|
|
Зиновий Ефимович ГЕРДТ
(имя собств. Залман Эфроимович Храпинович)
(1916-1996)
Зиновий Гердт (настоящее имя – Залман Храпинович) родился 21 сентября 1916 года в городе Себеж Витебской губернии. Отец – Эфраим Яковлевич Храпинович, был приказчиком, затем стал коммивояжёром. Мать – Рахиль Исааковна Храпинович. Зиновий был самым младшим ребёнком в семье. У него были брат – Борис и сестры – Фира и Берта.
С детства будущий актёр увлекался поэзией, сам писал стихи, часами читал Пушкина, Самойлова, Пастернака, многое знал наизусть. Любовь к поэзии будущему артисту привил школьный учитель литературы. С тринадцати лет он начал публиковать стихи на идиш в местной газете.
Отец умер рано. Когда старший брат уехал из родного города и устроился в Москве, Зиновий переехал к брату. Окончив фабрично-заводское училище электрозавода имени Куйбышева, он пошёл электромонтажником на метрострой. Параллельно юноша играл в театре рабочей молодёжи. Был занят в спектаклях «Женитьба Фигаро» и «Дальняя дорога».
В 1936-1937 годах Гердт работал актёром в театре кукол при Дворце пионеров.
В 1938 году молодой актёр был принят в театральную студию, которую создали Алексей Арбузов и Валентин Плучек. Сначала он выступал под своей настоящей фамилией Храпинович, а затем взял псевдоним Гердт (в честь балерины Елизаветы Гердт), предложенный Алексеем Арбузовым.
В это же время Зиновий женился на актрисе Марии Новиковой. В 1945 году у пары родился сын Всеволод, а вскоре супруги разошлись.
В июне 1941 года Гердт ушёл добровольцем на фронт. Он прошёл специальные краткосрочные сборы в военно-инженерном училище и был направлен на Калининский, а затем на Воронежский фронт, где командовал сапёрной ротой.
В феврале 1943 года под Белгородом Зиновий был тяжело ранен. Началась гангрена ноги. Больше года лежал в Боткинской больнице. Перенёс десять неудачных операций, и только после одиннадцатой ногу смогли сохранить, однако она стала короче, из-за чего актёр всю жизнь прихрамывал.
После войны Гердт официально сменил имя и отчество на Зиновий Ефимович, и начал работать в Московском театре молодёжи.
В 1945 году Зиновий Гердт стал актёром Центрального театра кукол под руководством Сергея Образцова. Был занят в спектаклях театра: «По щучьему велению», «Волшебная лампа Аладдина», «Ночь перед Рождеством», «Маугли», «Необыкновенный концерт», «С южных гор до северных морей», «Чёртова мельница», «Мой, только мой», «Божественная комедия» и др.
В 1960 году Гердт женился во второй раз. Его супругой стала переводчик-арабист Татьяна Правдина. Зиновий удочерил дочь Татьяны от первого брака Екатерину, которая родилась в 1958 году.
С 1962 по 1966 год артист был ведущим «Кинопанорамы».
В кино Зиновий сначала работал за кадром. Он читал закадровый текст, занимался озвучанием и дубляжом иностранных и отечественных фильмов, художественных, документальных, анимационных, среди которых: «Полицейские и воры», «Фанфан-тюльпан», «Горбун», «Привидения в замке Шпессарт», «Прекрасная американка», «Как украсть миллион», «Лев зимой», «Кромвель», «Король Лир», «Цыплят по осени считают», «Красное и чёрное», «Блондинка за углом», «Девять дней одного года», «Карьера Димы Горина», «Хотите – верьте, хотите – нет…», «Зелёный огонек», «Зигзаг удачи», «Шаг с крыши», «12 стульев», «Будь здоров, дорогой!», «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», «История одного преступления», «Муми-тролль и другие», «Приключения капитана Врунгеля», «Доктор Айболит» и др.
Первую главную роль Гердт сыграл в фильме Петра Тодоровского «Фокусник» (1967).
Настоящая популярность пришла к Зиновий Гердту в 1968 году после роли Паниковского в комедии «Золотой телёнок».
В 1975 году артист написал сценарий мюзикла «Я больше не буду».
В 1983 году Гердт стал актёром Московского академического драматического театра имени Ермоловой. В 1987 году сыграл в спектакле «Костюмер».
