|
|
Эдуард Степанович КОЧЕРГИН
(род. 1937)
КОЧЕРГИН, ЭДУАРД СТЕПАНОВИЧ (р. 1937), русский театральный художник. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1978), народный художник РСФСР (1988), лауреат Государственных премий СССР (1978, 1984). Родился 22 сентября 1937 в Ленинграде. В 1952-1954 учился в средней художественной школе при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. В 1955 окончил вечернюю художественную школу имени В. А. Серова. В 1956-1960 учился в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК, ныне СПГАТИ) на театрально-постановочном факультете (руководитель курса Т. Г. Бруни). По окончании института работал в Малом государственном академическом театре оперы и балета. В 1961 поступил в творческую группу Художественного фонда, на договорных началах оформлял спектакли и эстрадные программы в различных домах культуры Ленинграда – работников просвещения, имени С. М. Кирова, «Красного Выборжца», имени Ленсовета и других. Одной из первых самостоятельных работ Кочергина было оформление спектакля Океан А. Штейна в Драматическом театре Прикарпатского военного округа.
В 1963-1966 работал главным художником Ленинградского областного театра драмы и комедии, оформил спектакли Царь Водокрут Е. Шварца (реж. А. Коковкин, 1963), Маклена Граса М. Кулиша (реж. Е. Шифферс, 1964), Сергей Есенин моноспектакль В. Харитонова (реж. Д. Катышева, 1964), Между ливнями Штейна (реж. Г. Гуревич, 1964), Гроссмейстерский бал И. Штемлера (реж. Гуревич, 1966) и другие. Решением сценографической среды спектакля Маклена Граса Кочергин дал основание считать себя остросоциальным художником, говорящим «языком суровых символов», однако всё его дальнейшее творчество было наглядным свидетельством того, что художнику чужда любая однозначность и прямолинейность высказывания. Его сценические образы тонко и ненавязчиво апеллируют к сознанию и чувству, к сложному ассоциативному восприятию.
В 1966-1972 работал главным художником Ленинградского драматического театра имени В. Ф. Комиссаржевской, с 1970 по 1974 вёл курс композиции на постановочном факультете Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии имени А. Островского. В театре Комиссаржевской Кочергин оформил спектакли Господин Пунтилла и его слуга Матти Б. Брехта (реж. Р. Агамирзян, 1966), Принц и нищий по М. Твену (1967), Старик М. Горького (реж. Агамирзян, 1968), Люди и мыши Д. Стейнбека (реж. Г. Товстоногов и Агамирзян, 1969) и другие. За оформление спектакля Старик был награжден дипломом 1-й степени Всероссийского фестиваля драматических и детских театров, посвященного 100-летию со дня рождения Горького (1968). Дипломант и лауреат различных выставок и театральных фестивалей, обладатель Серебряной и Золотой медалей Международной триеннале сценографии в Нови-Саде (Югославия, 1975 и 1978). Оформлял спектакли в Русском драматическом театре г. Таллина, ТЮЗе имени Ленинского Комсомола в Красноярске, Псковском драматическом театре, русском ТЮЗе г. Тбилиси, работал в театрах Москвы – ЦТСА, Малом, театре драмы и комедии на Таганке, «Современнике» и других.
С 1972 Кочергин работал главным художником Большого драматического театра имени М. Горького, оформил спектакли Мольер М. Булгакова (реж. С. Юрский, 1973), Прошлым летом в Чулимске А. Вампилова (реж. Г. Товстоногов, 1974), История лошади Л. Толстого (реж. М. Розовский, 1975), Молодая хозяйка Нискавуори Х. Вуолийоки (реж. Ж. Виттика, 1976), Волки и овцы А. Островского (реж. Г. Товстоногов, 1980), На дне Горького (реж. Г. Товстоногов) и многие другие. Работал в разных театрах Ленинграда. Этапной в творчестве Кочергина стала встреча с режиссером Л. Додиным. В соавторстве ими были созданы спектакли Разбойник К. Чапека, Недоросль Д. Фонвизина, Живи и помни по В. Распутину, Кроткая по Ф. Достоевскому, В сторону солнца А. Володина и другие. Работал с Г. Яновской, Б. Равенских, Е. Падве, К. Гинкасом. Его искусство заряжено глубокими идеями и суровой силой. Художник полон тревог за судьбу своих героев, чутко улавливая угрозу их духовному миру и благополучию. В последнее время оформляет спектакли как в Санкт-Петербурге, так и в Москве: Гамлет У. Шекспира (Театр на Покровке, реж. С. Арцыбашев, 1997), Борис Годунов М. Мусоргского (Новая опера, реж. В. Белякович, 1998), Дон Кихот (Et cetera, режиссер А. Морфов, 1999), Кроткая по Достоевскому (Театр Сатиры, реж. В. Плучек, 1999). Главные усилия художника, ценящего метафорическую декорацию, направлены на то, чтобы раскрыть эмоциональную доминанту спектакля. Мышление Кочергина отличают широта ассоциаций, масштабность видения, граничащая с аскетизмом скупость в выборе выразительных средств.
