|
|
Вильгельм СТЕЙНИЦ
(нем. Wilhelm Steinitz, англ. William Steinitz)
(1836-1900)
Вильгельм СТЕЙНИЦ (США) – первый чемпион мира по шахматам (1886-1894 гг.). Родился 17 мая 1836 года в Праге, умер 12 августа 1900 года в Нью-Йорке.
Вильгельм Стейниц – фанатик шахмат, настоящий профессионал, гигант шахматной мысли, отец ортодоксальной позиционной школы и первый официальный чемпион мира.
Признанные короли шахмат были и до Стейница. Думаю, Филидор, Лабурдоннэ, Морфи и Андерсен были вполне достойны высокого звания «чемпион мира». Просто никому в голову не приходило формализовать это понятие, закрепить на бумаге, придать ему официальный статус. Эта светлая мысль созревала постепенно. Как на Руси, где было много князей, самые сильные из которых становились лидерами государства, и понадобился не один век для того, чтобы появился верховный князь – царь. Вот таким первым царем шахмат и стал Вильгельм (урожденный Вольф) Стейниц.
Что же необходимо для того, чтобы стать первым в шахматном мире?
К счастью, в отличие от борьбы за царский престол, здесь не имеет значения шахматная наследственность. Едва ли не все выдающиеся игроки выросли в «нешахматных» семьях! И их дети никогда не добивались успехов, соразмерных с успехами родителей (интересный феномен, достойный отдельного изучения). Чтобы подняться на вершину, необходим исключительный шахматный талант и сильный характер. Все чемпионы мира обладали сильной волей и большим честолюбием. Ими двигало неукротимое желание подняться вверх – вопреки всем трудностям и противодействию конкурентов. Сколько раз история являла примеры того, как потенциально очень сильным шахматистам – порой сильнее чемпионов! – не удавалось встать на высшую ступень, ибо они не могли заставить себя бороться на пределе, показать все, на что способны. У них не было всепоглощающей жажды победы…
Вильгельм Стейниц был исключительно честолюбив! Он посвятил шахматам всю жизнь, ставил перед собой только высшие цели и добился успеха. Начал как практик и яркий тактик, впитавший все лучшие качества Андерсена и Морфи. Например, немецкого кудесника атаки он обыграл в матче 1886 года именно в острокомбинационном стиле. А вот во второй половине карьеры Стейниц зарекомендовал себя выдающимся защитником, аналитиком и мастером позиционной игры, достигнув в ней невиданной доселе высоты. Как это произошло?
Стейниц взглянул на шахматы под другим углом, увидев в них больше, чем игру! Будучи еще совсем молодым человеком, он решил ПОНЯТЬ шахматы, разобраться в законах, которые действуют на доске. Подход ученого – теоретика и экспериментатора – позволил ему сделать ряд открытий и поднять понимание шахмат на новую ступень. Выглядело это впечатляюще. Ушел, подумал, вернулся и победил! Снова ушел… Темп жизни в XIX веке был невысок, события развивались очень неспешно и спокойно. Только вдумайтесь: сильнейший игрок мира в самом расцвете сил оставляет выступления в турнирах на 10 лет (1873-1882), после чего возвращается и вновь всех обыгрывает, играя совсем в ином стиле, чем прежде!
Именно в эти годы Стейниц много работал над шахматами, писал, комментировал, анализировал. А потом, в возрасте «под 50», демонстрировал свою лучшую игру. Кстати, многие называли Вильгельма чемпионом мира еще с 1866 года, после победы над «предшественником» – Андерсеном. А в итоговой, устоявшейся истории ключевой датой стал 1886 год, когда – двадцать лет спустя – Стейниц победил очередного «претендента» Цукерторта.
Не буду подробно описывать, в чем состояли открытия первого чемпиона. По сути, это весь пласт позиционной игры в шахматах! То, что многое до него понимали лишь интуитивно, он сумел четко сформулировать. Такие очевидные ныне понятия, как оценка позиции, предпосылки для атаки, равновесие, были по-настоящему поняты именно во времена Стейница и усилиями Стейница. После него стало возможным изучать и развивать шахматы, ибо они стали наукой со своими законами. Аксиоматика, теоремы и следствия – все, как полагается. (Это похоже на ситуацию в теории чисел: ныне любой школьник знает, что такое ноль, а для математиков древности его введение стало настоящей революцией, позволившей построить стройное здание теории.)