За свою карьеру актер сыграл более 50 ролей в таких фильмах, как: «Серый разбойник» (1958), «Человек с планеты Земля» (1958), «Леон Гаррос ищет друга» (1960), «Юрка – бесштанная команда» (1961), «Семь нянек» (1962), «Возвращённая музыка» (1964), «Год как жизнь» (1965), «Июльский дождь» (1966), «В тринадцатом часу ночи» (1969), «Городской романс» (1970), «Спорт, спорт, спорт» (1970), «Ехали в трамвае Ильф и Петров» (1971), «Тень» (1971), «Необыкновенный концерт» (1972), «Печки-лавочки» (1972), «Укрощение огня» (1972), «Карнавал» (1972), «Солёный пес» (1973), «Соломенная шляпка» (1974), «Странные взрослые» (1974), «Розыгрыш» (1976), «Хождение по мукам» (1977), «Жизнь Бетховена» (1978), «Место встречи изменить нельзя» (1979), «Особо опасные» (1979), «Соловей» (1979), «Трое в лодке, не считая собаки» (1979), «О бедном гусаре замолвите слово» (1980), «Будь здоров, дорогой!» (1981), «Продавец птиц» (1982), «Военно-полевой роман» (1983), «Мэри Поппинс, до свидания!» (1983), «Белая роза бессмертия» (1985), «Сказочное путешествие мистера Бильбо Беггинса, Хоббита» (1985), «На златом крыльце сидели» (1986), «Кувырок через голову» (1987), «Воры в законе» (1988), «Биндюжник и Король» (1989), «Искусство жить в Одессе» (1989), «Интердевочка» (1989), «Мир вам, шолом!» (1989), «Рукопись» (1991), «Я – Иван, ты – Абрам» (1993), «Анекдотиада, или История Одессы в анекдотах» (1994), «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» (1994), «Увертюра» (1994), «Ревизор» (1996), «Война окончена. Забудьте…» (1997) и др.
Зиновий Гердт ушёл из жизни 18 ноября 1996 года. Причиной смерти стало онкологическое заболевание, выявленное у актёра еще в начале 1990-х. Популярный артист был похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.
(Из проекта "7 Дней.ру")
Произведения:
Михаил Львовский. Книга "Зиновий Гердт" (1982, 26 стр.) (pdf 12 mb) – апрель 2021
– копия из библиотеки "ZLibrary"
Брошюра посвящена замечательному советскому актёру Зиновию Гердту, известному по ролям в фильмах "Жена ушла", "Место встречи изменить нельзя", "Фокусник" и др. В ней приведены фотографии актёра, информация о его ролях, факты из биографии.
(Аннотация издательства)
Книга воспоминаний "Зяма – это же Гердт" (2003, 280 стр., сост. Я. И. Гройсман, Т. А. Правдина) (pdf 33,4 mb) – март 2021
(OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США);
обработка: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль))
Зиновий Гердт был не только замечательным актёром, но для многих – воплощением чести и достоинства, мудрости и остроумия, истинно мужской привлекательности. Как мог уроженец местечка, по образованию слесарь-монтажник, из-за тяжёлого фронтового ранения укрывшийся за ширмой кукольника, не обладавший «звёздной» внешностью, достичь артистической славы и стать предметом всеобщей, поистине всенародной любви? Об этом рассказывают люди разных поколений и профессий, бывшие с Гердтом на протяжении многих лет. А представит их читателю жена и друг 3. Е. Гердта – Татьяна Александровна Правдина.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Т. Правдина. ВВЕДЕНИЕ ... 7
Об Исае Кузнецове ... 8
И. Кузнецов. ЗЯМА ... 10
О Львовских ... 26
И. Кузнецов. ВАГОНЧИК ТРОНЕТСЯ – ПЕРРОН ОСТАНЕТСЯ ... 28
М. Львовский. ДЛЯ ТЕХ, КТО ПОНИМАЕТ ... 36
Е. Махлах-Львовская. ВЕСЁЛЫЕ МОСКОВСКИЕ КОМПАНИИ ... 41
О Давиде Самойлове ... 45
Д. Самойлов. «ПОВТОРИ, ВОССОЗДАЙ, ВОЗВЕРНИ...» ... 48
ПИСЬМА В СТИХАХ И ПРОЗЕ ... 49
«ДАВАЙ ПОЕДЕМ В ГОРОД...» ... 57
О Михаиле Швейцере ... 58
М. Швейцер. ТАКИХ ЛЮДЕЙ НЕТ, А СКОРО И СОВСЕМ УЖ НЕ БУДЕТ... (Запись и литературная обработка Н. Васиной) ... 59
О Константине Райкине ... 65
К. Райкин. ОН ПОМОГАЛ МНЕ ПОВЕРИТЬ В СЕБЯ ... 67
О Галине Шерговой ... 70
Г. Шергова. ПРОСТОЙ РЕЦЕПТ ... 72
О Роберте Ляпидевском ... 77
Р. Ляпидевский. Я УВИДЕЛ... ПРОВОДНИКА (Запись и литературная обработка Н. Васиной) ... 79
О Лидии Либединской ... 88
Л. Либединская. МЫ ЛЮБИМ ВАС, ЗИНОВИЙ ЕФИМОВИЧ! ... 89