(Из проекта "Кругосвет")
* * *
Кочергин отразил свой жизненный путь в своих книгах.
Родители Эдуарда Степановича были репрессированы в Ленинграде. Во время войны эвакуирован в детдомом в Сибирь. До 1953 года скитался по России, потом вернулся в Ленинград, к выпущенной из мест заключения матери.
В 1960 году окончил Ленинградский театральный институт имени А. Н. Островского (постановочный факультет, курс Н. П. Акимова). Работал в Малом театре оперы и балета помощником заведующего художественно-декорационными мастерскими, художником Живописно-скульптурного комбината, затем художником Комбината графических работ Художественного фонда РСФСР.
С 1963 по 1966 год Кочергин – главный художник Ленинградского театра драмы и комедии (ныне Театр на Литейном), с 1966 по 1972 год – главный художник Театра имени Веры Комиссаржевской. С 1972-го является главным художником Большого драматического театра имени М. Горького (с 1992 года имени Г. А. Товстоногова).
К 70-летию художника в Мраморном дворце Санкт-Петербурга прошла ретроспективная выставка «Эдуард Кочергин. Сценография». В 2017 году в Государственном Эрмитаже открылась выставка «Кочергин. Избранное», посвящённая восьмидесятилетию художника.
С 1983 года руководитель мастерской театрально-декорационного искусства факультета живописи института живописи, скульптуры и архитектуры Российской академии художеств.
В 1987 году присвоено звание народного художника РСФСР.
В 1988 году избран членом-корреспондентом, а в 1991 году – действительным членом Академии художеств СССР.
В книгах Кочергина на основе личного опыта отражены некоторые стороны жизни в Ленинграде и СССР во второй половине XX века и немного раньше. В его произведениях прослеживаются две основные темы. Первая из них – описанная с пониманием и сочувствием жизнь обездоленных в тяжёлое военное и первое послевоенное время, как сохранивших достоинство (репрессированные, включая детей врагов народа), так и ведших асоциальный образ жизни городских низов (спившиеся инвалиды, в том числе инвалиды войны; осиротевшие девочки, вынужденные зарабатывать проституцией и др.) (книги «Ангелова кукла», «Крещенные крестами», «Завирухи Шишова переулка»). Вторая тема – изображенная с юмором жизнь художественной интеллигенции Ленинграда, в частности – театральных коллективов, где работал художник («Записки Планшетной крысы»). «Радио России – Санкт-Петербург» неоднократно транслировало литературные чтения книг Кочергина. В БДТ по книге «Крещённые крестами» поставлен спектакль.
Ангелова кукла: Рассказы рисовального человека. – СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2003 (переизд.: 2007, 2008); СПб.: Вита Нова, 2011 (переизд. 2013)
Крещённые крестами: Записки на коленках. – СПб.: Вита Нова, 2009 (переизд. 2011)
Записки Планшетной крысы. – СПб.: Вита Нова, 2013
Завирухи Шишова переулка: Василеостровские притчи. – СПб.: Вита Нова, 2015
Категории композиции. Категории цвета. – СПб.: Вита Нова, 2016. – 160 с. – 1200 экз. – ISBN 978-5-93898-588-9.
Россия, кто здесь крайний? – СПб.: Вита Нова, 2017, 238 стр., 3000 экз.
