает: «Калямбра... медная... номер пятнадцать!»
      Я её в зубы и к себе.
      – Вот! – говорю, – Она! Калямбра! Абсолютно медная!
      А они на меня с таким уважением посмотрели – что я просто не могу.
      На том и проверка кончилась.
      Через две недели, с опозданием естественно, появляется Неофитыч, светлый, как день. Я ему:
      – Ты что, злодей, на калямбру меня подсадил?
      – На что? – говорит он и хлопает своими подозрительно ясными очами.
      – Ты дитя-то неразумное из себя не строй. Не надо. Не было у тебя калямбры.
      – Какой калямбры?
      – Рогатой! Номер пятнадцать!
      – Погоди, – говорит он и берёт свой список, – под пятнадцатым номером у меня «калибр мерный». А он – вот! – и подаёт мне такую незначительную пиздюлину от часов, действительно мерную. – Читать не умеете?
      И я сейчас же в список с головой. Я-то при чём, читали-то они. Действительно, никакой калямбры нет. Я в список – и на Неофитыча. В список – и на него. Нет калямбры.
      – Неофитыч! – сказал я ему тогда. – Ну ты даёшь!"

    * * *

      "Знаете ли вы, как мы стреляем ракетами? Вы не знаете, как мы стреляем ракетами. Мы ими замечательно стреляем. То есть я хотел сказать, что мы ими неплохо стреляем. Правда, иногда мы можем так стрельнуть, что они в Норвегию улетают. Кэ-эк ахнем из всех стволов, а потом – ладонь ко лбу: вглядываемся, высматривая её на нашем замечательном полигоне, а из Норвегии нам и говорят: «Не ваша ли ракета к нам случайно прилетела и всё тут нам всюду каркнула?»
      – Нет! – говорим мы. – Это не наша ракета. Наша должна вот-вот у нас на полигоне приземлиться!
      – А чего это на ней написано «Сделано в СССР»?
      – Х-де? – говорим мы и смотрим, куда показали.
      А однажды попали в коровник – не всё же в Норвегию попадать. Построил колхоз коровник, поднатужился, а мы – вжик! – и бурёнки опять на ветру."

    * * *

      "Рассказали одну историю. Мама и её взрослая дочь возвращаются с дачи, идут полем к электричке. Маме захотелось пописать, она ищет кусты. Кустики есть, но только они редкие и жидкие какие-то. Она лезет в них задом, а дочь её корректирует, обе при этом кричат.
      – Видно?
      – Да, да, видно, ещё дальше.
      Мама – женщина, кстати, необычайно дородная, с приятными, хоть и огромными формами – пятится дальше в кусты.
      – Видно?
      – Да, да, давай ещё!
      Она ещё пятится, и ещё, и ещё.
      Наконец, дочь ей делает отмашку – начинай! – она садится и натруженно ссыт.
      Когда она уже встала, облегчённо натягивая трусы, сзади раздался голос:
      – Хорошо, что не в стакан.
      Она обернулась в небывалом смущении, и перед ней предстала картина: три мужика, расположившись со стаканами в руках на травке, в ужасе наблюдали, как на их скатерть-самобранку из кустов неумолимо, как бульдозер, руководимый далёким бригадиром, надвигается необъятная женская задница."

    * * *

      "Человек служивый здесь, в России, должен понимать, что только от его умения и зависит его жизнь. Ему надо, наконец, сказать: «Тебя никто не будет спасать. Наоборот, если ты в этой стране спасёшься сам, то придёт дядя прокурор и оценит, так ли ты при своём спасении защищал Отечество, как ему, этому дяде, хочется. А сломаешься – заменят, как винтик. В лучшем случае железку на грудь повесят. В худшем – так зароют. Пойми, тут в цене мёртвые, а не живые. Тут любое количество положат просто так. Походя. И унижать тебя будут. Это обязательно. А теперь скажи: готов служить? Если готов – служи, но обо всём этом помни. Это Россия. Тут по-другому не бывает»."

    * * *

      "А я знаю, из-за чего весь сыр-бор. Он из-за справедливости. Наш министр обороны очень справедливый человек. Написано же, что служить должны все – вот он и старается. Вес так все. Никаких исключений. А то что же получается? В детский садик ходили вместе, а как в армию идти, так половина скрипачей? Так, что ли? Нет вам, нет! Количество отсрочек мы ещё скорректируем, а студентов – после институтов достанем. Никто не уедет за рубеж! Так и зарубите себе на носу!
      Крик матери в военкомате: «Так у него же после аварии в голове железная пластина и позвоночник!» – «Что позвоночник?» – «Повреждён!» – «А мы про позвоночник вам ничего не сказали, а по пластине он годен!» – «Как?» – «Так!»
      Голос за кадром: «И хорошо, что пластина, ему каску надевать не надо!»
      А если мать закричит, что вес у её сына 42 кило при росте 1 метр 60, то ей на это скажут, что определят его в авиацию, там лёгкий народ требуется.
      Ой, ма! Давно надо привыкнуть, что Россия – страна наоборот. Во всём мире так, а у нас кверху ногами. Во всем мире генералов готовят под армию, а у нас армию под генералов.
      Поэтому и призываем 42 кило с железной пластиной.
      И в бой он пойдёт за Родину, за Россию.
      Вот только большая она, да и подумать о тебе ей недосуг. Всё как-то некогда, некогда.
      И будешь ты один.
      Говорят, что один в поле не воин.
      Врут. Это не про наше поле говорят.
      В нашем поле все воины. Просто от одного воина до другого расстояния очень большие, да и связи нет. Не докличишься. Вот и выходит, что ты, вроде, один.
      А на самом деле вас там до хера. И все как на подбор – на сотню полтора раза на перекладине подтягиваемся.
      Русичи, мать вашу, в кирзовых до сих пор сапогах!
      А голова как картошка на палочке над воротничком гимнастёрки торчит.
      Ах, Русь, Русь! Где ты? Что ты? Как ты? Всё спросить тебя хочется: Русь, а Русь, ты когда нас любить будешь, а? А то все мы тебя любить должны, да опять мы! Безответная какая-то всё у нас с тобой любовь. Покажи нам хоть раз свое личико, чтоб знали мы – вот она, мать-то наша! А то всё вместо твоего лица харя какая-то лезет, да и представляется харя та исключительно от твоего святого имени.
      От того и сомнения наши: а есть ли у тебя вообще-то лицо? А, может, и нет его? Может, оно повреждено безвозвратно, или болезнь какая-то её перекосила?
      Может, мурло это, что всё время лезет вперёд и в нас тычется, и есть то самое обожаемое твое личико? А нам и невдомёк! И не понимаем мы.
      Как ты считаешь, а, Русь?"

    Страничка создана 24 августа 2019.
    Последнее обновление 18 марта 2022.
Дизайн и разработка © Титиевский Виталий, 2005-2022.
MSIECP 800x600, 1024x768