Об Эдуарде Скворцове ... 92
Э. Скворцов. ДЯДЯ ... 92
О Петре Тодоровском ... 102
П. Тодоровский. О, МАЙН ГЕРДТ! ... 103
Об Эльдаре Рязанове ... 111
Э. Рязанов. «ТЫ ЗНАЕШЬ, МЫ БЫЛИ ВПОЛНЕ ПОРЯДОЧНЫЕ ЛЮДИ...» ... 112
Об Эдуарде Успенском ... 138
Э. Успенский. «ЭДИК, ВЫ МЕНЯ ВТЯГИВАЙТЕ...» (Запись Н. Васиной) ... 139
О Валерии Фокине ... 144
В. Фокин. ОН ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ЛЮДИ ВЗДОХНУЛИ И УЛЫБНУЛИСЬ» (Запись Н. Васиной) ... 145
Об Александре Володине ... 154
А. Володин. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ОСТАЁТСЯ СОБОЙ ... 155
Об Александре Ширвиндте ... 157
A. ШИРВИНДТ. УКРАШЕНИЕ НАШЕЙ ЖИЗНИ ... 159
ОН БЫ СДЕЛАЛ ТРОН (Запись Н. Васиной) ... 161
О Булате Окуджаве ... 170
Б. Окуджава. «БОЖЕСТВЕННАЯ СУББОТА» ... 172
О Геннадии Трунове ... 173
Г. Трунов. ПРАЗДНИК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА СО МНОЙ ... 174
О Валентине Гафте ... 184
B. Гафт. «ВАЛЯ! ГЕРДТ» (Запись Н. Васиной) ... 185
О Юлии Киме ... 190
3. Гердт. ПОЛЬЗУЯСЬ СЛУЧАЕМ ... 190
Ю. Ким. «ЕСТЬ ЭТОТ БАРХАТ...» ... 192
О Григории Горине ... 195
Г. Горин. ОДНИМИ ГЛАЗАМИ ПОВЕДАТЬ СУДЬБУ (Запись Н. Васиной) ... 196
О Борисе Чичибабине ... 201
Б. Чичибабин. ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ С ЛЮБИМЫМ АРТИСТОМ ... 203
О Михаиле Ульянове ... 206
М. Ульянов. КАК НА ОТДЫХЕ, НО ПРОФЕССИОНАЛ (Запись и литературная обработка Н. Васиной) ... 207
О Людмиле Гурченко ... 211
Л. Гурченко. SUNNY BOY ... 212
О Викторе Некрасове ... 219
B. Некрасов. ГЛЯДЯ НА НЕГО, Я НЕ ДУМАЮ О ВОЗРАСТЕ ... 222
О Никитиных ... 224
Т. Никитина. ЗЯМА, СПАСИБО ... 226
Об Аркадии Арканове ... 234
A. Арканов. «ХОЗЯИН, ГДЕ ЧИТАТЬ БУДЕМ?» (Запись Н. Васиной) ... 235
О Ефиме Махаринском ... 243
Е. Махаринский. НЕРАСТОРЖИМО НАШЕ ЗЯМСТВО ... 244
О Саре Погреб ... 246
C. Погреб. «СЧАСТЛИВЕЙ И ГРУСТНЕЕ ВСЕХ...» ... 248
О Викторе Шендеровиче ... 250
B. Шендерович. «ЖИВЫМ, ЖИВЫМ И ТОЛЬКО ДО КОНЦА...» (Запись Н. Васиной) ... 251
О Евгении Миронове ... 260
Е. Миронов. ЕМУ Я ИГРАЛ ЭТОТ МОНОЛОГ ... 261
О Матвее Гейзере ... 263
М. Гейзер. КАКИЕ НАШИ ГОДЫ! ... 263
Коротко об авторах ... 270
Фрагменты из книги:
"Однажды с Гердтом случилась очень смешная история.
У нас в театре работала администратор Цецилия Михайловна Вортман. Это была всеобщая любимица. Мы её звали Цилей. Добрее человека
я просто не встречал. Она была добрая до абсурда. Она была уже в годах, но очень любила себя, холила, была полненькой и невероятно обаятельной. И вот однажды мы приехали на гастроли в Ярославль. А надо сказать, Зиновий Ефимович любил женщин приобнять, поцеловать, нежно взять за талию... Это у нас в театре было – как зажечь спичку!.. Никто не стеснялся, все любили друг друга как братья и сёстры. Мы всегда целовались друг с другом когда встречались, когда прощались...
Наша Цецилия Михайловна как администратор всегда выезжала вперёд труппы, подготавливала гостиничные номера по заказанному списку и так далее.
И вот наш автобус подъезжает к гостинице. Мы высаживаемся, разгружаем чемоданы, кофры и через стеклянные стены гостиницы видим Цилю, оживленно беседующую у окошечка администратора. Мы её видим, а она нас ещё нет. Гердт, двинувшись вперёд, вдруг оборачивается к нам, следующим за ним, подаёт знак, чтобы мы все остановились и заткнулись. Подкрадывается сзади к Циле и хватает её обеими руками за очень объёмные ягодицы. Циля обычно на такие невинные вещи реагировала очень спокойно, типа «ой, кто это?» Здесь к нам лицом поворачивается незнакомая женщина (как оказалось, профессор-химик,
приехавшая на какой-то симпозиум) и... Прежде чем она успела что-то вымолвить, Гердт трагически схватился за голову, потом замахал руками: «Боже мой!!! Господи!.. Простите меня, умоляю!.. Какой кошмар!..» Мы все расхохотались, а дама, как ни в чём не бывало, говорит Гердту: «Ну что такого? Я понимаю, просто ошиблись жопой!..» Гердт, принеся тысячу извинений, объяснил даме, что она просто очень похожа на «нашу Цилю»...