(Из проекта "Википедия")
Произведения:
Вера Кулешова. Книга "Эдуард Кочергин" (1990, 248 стр.) (pdf 10,4 mb) – январь 2022
– копия из библиотеки "ZLibrary"
Михаэль Эдуард Кочергин – народный художник РСФСР, лауреат Государственных премий, член-корреспондент Академии художеств СССР, главный художник Ленинградского академического Большого драматического театра имени М. Горького. В его произведениях получили яркое и самобытное воплощение наиболее значительные открытия искусства советской сценографии 60-80-х годов. Его творчество, уже давно находящееся в центре внимания советской и зарубежной критики, нашло полное и глубокое выражение в книге Веры Николаевны Кулешовой.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Предисловие ... 5
Глава I. Начало ... 6
Глава II. Путь к себе ... 22
Глава III. Мастер ... 57
Найти пятый угол ... 60
Композиция ... 69
Соизмерять с человеком ... 83
Фактуры ... 90
Холст ... 92
Дерево ... 100
Ветки ... 107
Цвет ... 121
Предметно-вещественный мир ... 130
«Гамлет» ... 145
«Мольер» ... 153
«История лошади» ... 158
Глава IV. Надёжный союзник ... 168
Вместо заключения ... 235
Даты жизни и творчества ... 236
Основные спектакли, оформленные Э. С. Кочергиным ... 238
Выставки с участием Э. С. Кочергина ... 243
Библиография ... 245
Книга "Ангелова кукла: Рассказы рисовального человека" (2003, 256 стр.) (pdf 27,4 mb) – июнь 2021
(OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США);
обработка: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль))
Рассказы художника Эдуарда Кочергина – удивительное повествование об удивительных людях, оказавшихся «на дне» в 1940-е – 1960-е годы. Дети без отцов, юродивые и калеки, нищие и проститутки стали персонажами впечатляющего жизненного полотна, воссозданного пером «рисовального человека».
Сын репрессированных родителей, воспитанник детприёмников и спецучреждений НКВД Э. С. Кочергин – народный художник России, лауреат Государственных премий, действительный член Российской Академии художеств. Его рассказы – память об оттеснённых на обочину жизни людях с их достоинствами и талантами.
В издании использованы фотоматериалы из архивов Э. С. Кочергина и М. А. Бычкова. На форзацах – театральные эскизы автора книги.
(Аннотация издательства)
* * *
"Я уже хотел подлезть под трубу и посмотреть, что делается в соседнем отделении, как вдруг в нашем проёме показалась огромная фигура «обрубка», одетого в военную форму. За подол стираной гимнастёрки безрукого держался совсем маленький пацан-поводырь. Совершенно белый, прямо альбинос. Волосёнки у него были настолько светлые, что поначалу мне показалось, будто он седой. На нём был самопальный бушлатик с неправдоподобно огромными пуговицами, словно с какого-то Гулливера.
Голова солдатика-великана была расколота по диагонали, да так страшно и безжалостно, что смотреть на неё было невозможно, а уж я повидал в своей жизни к этому времени! Шрам, если это можно было назвать шрамом, проходил щелью почти от правого виска вниз через всё лицо, уничтожив нос, то есть соединив рот и нос в одно отверстие с остатками лохматых губ. Сдвинутые, но живые куски мяса – разбитые глазницы, правого глаза не было. Война. Это было воистину лицо войны. Только случайность или Господь Бог и молодость оставили этого парня жить. Более страшного живого человека я никогда не видел. Руки у него были «завязаны». Знаете, в войну некогда было: резали, а кожу натягивали. И вот у него торчали такие «колбаски»-обрубки. На шее болталась дощечка с
надписью: «Подайте инвалиду войны». Он был, очевидно, нем, то есть не мог говорить, а лишь мычал: во рту болтались только ошмётки языка.
Никто его не видел и не слышал, кроме меня. Он стоял на широко расставленных ногах, чуть подавшись туловищем вперёд, напротив не видящей его девчонки и смотрел своим уцелевшим глазом на её замечательно освещённую головку. Вдруг он решительно взмахнул своим правым обрубком, сделал шаг к столу, резко нагнулся со своего высока и лохмотьями губ поцеловал шейку девушки. Она, оглянувшись, вскрикнула страшным, каким-то испуганным криком, будто у неё внутри рвануло. Её стало трясти и знобить. Матушка, онемев, побледнела и вжалась в угол полки. А из его глазниц вдруг что-то рухнуло. Слеза. Мне показалось, что я слышал звук падающей слезы. Этого не могло быть, поезд шёл быстро и шумно, но в голове у меня этот звук остался, мне показалось, что я слышал, как его слеза разбилась о нечистый пол нашего деревянного вагона".