Конечно, первый чемпион мира был не одинок, ему помогали, в основном посредством дискуссий в печати, и другие видные мастера того времени, особое место среди которых занимает Тарраш. Спорили отчаянно! Амбиции и азарт приводили к тому, что порой приходилось защищать заведомо проигрышные позиции. Упорство и даже упрямство Стейница в некоторых дебютных построениях, стремление во что бы то ни стало отстоять свои тезисы стоили ему многих проигранных партий. Но именно так – в борьбе – и познавалась истина.
Как правило, чемпионы оценивают себя даже выше, чем восхищенный их игрой мир. Когда Стейница попросили назвать фаворита предстоящего турнира (Вена 1882), он назвал себя и аргументировал это так: «У меня наилучшие шансы, потому что соперники слабее. Мне не надо играть матч со Стейницем, а остальным игрокам – придется!» Эта была бессмертная фраза, она применима везде и всюду, на любых соревнованиях в любом виде спорта…
Но при этом первый чемпион высоко ценил и других. Он не скупился на похвалы Михаилу Чигорину, Эмануилу Ласкеру и другим своим историческим соперникам.
Лично для меня самое восхитительное в Стейнице – его принципиальность. Он никогда не избегал сильных соперников, считал долгом чести отстаивать свои титулы и свои теории за доской. Когда у Стейница спросили, с кем он хотел бы сыграть матч на первенство мира, он назвал Чигорина именно потому, что у того был хороший счет с чемпионом! И в двух тяжелейших поединках, рискуя титулом, Стейниц сумел изменить счет в свою сторону. Ах, если бы все шахматисты так относились к своей профессии и к соперникам, как Вильгельм Стейниц!
До конца, до самой своей смерти, которую он встретил в лечебнице для душевнобольных, он не расставался с шахматами и жил ими. Несмотря на печальный конец, Стейниц все-таки выиграл партию жизни, оставив, пожалуй, наибольший след из всех живущих на Земле шахматистов.
В дебютной теории первый чемпион мира также сделал немало, хотя я бы не назвал его знатоком дебюта. Почти все его нововведения возникали как иллюстрации очередных позиционных открытий. Если, к примеру, он утверждал, что пешки лучше всего расположены на исходных полях, то и в дебюте зачастую играл в вычурном стиле, сохраняя идеальную структуру, без развития, с фигурами по восьмому ряду. Что успешно и использовал Чигорин. В наши дни любой грамотный игрок знает, что законы позиционной игры, которые работают в миттельшпиле, зачастую не имеют силы в дебюте. Стейниц недооценивал это обстоятельство и постоянно ставил «научные эксперименты» на грани фола! Достаточно вспомнить вариант 1.e4 e5 2.Nf3 Nc6 3.d4 exd4 4.Nxd4 Qh4, гамбит Стейница с королем белых в гуще боя: 1.e4 e5 2.Nc3 Nc6 3.f4 exf4 4.d4 Qh4+ 5.Ke2 и другие сомнительные варианты…
Впрочем, есть и долгоживущие работы. Например, защита Стейница в испанке: 1.e4 e5 2.Nf3 Nc6 3.Bb5 d6, вариант 1.e4 e6 2.d4 d5 3.Nc3 Nf6 4.e5 Nfd7 5.f4! во французской защите. Разумеется, ударно потрудился чемпион в королевском гамбите, гамбите Эванса и других открытых дебютах. В целом получается большой объем теории, вряд ли кто-то в XIX веке сделал больше.
И все же главное достижение Стейница заключалось в другом. Он сделал шахматы наукой!
(Из проекта "ChessPro")
Михаил Юльевич Левидов родился, по некоторым сведениям, 12/24 февраля 1890 года, по другим сведениям – в 1892 году, в Баку. Настоящая его фамилия Левит. Он юрист по образованию, окончил Харьковский университет. До революции сотрудничал в "Летописи" Горького (1915 год). Первые его публикации относятся к 1914 году. В 1917 году печатался в "Новой жизни". В начале 1918 года работал в наркомате иностранных дел, тогда возглавлявшемся Троцким, заведуя Бюро печати. Затем последовательно был корреспондентом советского телеграфного агентства в Ревеле, Лондоне, Берлине, Гааге, заведовал иностранным отделом (вначале – РОСТА, потом – ТАСС), публиковал свои статьи в "Правде" и других партийных изданиях. Вполне возможно, он был троцкистом, ибо советская "Литературная энциклопедия" в статье о Левидове (т. 6. М., 1932) не упоминает о его партийности: вероятно, в это время он был исключен из партии. Сама же статья представляет собой форменный донос. Даже в этой заушнической энциклопедии статья о Левидове выделяется. Левидову вменяются в вину не только увлечение парадоксами, блуждание по поверхности, литературная слабость и т. п., но и реакционные взгляды.