Когда Цецилии Михайловне рассказали эту историю, она, рассмеявшись, сказала Гердту: «Это я тебе отомстила. Как ты мог перепутать?!»"
(Роберт Ляпидевский)
* * *
"В 1949-1950 годах, во времена борьбы с космополитизмом, Зиновий Ефимович со своим братом Борисом возвращался с кладбища (была годовщина смерти мамы). На Садовом кольце они зашли в пивнушку («шалман», как определил её Гердт) – согреться и помянуть. Перед ними в очереди стоял огромный детина. И когда очередь дошла до него, он вдруг развернулся в их сторону и громко сказал продавщице: «Нет уж! Сначала – им. Они же у нас везде первые!..»
И Гердт, маленький человек, ударил детину в лицо. Это была не пощечина, а именно удар. Детина упал... Шалман загудел, упавший начал подниматься... Продавщица охнула: «За что?! Он ведь тебя даже жидом не назвал!..»
И стало ясно, что сейчас будет самосуд.
...Эту историю я услышал во время съёмок телепередачи в ответ на свою просьбу рассказать о людях, которые спасали Гердта. И он рассказал мне о троих. О медсестре Вере Ведениной, которая вытащила его в феврале 1943 года с поля боя, из-под огня. О Ксении Винцентини – хирурге, которая делала ему последнюю, одиннадцатую операцию и спасла ногу. И рассказал он вот этот случай.
...Когда всё шло к самосуду, от стойки оторвался человек, которому Гердт едва доходил до подмышек. «Он подошёл ко мне, загреб своими ручищами за лацканы моего пальтишка, – рассказывал Гердт, – и я понял, что это конец. Мужик приподнял меня, наклонился к самому моему лицу и внятно, на всю пивную, сказал: “И делай так каждый раз, сынок, когда кто-нибудь скажет тебе что про твою нацию”».
И «бережно» (слово самого Гердта) поцеловав его, поставил на место и, повернувшись, оглядел шалман. Шалман затих, и все вернулись
к своим бутербродам."
(Виктор Шендерович)
Книга воспоминаний "Рыцарь совести" (2010, 448 стр.) (pdf 8,7 mb) – сентябрь 2021
(OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США);
обработка: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль))
Если человек родился, нужно хотя бы прожить жизнь так, чтобы поменьше было совестно. О том, чтобы вовсе не было стыдно, не может быть и речи. Обязательно есть за что стыдиться: потакал страстям... Ну нет в тебе Отца Сергия – не ночевал он никаким образом – палец же себе не отсечёшь за то, что возжелал. Потом начинаешь мучиться: зачем мне это было нужно? У Канта есть дивная запись: мочеиспускание – единственное наслаждение, не оставляющее укоров совести. Все остальные... Нажрался. Зачем? Напился. Зачем? Любовные связи. Зачем мне это было нужно? Муки совести не будут давать мне покоя до конца дней, как и понимание своего несовершенства, хотя, с другой стороны, это залог того, что я что-то ещё в себе преодолеваю. И в этом мне помогают моя семья и мои друзья.
С возрастом оказывается, что нет ничего выше издревле известных заповедей. Но опыт этих прописных истин передать невозможно, к нему должен прийти ты сам, и никто тебе в этом не поможет. Оказывается, жить надо достойно – не перед Богом, Бога, как мы знаем, нет – перед самим собой, перед совестью своей. Не подличать, не предаваться честолюбию... Маленькие подлости, какие-то совсем незначительные, о которых, казалось бы, никто никогда в жизни не узнает,... Но есть реле, которое срабатывает: не надо! Ничего хитрого и мудрёного в этом механизме нет, просто щелчок: не надо. И только.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Часть 1. Гердт о себе ... 7
Часть 2. Друзья о Гердте ... 163
Приложение ... 425
Фрагменты из книги:
"Мне однажды Образцов рассказал такой случай. Его сын Алёша окончил архитектурный институт и поступил на работу в архитектурное управление. Был объявлен конкурс на лучший проект Дома мебели. И Алёшин проект выиграл. Победителя позвал к себе Промыслов, глава Моссовета, немыслимо большой начальник. И вот он, глядя на планшет, спрашивает: «Где тут у тебя вход-то?» На что этот молодой, лет 25-26, человек отвечает: «А ты что, чертежи читать не умеешь?» Промыслов тут же: «Нет-нет, я вижу, вы меня не так поняли, извините». Понимаете, как это потрясающе?"
* * *
"Очень советское понятие – блат. Достать по блату, по знакомству, «с чёрного хода». Иностранец никогда не поймёт, что это такое. А мне в этом смысле повезло – мелькал на экране, на радио выступал. В общем, узнавали, делали какие-то поблажки, и я этим пользовался, потому что иначе жить было нельзя. Вот только сахар по талонам выкупить не мог.