(Фрагмент)
* * *
"В мою затырную задачу входила обработка и сортировка всего, что брал уркаган и приносили помоганцы-стушевщики. Необходимо было всё ценное складывать в отдельный мешок. Деньги из кошельков – в выданный Анютой большой кожаный шмук, а всю упаковку (сумочки, кошельки и прочее) – в другой. Пацаны поочередно каждые десять-пятнадцать минут вытряхивали мне из своих бушлатов добытые его талантом бумажники, кошельки, сумочки, часы, цепочки и прочее. Я
не успевал обрабатывать такое количество взятого добра.
Через час с небольшим старик пришёл сам. Работать дальше было опасно. На барахолке началась паника. Необходимо было лечь на дно. Часа на два, на два с половиною. Он скинул с себя пальтишко, развернул ватник с горячей фляжкой, быстро надел его на себя и, схватив флягу своими грабками, заметно отпил из неё Анютиной жидкости и попросил растереть замёрзших «работничков». Пацанов, стоявших на атасе, через полчаса отправил на Варшавский вокзал с заданием оставить сидор с уликами – пустыми кошельками и документами – в зале ожидания, поближе к линейной службе, и принести кипятку. После перекуса прилёг на скамью, велев мне торчать на стрёме, и заснул".
(Фрагмент)
* * *
"В блокаду выжил грехом – кладбищенских птичек ел. Ловил и ел одну птичку в день, не более. Клетку приспособил под ловушку, приманивал крошками, а потом – оп! – и супчик. Здесь ведь самое птичье место на острове. Ловил втихаря, прятался от людей, вот так и выжил. В ту пору все и всех
ели, а я только их, горемычных. Выходит, что в блокаду небом кормился, прости меня Господи Иисусе Христе. Прости и помилуй. Сейчас же сам их кормлю и отмаливаюсь".
(Фрагмент)
Книга "Крещённые крестами: Записки на коленках" (2009, 272 стр.) (html 1,8 mb; doc-zip 280 kb; pdf 10 mb) – июнь 2019, май 2022
Книга Эдуарда Кочергина – главного художника Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова – основана на воспоминаниях о тяжёлых послевоенных временах, когда он бежал из омского детприёмника для детей "врагов народа" на родину в Ленинград, – о беге, длившемся более шести лет, со всеми перипетиями и скитаниями по "эсэсэрии" с её тогдашними казёнными домами, детприёмниками НКВД и колониями.
В 2010 году книга получила одну из престижнейших литературных премий – "Национальный бестселлер".
(Аннотация издательства)
Чтобы читатель не мучился вопросами о названии и подзаголовке моего повествования, объясню поначалу второе название, то есть подзаголовок.
Во-первых, все события записывались по случаю, на коленках, в малые блокноты, в любых местах, где заставала жизнь и где возникало время редкой незанятости по основной рисовальной работе.
Во-вторых, это записки про времена, когда вся страна была поставлена системой на колени.
В-третьих, это фрагментарные воспоминания пацанка, которому досталось прожить под победоносные марши в бушующей Совдепии со всеми её страшноватыми фиглями миглями, как и множеству других подопытных, немалое количество лет.
Но вместе с тем это – просто записки, не претендующие на философские, социальные или какие другие высокие выводы. Это – записки на коленках.
«Крещённые крестами» – старинное выражение сидельцев знаменитых русских тюрем крестов, некогда бывшее паролем воров в законе, в соседи к которым в сталинские годы сажали политических. Выражение ёмкое и неоднозначное.