Статья цитирует Левидова, утверждавшего-де, что "всякое искусство... никогда не предмет массового потребления" и что "пролетпоэзия – это многоголовая и многоголосая Вербицкая". Автор статьи-доноса пишет: "Мещанская подоплека этих реакционных высказываний очевидна. Социальную сущность своих воззрений по вопросам искусства сам Левидов определяет достаточно четко, заявляя, что он говорит от имени читателя интеллигентного и мелкобуржуазного. Мелкобуржуазный либерализм находит у Левидова пестрое и часто весьма вульгарное выражение".
Неизвестно, как после такого доноса писатель мог пережить 37-й год, год размаха в СССР большого террора. Во всяком случае, Михаила Юльевича арестовали сравнительно поздно – не то в конце 40-го года, не то – в начале 41-го, по доносу пресловутого Эльсберга.
По официальной дате умер Левидов 5 мая 1942 года в лагере. До этого он находился в саратовской тюрьме – в компании с Бела Куном, бывшим редактором газеты "Известия" Ю.М.Стекловым, академиком Н.И. Вавиловым, первым директором Института Маркса-Энгельса Д.Б.Рязановым, директором Института мировой литературы академиком И.К.Лупполом и др.
Есть предположение, что 37-й год Левидову помог пережить Н.В.Крыленко, автор предисловия к его книге "Стейниц – Ласкер". Как известно, Крыленко был организатором советского шахматного движения и не давал свои "кадры" в обиду. Во всяком случае, является фактом то, что "шахматные" потери в результате сталинских репрессий были минимальны – даже после гибели заступника.
Книга "Стейниц – Ласкер" в Советском Союзе не переиздавалась, в то время как после реабилитации Левидова была переиздана другая его книга – "Путешествие... Джонатана Свифта", вышедшая в свет впервые в 1939 году и переизданная с предисловием Аникста в 1964 году. Не исключено, что именно первое издание этой книги с намеками на современную действительность сыграло роковую роль в судьбе автора. Во всяком случае, "Краткая литературная энциклопедия" (М., 1967) пишет об этом так: "Книга отличается точным и острым языком, язвительной и страстной полемичностью, психологической достоверностью, сочетанием строгой научности с беллетристичностью. Внутренняя тема книги – художник и время – придала ей современное звучание. Левидов был незаконно репрессирован. Посмертно реабилитирован" (автор статьи Я. А. Березовский). При жизни таких хвалебных строк писатель не дождался.
Левидов никогда не чуждался еврейской темы. Одна из лучших (по нашему мнению – лучшая) работ о великом еврейском актере Михоэлсе написана им. Она была опубликована в №4 журнала "Литературный критик" за 1935 год. Название статьи – "Мысль и страсть". Это произведение, состоящее из четырнадцати маленьких главок, повествует о величайшем триумфе актера – его игре в "Короле Лире". Исходной точкой для воплощения роли несчастного короля служит прочтение Библии – "Книги Иова". Левидов пишет: "Книгу Иова" Шекспир ведь знал. Путь Иова к страсти и мысли, конечно, был творчески близок автору "Короля Лира". Своим художественным чутьем Михоэлс это понял, отсюда – "библейские моменты" в его трактовке роли".
Левидов в надвигавшейся сталинской ночи (главка "Ночь и утро") пропел гимн Еврейскому театру. "Спектакль ГОСЕТа – это не только Лир и не только Михоэлс. Это вся линия режиссерской работы, изумительно целостная, чувствующая и мельчайшие детали спектакля, мобилизующая настороженно-взволнованное внимание зрителя на протяжении четырех с половиной часов. Это линия художника Тышлера, давшего спектаклю рамку, во многом – спорную, но насыщенную пафосом мрака, крови, боли... Это линия переводчика Галкина, сумевшего шекспиризировать еврейский язык. Мощь и страсть Шекспира не были утеряны Галкиным: это творческий перевод, это искусство. Это линия, наконец, всего актерского состава ГОСЕТа – Зускина, Гертнера, Ротбаум, Пустыльника..." (цитирую по книге "Михоэлс Соломон Михайлович. Статьи, беседы, речи". М., "Искусство", 1964, стр. 425).
Возвращаясь к книге о Свифте, процитируем автора предисловия А. Аникста: "...Как написана эта книга! Каким языком! Как современна она по своей литературной манере!" Такое количество восторженных предложений стоит сравнить с плоским доносом в советской "Литературной энциклопедии".