В связи с «узнаванием» была такая смешная история. Обедаю я как-то дома, телефонный звонок: «Алло, Зиновий Ефимович? Вас из пятидесятого беспокоят». Думаю: какого пятидесятого? Отделение милиции у нас другое, почта 311-я. Голос: «Из пятидесятого «Мясо», на улице Кирова. Вы были вчера в магазине «Инструменты»?» – «Да, свёрла покупал». – «А к нам не зашли. Обижаете! Вам что, телятина не нужна? Вырезка?» – «Нетнет, – говорю, – даже очень». – «Так заходите, о чём речь. И не думайте, что нам что-то от вас нужно. Хотите, я вам билеты в ваш театр достану? Четыре штуки?» Мы с женой очень смеялись потом. Я лично два билета в свой театр ещё мог бы устроить. Но четыре... вряд ли. Неловко просить".
* * *
"А вообще к КГБ у меня очень тёплое отношение. У меня был знакомый малый... в общем, из тех, которые всегда ездили с нашим театром за
границу, их представляли так: «Это сотрудник Министерства культуры». А мы их между собой – не знаю, почему – называли «сорок первыми». И с одним таким малым по имени Игорь у меня сложились очень тёплые отношения. Как-то в Испании я жутко напился в каком-то Обществе дружбы. Утром в номер приходит Игорь, приносит пирожок, бутылку простокваши, алкозельцер и говорит: «Госбезопасность о тебе заботится! Это я тебя вчера привёл, раздел и спать уложил». В те же дни мы гуляли с ним по площади Торос в Мадриде, присели на скамейку. Игорь задумчиво говорит: «Зиновий Ефимович, я недавно взял твоё досье... Знаешь, это том Маркса, это «Капитал»! Но не бойся. Я был у генерала, поручился за тебя, и он разрешил всю эту макулатуру сжечь. Сейчас в твоей папке одни анкетные данные». Я легкомысленно так отвечаю: спасибо, конечно, но мне, мол, всё равно, что мне сделают, ну за границу не пустят, так я поездил достаточно, посадить не посадят, времена не те... Игорь выслушал мою болтовню и медленно, чётко произнёс: «Времена ТЕ, Зиновий, времена всегда ТЕ». Я и сейчас думаю: а действительно ли кончились ТЕ времена?"
* * *
"Однажды к нему приехал за репертуаром из Саратова Горелик, конферансье местной эстрады. «Что это?» – спросил он, указывая на Зямин
«Грюндиг». «Это приёмник, – говорит Зяма, – давай сейчас послушаем «Московские известия». И замечательно, как это умеет Гердт делать, он включает плёнку с заранее записанным своим изменённым, якобы диктора, голосом и вещает: «Вчера ткачихи камвольного комбината «Красная Роза» выполнили план на 120 процентов!» Затем шли какие-то дикторские сообщения очередных «новостей»... Горелик совершенно не узнаёт голос Гердта, внимательно слушает, и вдруг ещё одно сообщение: «Вчера вечером из Саратова в Москву приехал за новым репертуаром конферансье саратовской эстрады Александр Горелик! На вокзале его встречала дружина 31-й школы Фрунзенского района. Пионерка Нюра Кошкина сказала: «А на кой... ляд вы сюда привалили?» Бедняга Горелик, который вначале абсолютно поверил, что это
настоящий эфир, просто за голову схватился, а потом, конечно, слегка нервно смеялся, разобравшись наконец, что это Зямина шутка. Ну, а затем Гердт объяснил ему, конечно, что представляет собой магнитофон".
Матвей Гейзер. Книга "Зиновий Гердт" (2012, ЖЗЛ, 270 стр.) (pdf 7,1 mb)
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) – январь 2022
Зиновия Ефимовича Гердта называли «гением эпизода» – среди десятков ролей, сыгранных им в театре и кино, почти не было главных. Но даже самая маленькая роль этого актёра запоминалась зрителям: ведь в неё были вложены весь его талант, вся бескомпромиссность, всё чувство собственного достоинства. Многочисленные друзья Гердта, среди которых были самые известные деятели российской культуры, высоко ценили его мудрость, жизнелюбие и искромётный юмор. Их воспоминания об артисте вошли в книгу писателя Матвея Гейзера – первую биографию Гердта в знаменитой серии «ЖЗЛ».