(Предисловие автора)
* * *
Обучали, то есть натаскивали меня, как собачонку, все трое. Шеф кодлы – Рытый, или Батя, из них самый опытный и хитрый мастер, второй помощник – Пермяк и третий – Антип. Попал я к ним, очевидно, в их «отпуск». И они по восемь десять часов в сутки мутузили меня. Что только не делали со мной: с утра, кроме всех бегов, приседаний, отжимов, заставляли по многу раз складываться в утробную позу, причём с каждым днём сокращая время, пока не добились буквально секундного результата. Затем вдвоём брали меня за руки за ноги, раскачивали и бросали с угорья вниз – под откос. На лету я должен был сложиться утробой и плавно скатиться по траве шариком. Учили мгновенно превращаться в пружину и, с силой отталкиваясь от ступени крыльца подножки, прыгать вперёд, на лету складываясь в зародыша. Упаковывали меня в огромный ватник, на голову нахлобучивали и завязывали зимний малахай и колошматили по мне кулаками, заставляя отбиваться. Чем быстрее я отвечал им сопротивлением, тем похвальнее. Добивались одновременной, а лучше – опережающей реакции с моей стороны. В конце концов после многочисленных посинений я начал звереть раньше побоев. Они добились своего: выработали у меня мгновенную реакцию. После такого обучения за всю последующую жизнь никто не поспевал меня ударить. Я либо быстро выворачивался, либо бил первым. Научили ближнему воровскому бою, то есть приёмам защиты и одновременно отключению нападающего: противник думает, что он мною уже овладел, прижал к стенке, но вдруг сам неожиданно падает на землю, на время лишаясь памяти. Такой древний воровской приём – одновременный удар локтем в сердце и костяшками кулака в висок – называется «локоть»: это расстояние у человека природа сделала равным локтю.
(Фрагмент)
* * *
А когда внучок обнаружил игрушку и безо всякой просьбы схватился за неё, она обратилась к нам, как к свидетелям случившегося безобразия, с осуждением происшедшего:
– Не успел из жопы выпасть, как за игрушку схватился. В моём девотчестве такого и быть не могло. Колобашку без разрешения в руки не возьмёшь. Поленце куклу изображало, и то по разрешению. Семи то годков из тряпья сама себе Машку сшила да нянькала её, спрятамшись. А тогда что у девок то было – три дороги: замужество, монастырь али с родителями бобылить. А теперь как, а? Вон матка то его свою любилку к залётке военной пристроила, так насвистел он ей пузыря – вишь, на полу кряхтит, встать собирается, ползать надоело.
Теперешним временем Антихрист правит, отсюда всё накось да покось – вон сплошные войны да потехи, кровью крашенные. Мужиков всех перевели, оттого и бабы шалуют. На залётку бросились, как мухи на мёд. Вокруг его срачиц хороводы водили, смехи да хихи строили. От заезжего кутака три девки забрюхатились. Урожайным оказался, вишь, трёх осеменил. А деревня то рада радешенька, прости меня, заступница бабья Параскева Пятница, три мужичка из них выползли взамен погибших. Один вон перед вами, вишь, попёрдывает. А залётка что – осеменил да полетел, как змей летучий… Так и не узнал, что трёх сыновей разным маткам оставил. Но самое дивительное: на деревне пустые девки понёсшим завидуют…
(Фрагмент)
* * *
Вологодский ДП запомнился ещё одной достопримечательностью – кабинетом имени Макаренко, где воспиталы обрабатывали насельников. А против стола на стене в деревянной раме висел портрет великого революционного педофила, взиравшего на подопечных подозрительно ласково… Кстати, там, в приёмнике, я услышал от старшаков, что Макаренко был не только великим воспитателем беспризорных, но и великим растлителем их.
(Фрагмент)
Книга "Россия, кто здесь крайний?" (2017, 240 стр.) (pdf 4,2 mb) – декабрь 2021
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Пятая по счёту книга рассказов Эдуарда Кочергина – главного художника Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова – развивает основные темы его творчества, намеченные в первом сборнике, «Ангеловой кукле». Это повествования об «незнаменитых», а порой и оттеснённых на обочину жизни
людях, существовавших в удивительных условиях российской повседневности 1940-1970-х годов. В пёстрой галерее героев Кочергина – эксцентричный партийный бонза из провинции, собиратели жемчуга на Русском Севере, ссыльные «тунеядцы» в вологодской глубинке... Раздел «Дети моста Лейтенанта Шмидта» составили рассказы о буднях «сэхэшатиков» – учеников Средней художественной школы в Ленинграде. Почти невероятные сюжеты жизни питерских маргиналов и чудесные
коллизии, связанные с театральной карьерой автора, составили раздел «Подмостки жизни». В последний раздел «Хранитель памяти» включены рассказы о родителях и предках, в том числе о лагерных «бытованиях» матери автора книги, а также история старинного польского рода Одынцов.