Всеми этими достоинствами обладает и книга "Стейниц – Ласкер". Вообще, жанр биографии очень многим обязан Левидову. И у него, конечно, были учителя: в первую очередь, классик этого жанра Андре Моруа; особой популярностью пользовалась его книга 'Карьера Дизраэли", ее перевод как раз вышел в Москве в 1934 году; Стефан Цвейг, автор популярной в то время книги о Жозефе Фуше. Были у Левидова и другие учителя: Густав Мейринк с его "Големом", где наличествует шахматный мотив; Макс Брод, автор известной книги "Теубени, князь иудейский". Труднее найти предшественников в русской литературе. Павленковская ЖЗЛ была тусклая и серая; правда, ее отличала честность. Думается, все же неоспоримым источником литературной учебы Левидова послужила неувядаемая книга воспоминаний Александра Герцена "Былое и думы".
Печать времени лежит и на книге "Стейниц – Ласкер". Дух школы Покровского ощущается в ней. Но с книгами школы Покровского легко иметь дело. Подобно неисправному компасу, ошибка которого известна заранее, небольшая корректировка – и мы выходим на столбовую дорогу школы "буржуазного объективизма". Левидов пишет о Стейнице как основателе современного понимания шахматной игры в том смысле, как "Дарвин является отцом современного естествознания". Левидов прослеживает влияние на шахматную концепцию основных течений 60-х – 70-х годов 19-го века – позитивизма, рационализма, конкретизации мышления, отрицания интуиции как фактора познания, тяготения к объективным оценкам. Аналогии с учением Стейница Левидов находит и у Спенсера, и в государственной деятельности Биконсфильда, который, например, путем накопления минимальных преимуществ провел, наконец, выигрышную комбинацию со скупкой акций Суэцкого канала. И, конечно, Левидов хотел сравнить учение Стейница с учением Карла Маркса. По понятным причинам он от этого воздержался.
(Из предисловия Савелия Дудакова)
Михаил Левидов. Книга "Вильгельм Стейниц" (1987) (html 445 kb; pdf 5 mb) – июль 2009, январь 2021
– OCR: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль)
Великий американский шахматист Вильгельм Стейниц (1836-1900) вошёл в историю культуры не только как первый чемпион мира по шахматам, но и как крупнейший теоретик, создавший теоретические основы шахматной игры.
В предлагаемой вниманию читателей книге изложена творческая биография В. Стейница, принадлежащая перу известного советского писателя М. Ю. Левидова (1891-1942). Ей предпослана вступительная статья сотрудника Иерусалимского Университета С. Ю. Дудакова.
(Аннотация издательства)
Фрагменты из книги:
"Некоторые средневековые легенды повествуют о том, как римский Папа играет в шахматы с рабби Симоном, который узнает, к своему ужасу, в римском первосвященнике своего пропавшего сына, благодаря одному ходу, которому он в свое время обучил его. Имеется в виду папа Анаклет Второй, занимавший папский престол с 1130 по 1138 гг. Он принадлежал к богатой еврейской семье Леоне, принявшей христианство. В историю он вошел под именем "жидовского Папы"."
* * *
"Противники Морфи, не обладавшие его талантом и, главное, глубоким проникновением в тайны дебютного развития, с первых же ходов стремились к безудержной атаке и приносили ей в жертву все принципы здравого смысла в шахматах. Морфи является поистине первым, продемонстрировавшим не на словах, а своими ходами понятие о здравом смысле на 64 полях. В результате преждевременного стремления к атаке во что бы то ни стало противники Морфи, которым он обычно не давал никаких поводов к этой атаке, получали сокрушительный отпор и быстро погибали, главным образом потому, что их односторонне построенная позиция оказывалась совершенно не приспособленной к защите."
* * *
"Нельзя не вспомнить о скупке в 1875 году Биконсфильдом акций Суэцкого канала, обеспечившей английскому империализму его позиции в Египте. Пресса всего мира восхищалась или возмущалась "гениальной комбинацией хитрого еврея", но Биконсфильд-то знал, как тщательно и каким упорным накоплением, в течение десятилетий, мелких преимуществ подготавливалась эта заключительная комбинация. Биконсфильд нашел бы общий язык со Стейницем."
* * *
"Капитан английского флота В. Д. Эванс, хороший моряк и талантливый шахматист-любитель, изобрел в 1829 году гамбитное начало, при котором белые на четвертом ходу жертвуют свою пешку для быстрого развития своих сил, для создания положения, чреватого всякими неожиданностями для белых и для черных, положения в стиле "бури на море". В течение более полувека гамбит Эванса пользовался исключительной популярностью у шахматистов всего мира, он давал возможность авантюрной, острой игры."
Страничка создана 31 июля 2009.
Последнее обновление 30 января 2021.
|