(Аннотация издательства)
Содержание:
От автора ... 6
Глава первая. «Мне повезло... я из Себежа!» ... 10
Глава вторая. В Москве ... 26
Глава третья. Театр на заре ... 40
Глава четвёртая. Война ... 61
Глава пятая. «О доблести, о подвигах, о славе» ... 79
Глава шестая. В театре Образцова ... 87
Глава седьмая. «Теперь это навсегда» ... 118
Глава восьмая. О друзьях-товарищах ... 127
Глава девятая. «Поэзия не проповедь, а исповедь» ... 152
Глава десятая. Мои встречи с Гердтом ... 160
Глава одиннадцатая. Фокусник в фокусе ... 170
Глава двенадцатая. Не очень веселый фильм ... 179
Глава тринадцатая. Камертон времени ... 188
Глава четырнадцатая. И снова на сцене ... 197
Глава пятнадцатая. Извечный вопрос ... 211
Глава шестнадцатая. Гердт о профессии учителя ... 230
Глава семнадцатая. Израиль и Гердт ... 238
Глава восемнадцатая. «Не надо все сваливать на Бога...» ... 249
сновные даты жизни и творчества 3. Е. Гердта ... 267
Краткая библиография ... 269
Фрагменты из книги:
"Случилось так, что и в последние минуты жизни Давида Самойлова Гердт был рядом с ним. В начале 1990 года поэт пригласил своего друга на вечер памяти Пастернака, который должен был состояться в Таллине 23 февраля. Татьяна Александровна вспоминает: «Зяма прочитал "Февраль", ещё что-то, из
зала попросили: "Гамлета!" Едва он начал: "Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку..." – за кулисами раздался какой-то шум, Гердт обернулся, но продолжил: "Я ловлю в далёком отголоске, Что случится на моём веку. На меня наставлен..." – но тут шум стал совсем громким и на сцену выбежала женщина с криком: "Давиду Самойловичу плохо! Доктор (увы, не помню имени), скорей!" Мы с Галей, выскочив на сцену из четвёртого ряда, побежали за кулисы. Доктор, сидевший чуть дальше, вбежал туда вместе с нами. Дезик лежал с закрытыми глазами на полу в гримёрке, над ним склонился прибежавший со сцены раньше нас Зяма. Доктор щупал пульс, Галя наклонилась над Дезиком, и он вдруг открыл глаза и даже как-то спокойно, выдохнув, сказал: "Ребята, всё, всё... всё
в порядке". И опять закрыл глаза. Всё происходило молниеносно. Очень быстро приехала "скорая", нас выгнали, мы ждали, стоя за дверью... Лучшая таллинская реанимационная бригада делала всё возможное. Через час доктора вышли, сами убитые горем...»"
* * *
"По словам Петра Тодоровского, «фильм был о человеке, который готов потерять в жизни всё: работу, прекрасную женщину и, может быть, даже
собственную дочь, но сохранить своё человеческое достоинство (что резко не понравилось прошлому кинематографическому начальству!), оставаться самим собой, быть верным своей жизненной платформе». Многое для понимания роли дало Гердту знакомство с автором сценария Александром Володиным, который дал своему герою многое от себя, от своего отношения к жизни. Тодоровский вспоминает: «Знакомство Зиновия Ефимовича с автором сценария Александром Володиным произошло
в Ленинграде, в разгар съёмок фильма. По случаю такого события мы втроём зашли ко мне в гостиничный номер, на стол была поставлена бутылка армянского коньяка... Естественно, пошли разговоры о характере главного героя. Кто он? Что собой представляет как личность, какова его жизненная позиция и, конечно, его отношение к женщинам?..
Не помню уже, кто из них первый, кажется, Володин, начал читать Пастернака: "Быть знаменитым некрасиво, не это подымает ввысь..." Неожиданно
Гердт подхватывает: "Не надо заводить архивы, над рукописями трястись..." – уже в два голоса декламируют автор сценария и актёр, играющий главную роль. Дальше были только стихи. Взахлёб, перебивая друг друга, стоя они читали Заболоцкого, Мандельштама, Цветаеву, Самойлова... Разгорячённые, словно пронизанные вспышкой молнии, как это случается при любви с первого взгляда, они упивались поэзией, радостью узнавания друг друга... Я сидел с разинутым ртом, лишь успевая переводить взгляд с одного на другого, и понимал: это было начало большой человеческой дружбы». И действительно, Александр Моисеевич и Зиновий Ефимович дружили до смерти Гердта – Володин пережил его на пять лет".
* * *
"К ним подходили обычные люди, и создавалась какая-то атмосфера любви, передающаяся всем окружающим. Причиной был, конечно, Гердт. У него брали автограф, и у других членов съёмочной группы брали автографы. И вот компания обедает, а это было под самый праздник Дня Победы. Кто-то вспомнил, что 9 мая – день рождения Булата Окуджавы. «И моей жены!» – добавил Гердт. Но, несмотря на это, 9 мая они тоже снимали. После пришли в ресторан в полуподвале. Вот сидят четверо: Леонард Бухов, Гарик Тутунов, Зиновий Гердт и Владимир Двинский. Свободен только один хозяйский столик, все заняты. Всюду сидят пожилые люди, ровесники Зиновия Ефимовича, все участники войны, у всех на пиджаках боевые ордена. С жёнами, с дочерьми, с сыновьями. И все отмечают 9 мая. А Бухов воевал всю войну, Гердт воевал, но они без орденов и медалей, потому что они на съёмках.