(Аннотация издательства)
* * *
Всё, что мне удалось написать, вышло из первой книги – «Ангеловой куклы». В ней заложено было пять тем. Собиралась «Кукла» из рассказов, печатавшихся в «Петербургском театральном журнале», журналах «Знамя», «Звезда», «Нева». Заварив одну книгу, думал закрыть эту сферу моей деятельности. Но нежданно оказалось, что мною сочинённые рассказы привлекли внимание профессиональных литераторов, филологов, объявивших эти писания «открытием».
Пришлось мне продолжить писательский эксперимент, и я сварганил ряд объединённых друг с другом новелл из моего «нехорошего» детства для книги «Крещённые крестами», позднее названной специалистами романом. В «Крещённые крестами» вставил три рассказа из «Ангеловой куклы», прописав их более обстоятельно. Рассказы эти по теме, времени, местам действия вышли из моей «казённой» детской житухи и органично вписались в «Крещённых». Получилось, что тему второй книги я отчасти вынул из «Куклы».
Третью книгу, посвящённую моему кормильцу, театру, – «Записки Планшетной крысы» – также обогатил несколькими театральными новеллами,
взятыми оттуда же, включая и саму тему сборника.
В четвёртую книгу – «Россия, кто здесь крайний?» – по художественной необходимости опять же перекочевали три рассказа из «Ангеловой куклы».
Осталась ещё одна тема в «Кукле». Тема, посвящённая знаменитой бурсе художников – Средней художественной школе при Институте имени Репина. Даст Бог, сделаю и её.
«Ангелова кукла», писавшаяся с незнанием литературных правил, стала источником четырёх книг. В ремесле художника – вспомните десять знаменитых «Подсолнухов» Ван Гога – повторы не считаются зазорными и встречаются часто. Издание нескольких тиражей моих книг издательством «Вита Нова»
даёт мне возможность поставить всё на свои места.
(От автора)
* * *
"...Как вдруг кто-то постучала дверь. Потом она неуверенно открылась, и я увидел мою старушку-уборщицу в новом нарядном платке на плечах, но чем-то страшно взволнованную. Она на секунду застыла в дверном проёме, затем, сделав два шага, пала перед обалдевшим Владиславом Игнатьевичем на колени и обратилась, как русская крепостная крестьянка к своему барину, с благодарственными причитаниями. От неожиданности такого действия мы оба опешили. Я даже малость припугнулся – что вдруг такое произошло?
Перед роскошным актёром-аристократом на полу, подле его дорогих импортных штиблет, билась в слезах старая женщина, как в церкви перед образом Христа, с мольбами и пожеланиями:
– Милостивый благодетель наш, пан-батюшка, Владислав Игнатьевич, спасибо вам огромное от нас с сыном за радение ваше, за подарок нам. Он-то приехать в театр не смог, войной обезножен, а я, вы наш заступник христьянам, молиться, молиться перед Господом всю жизнь о вас буду. Подсобили нам, подсобили мне, матке-старухе с сыном-обрубышем. Да хранит вас Боженька за ваше благое дело во веки веков!
Владислав Игнатьевич, придя в себя, поднял с пола заплаканную старушку, поцеловал её в лоб и, усадив на диван, успокоил, сказав ей, что такое обязан был сделать для них. Слава богу, удалось победить пройдошную чиновничью камарилью, и вы с сыном получили-таки законную квартиру, которую должны
были иметь давно. Она, уткнувшись в платок, ещё некоторое время со слезами повторяла благодарности своему покровителю, затем, поднявшись с дивана, сказала:
– Господь воздаст вам воздаяние своё... – И, несколько раз поклонившись ему по-русски в пол, вышла из макетной.
Владислав Игнатьевич, взволнованный происшедшим, обратившись почему-то к макету, вдруг произнёс:
– Вот тебе, батюшка, и «Тихий Дон». – После чего предложил мне спуститься к нему в гримуборную на второй этаж и выпить с ним для успокоения
по рюмке коньяка за терпеливую старуху-мать и сына – обрубка войны. Я, естественно, согласился.