Вот все сидят, что-то выпивают, что-то едят. И вдруг компания завелась: «Как-то тихо очень всё! Праздник 9 мая надо более бурно отмечать!» Двинский говорит: «Давайте споём песни военных лет!» Леонард завёлся: «Зиновий Ефимович, давайте!» – «А кто будет играть?» – спросил Гердт. «Я сяду», –
ответил Леонард. Там было пианино. Леонард стал играть знаменитые песни. Зиновий Ефимович вышел к микрофону и запел. Зал замолк. Такая тишина, все сидели и слушали. Двинский вспоминает: «Для них 9 мая поёт Гердт! В Нью-Йорке! На Брайтоне. Без копейки денег. Просто так, бесплатно. Но тут моя коммерческая душа дрогнула: "Что это они должны Зиновия Ефимовича бесплатно слушать?" Я взял с барной стойки здоровый бокал, вложил в него один доллар и пошёл по залу: "Господа, день Победы, артист устал после дня тяжёлой работы, давайте, бабки кладите!" Можете себе представить, насобирал денег... Вот так мы отпраздновали 9 мая. На эти деньги мы потом поехали на такси в гостиницу»".
Татьяна Правдина. Книга "Разговор со своими" (2016, 270 стр.) (pdf 4,3 mb) – март 2023
– копия из библиотеки "Litres.ru"
Воспоминания Татьяны Александровны Правдиной знакомят читателя со средой, когда-то казавшейся неотъемлемой частью культурной
жизни в России – а теперь ускользающей. Это мир старой московской интеллигенции. И написана она в духе застольных разговоров, что памятны
старшему поколению. Татьяна Правдина происходит из знаменитой семьи промышленников Шустовых (освежите в памяти Бунина и Куприна и поймете, о чем речь). Но, в отличие от многих промышленников после революции, Шустовы Россию не покинули. Судьба родителей мемуаристки, Татьяны Шустовой и Александра Правдина, неразрывно связана с трагическими страницами истории страны. Репрессии, лагеря, тяжёлые военные годы – семья Правдиных сумела перенести это не сломившись. Сама Татьяна Правдина, востоковед по образованию, жила и работала среди тех, кто составлял цвет московской интеллигенции. Здесь и те, чьи имена стали легендами: Александр Твардовский и Мстислав Ростропович, Орест Верейский и Эльдар Рязанов, – и просто хорошие люди, друзья и родные. И конечно же, особое место в повествовании отведено Зиновию Ефимовичу Гердту, для зрителей – всенародно признанному артисту, а для Татьяны Правдиной – любимому мужу Зяме. Обо всем этом автор рассказывает тем, кого считает «своими», с надеждой, «что своих много».
(Аннотация издательства)
Фрагменты из книги:
"Я, научившись по совету внука оглядываться, отчётливо понимаю, что, конечно же, я очень счастливый человек. Во-первых, у меня были замечательные родители. В «Синей птице» Метерлинка есть сцена царства неродившихся душ. Их по очереди то и дело вызывают родиться, и они с тревогой ждут. К кому они попадут? Я попала необыкновенно удачно. Особенно повезло с мамой. Я уже писала о ней, но хочу ещё добавить.
Она прививала мне, конечно, не нотациями, а просто своим примером, умение не завидовать, не жаловаться, не бояться. Сколь это удалось, не мне судить, но, во всяком случае, научить меня не бояться ей удалось. За резание «правды-матки» не раз получала по мозгам. В те жуткие годы очень немногие люди обладали этими качествами.
Вокруг все были неимущие. Не жаловались же только бывшие богатые, из тех, которых хорошо воспитали и обучили. Они и были интеллигентами. Порядочными людьми. Прожив детство в богатых домах, умели с достоинством сносить все тяготы: жить в тесноте, мыться в любых условиях, не впадать в отчаяние от нехватки еды и её качества, научились шить платья из занавесок… Умели работать. Думали о себе гораздо меньше, чем о тех, кто рядом. Дружили по-настоящему, целыми жизнями, компаниями. Весело, умея радоваться малому. У большинства денег всегда было в обрез, а те, кто был удачливее и богаче, вели себя на равных и старались быть широкими."
* * *
"Об Элике и Пете я написала в книге «Зяма – это же Гердт». А скажу о Николае Робертовиче Эрдмане. Они с женой, бывшей балериной, очень энергичной дамой, купили участок недалеко от нас. Жили в благоустроенной времянке, но жена занялась строительством, поэтому Эрдман должен был вкалывать – писал сценарии и много чего ещё.
Николай Робертович, как и мой папа, был арестован, прошёл лагерь. Его имя было велено убрать из культового фильма «Весёлые ребята», где он был сценаристом вместе с Владимиром Массом.
Оказалось, что в ещё для всех долагерные времена он и его брат-художник дружили с моими родителями. Художник Борис (надеюсь, что не ошибаюсь) играл с папой в преферанс, причём и после папиного возвращения. Я его помню, он к нам в подвал приходил. А Николай Робертович дружил с Шуней и теперь на Пахре приходил скорее к ней, чем к нам.
Но он был такой замечательный, что мы его обихаживали, и он поддавался. Мы тогда ещё не занимались расширением пространства дома и стройкой, и Николай Робертович говорил: «Вот у вас уютно, а у нас, по-моему, строят мавзолей».