Позже я узнал от завхоза, что Варвара Ивановна, уборщица с послевоенных лет, маялась с сыном – инвалидом войны, обитая в подвале дома на нашей Фонтанке. Старуху чиновники пуляли много лет один к другому. А сыну до них ходить было не на чем – он безногий, лежачий больной. Мать, уборщица замечательная – тихая, терпеливая, честная, театр ни разу не подводившая, – по скромности своей и вере в бесконечное враньё чиновных обманщиков положенную от государства квартиру никак не могла получить. Многолетние скитания её по начальственным местам ни к чему не приводили.
В конце концов по поводу её беды – квартиры – обратились за помощью к народному артисту Стржельчику, в ту пору депутату Верховного Совета СССР, обитатели третьего этажа театра: радисты, музыканты, макетчики, художники, все работники помещений, которые убирала много лет старая Варвара. Стржельчику удалось пробить брешь в советской чиновничьей цитадели. За рюмкой коньяка он признался мне, что на фронте, а он прошёл всю войну, от начала до конца, было куда легче, чем в бою с теперешними начальственными «генералами». Светлая тебе память, Владислав Игнатьевич, за твою польскую славянскую доброту, за твои деяния во благо ближним, за помощь в людских бедах и напастях, светлая тебе память, наш славный Панбатюшка."
(Фрагмент)
Книга "Записки Планшетной крысы" (2018, 344 стр.) (pdf 9,3 mb) – ноябрь 2022
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Третья по счёту книга Эдуарда Кочергина – главного художника АБДТ им. Г. А. Товстоногова – посвящена театральной жизни, артистам, режиссёрам, художникам, рабочим сцены – выдающимся профессионалам, с которыми автору довелось встречаться и работать. Талант, верность своему делу – вот что прежде всего обращает на себя внимание автора, поэтому он с одинаковым интересом описывает и знаменитостей, и незаметных тружеников театра. Кроме рассказов, в книгу включена повесть «Медный Гога» – о легендарном режиссёре Георгии Товстоногове, с которым Кочергин проработал более двадцати лет.
Первая книга Кочергина «Ангелова кукла» сразу после публикации в 2003 году стала сенсацией в литературной жизни. О её авторе заговорили как об одном из лучших мастеров современной прозы, ему была присуждена Царскосельская художественная премия. В 2010 году Кочергин стал обладателем престижной литературной премии «Национальный бестселлер» (за книгу «Крещённые крестами»), в 2011 году – Литературной премии им. Сергея Довлатова в номинации «За достижения в современной отечественной прозе»
(Аннотация издательства)
Фрагменты из книги:
Титулованный плотник
"Во времена моей службы в Малом оперном театре – Малеготе – среди других старых мастеров я обнаружил сохранившегося с царских времён театрального плотника по фамилии Сильвестров. В мастерских театра он работал столяром. Про него говорили: «Сильвестров – самая древняя "крыса" в театральном Питере». Ему уже за девяносто, а от верстака не оторвать. К театру этому – Михайловскому – приписан был с малолетства из «театральной деревни» и как преданный крепостной никуда не уходил, только в двадцатые годы конструктивистских декораций перешёл из плотников со сцены в мастерские и стал строить декорации. Он владел всеми секретами и тонкостями постановочно-сценического строительства, знал всё, что из чего и как сделать для сцены, чтобы быстро собрать и разобрать ту или иную декорацию, поделку или станок, как её упаковать на гастроли. К нему со всего нашего театрального города шли ходоки за советами. Посвящение в Планшетные крысы Сильвестров принял в начале двадцатых годов, а в шестидесятых считался патриархом этого ордена."
* * *
"Нынешние наши спектакли таким успехом, как прежде, не пользуются. Публика бэдэтэшная, ходившая при тебе, сбежала от нас. В зале появились совсем иные лица, требующие совсем другого театра, чем твой, Гога. Теперь мы ставим такие вещи, как «Школа налогоплательщика».
И этот Гранд Китч с восторгом глотают ненавистные тебе сегодняшние гостинодворцы. Раньше из них мало кто попадал в БДТ, а сейчас они правят бал. Русский капитализм сильно опустил культуру в стране вообще, а театр в частности. Причём произошло это настолько быстро, что и оглянуться никто не поспел.
Художники – в широком понимании этого слова – вздрогнули от нахлынувшего вдруг безвкусия, пошлости, омерзения. Оказалось, что вседозволенность – не самая лучшая категория в духовных вопросах. Ты, Гога, вовремя ушёл от этого ужаса в лучший мир.
Кое-кто, правда, пытается сохранить подобие культуры на театре, но таких бойцов мало. Ещё остался и работает Лёва Додин. Его театр каждый год забирает почти все «Золотые софиты» за свои постановки. За успехи перед сценической культурой Европы театр Додина повысил статус и стал именоваться «Малым драмтеатром Европы».
В Питере, пожалуй, режиссёры Бутусов и Могучий, в Москве – театр-студия Женовача и твои, уже постаревшие, Кама Гинкас и Гета Яновская, и ещё один-два варяга, а вокруг наступает «падёж скота»."
* * *
"А ещё вот что, Гога. Посмотрел я вчера фильм про тебя с дурацким названием «Император». Какой ты император – художник не может быть императором, если он не из дурдома. Смотрел его в первый раз и не знал, что меня в нём тоже задействовали. Говорю про тебя
разные разности, в частности, про нашего потрясователя Григория Васильевича Романова, знаменитого ГэВэ, твоего преследователя. Фильм двояковыпуклый: с одной стороны, хорошо, что его сняли – люди-свидетели ведь уходят, с другой – несколько поспешный. Замечательно про тебя рассказывает Алиса Фрейндлих – абсолютно свободно, без придыханий, восторгов, с достоинством – умная тётенька и великая актриса. Хорош твой Олег Басилашвили – он вроде ведущего. Говорит о тебе спокойно, тепло, с любовью. Прекрасно, с юмором вспоминает тебя уже старенькая Зина Шарко. Смотрел я эти кадры, это путешествие в славное твоё и великое бэдэтэшное прошлое, и очень грустно стало мне. Грустно, что всё это ушло и более не вернётся. Твоего БДТ теперь нет, он разорён. Из актёрского цеха с тех пор остались два-три гиганта, знакомых зрителю, и ещё несколько ставших известными по дешёвым сериалам, которые печёт телевидение, остальные исчезли с глаз долой. Зрители твоего театра выветрились, да и театра самого не стало.
С Фонтанки погнали нас всех. Здание театра поставили на реконструкцию, ремонт, реставрацию и пр. На какой срок? Разве в России это можно знать заранее? Болтаемся-мотаемся по всяческим ДК и другим разностям вроде бывшего кинотеатра «Великан». Вторую премьеру делаем в ДК Горького, построенного в двадцатые годы для массовых идеологических шоу. Выгнали нас вместе с мастерскими, замечательным складом декораций, гаражом, гостиницей. С помощью теперешнего технического директора, притчей во языцех во всех театрах города, декорации упаковали в металлические контейнеры и храним их под открытым небом. Что с ними станет после зимы? Одному Богу известно. Вот так, мой Гога, чёрт-те что и с боку бантик у нас теперь, а не БДТ.
И ещё признаюсь тебе – постарели мы все, кто остался..."
* * *
Четырнадцатая повиданка
"Притопал я сегодня к тебе с нехорошим предчувствием. Что произошло с тобою, Гога? Какой-то ты не такой, уж больно мрачен стоишь... Кто тебя обидел, каменьями побил ради забавы? Молчишь?.. Дайка я тебя отзырю подробно...
Слушай, в руке твоей была сигарета, где она? Куда делась? Отняли, что ли?! Выломали из руки бронзовую сигарету... Отняли твой символ, твою слабость, твою любовь – сигарету. У беззащитного отобрать любимое могут только вандалы, нелюдь, бесами порождённая. Они осиротили тебя, Гога, думаю, ты мучаешься сейчас без неё. Если бы кто знал, что для тебя значила сигарета!.. Потерпи чуток. Мы сообщим Ивану-ваятелю об этом злодействе и он отольёт тебе новую и ты закуришь как прежде. Гога, мой медный, бедный, Гога..."
Страничка создана 19 июня 2019.
Последнее обновление 1 ноября 2022.
|