Как-то был смешной случай. Я сидела и работала. Мне надоело, и я стала играть в игру: составлять список людей, без которых я не могла бы жить, если бы вдруг мне пришлось жить за границей. Тогда была бурная волна отъездов. Подошёл Николай Робертович, заглянув в мою писанину (все любили смотреть на рукописный арабский текст; Марк Бернес, однажды, посмотрев, сказал: «И этот рассыпанный чай ты сама нарисовала?»), увидел список. Я объяснила, что это. Он, совершенно не шутя, очень строго сказал: «Никогда никаких списков, даже играя! Однажды я тоже устал от сценария и стал играть, составляя список: кто придёт на мои похороны? А потом второй: кто придёт на мои похороны в дождливый день? Объяснить на допросе следователю, что это такая шутка, мне не удалось – в НКВД вызвали всех! Понятно?» – и ласково поцеловал мою голову."
* * *
"С канала «Культура» мне дали почитать книгу с весёлым, но вполне философским названием: «Жизнь – сапожок непарный». Автор жива, Тамара Владиславовна Петкевич, живёт в Петербурге. Это как бы лагерная литература, но ничего подобного. Я довольно прилично знаю и Шаламова, и Гинзбург, и других, и, конечно, Солженицына. А это – удивительное, с истинным талантом написанное документальное, но совершенно художественное произведение.
В одном месте чтения по мне начали бегать мурашки. В лагере заключённая Третьякова приглашает автора (Тамару) зайти к ней в барак попить кофе – «получила посылку». Почему по мне бегут мурашки? Мой папа в лагере, из Москвы нельзя было посылать посылки, а только
из Подмосковья и весом не более четырёх килограммов. Все, кто ездил отправлять, брали и чужие посылки. Мне возить помогали мальчики, которые за мной ухаживали. В доме на Малой Бронной, ниже этажом от бабушки и тётки Жени, жила Таня Третьякова, с которой все дружили. Её папа, писатель Третьяков, автор тогда знаменитой пьесы «Рычи, Китай», был расстрелян, а мама в лагере, она и получила посылку. Я ездила отправлять посылки папе, который был в лагере, и несколько раз брала и посылки для Третьяковой. При посылке был список её содержимого, и там был кофе. Может, это был кофе не из мною посланной посылки, но мурашки побежали…"
* * *
"Есть ещё два человека, из-за которых меня тянет в Израиль. Первый – это поэт Сара Погреб. О ней мною написано в книге «Зяма», но вдруг вы туда не доберётесь, чуточку повторюсь.
Зяма был много лет назад с выступлениями в Магнитогорске. Среди всегда после окончания приходящих людей была немолодая женщина. Она обратила на себя его внимание очень небанальной речью, но огорчила, вынув из авоськи, где была ещё бутылка кефира, красную папку, сказав, что в ней её стихи. Все знали его погруженность в поэзию и всегда несли. Он прочитывал всё, написанное в столбик, не прочитать он не мог, но радовался редко…
Через два дня, ложась спать, он открыл папку и через пятнадцать минут сказал: «Встаём, читаем, это настоящее!» Утром он позвонил Саре (она с мужем жила в Москве, а в Магнитогорск ездила к сыну), высказал наши впечатления и помчался к Дезику Самойлову за их проверкой. Дезика не было дома. Папку оставил, а через день Дезик позвонил, сказал, что папку найти не может и пусть Сара к нему придёт и почитает. В трепете Сара отправилась. Через десять минут чтения, извинившись, Дезик её прервал и позвонил: «Юра (это был Левитанский, они жили в одном доме), всё бросай, иди сюда, здесь стихи». Когда Сара закончила им читать, Дезик сказал, что никаких советов он ей давать не будет, так как она сложившийся поэт, и что надо публиковаться. Велев ей сделать подборку из нескольких стихотворений, написал к ним представление, и вместе с Зямой они отдали это в журнал «Дружба народов», где и была первая Сарина публикация. Истинный талант всегда радуется чужой божьей искре и помогает ей!
Сара с мужем Мишей оказались в Израиле, так как старший сын Рома вынужден был уехать из Магнитогорска – дети серьёзно болели от тамошней экологии.
Самойлов написал вступительное слово и к сборнику «Я домолчалась до стихов», когда Сара была уже в Израиле. В этом вступлении такие слова: «Сара Погреб – человек зрелый и поэт свершившийся… в её стихах нет колебаний вкуса… У неё есть… свой голос… Надеюсь, что читатели услышат всё это». Услышали. Несколько лет назад она была признана лучшим русскоязычным поэтом Израиля, а в изданной в Америке антологии русских поэтов рядом с великими именами – её имя… В Израиле вышел второй сборник «Под оком небосвода», а осенью 2012 года в любимом издательстве ДЕКОМ – ещё один сборник «Рассвет и сумерки». В нём есть моё «Ещё одно предисловие» (перед ним предисловие крупного литератора Романа
Тименчика), в котором выплескиваю эмоции: «Когда женщина пишет стихи, о ней чаще всего говорят: поэтесса… а если… она занимает место в настоящей поэзии… о ней следует сказать только: поэт… Перед вами стихи истинного поэта… Рада за всех, кто держит этот сборник»."
Страничка создана 10 марта 2021.
Последнее обновление 10 марта 2023.
|
