Родился в Екатеринбурге 9 апреля 1925 годa. До 1942 года посещает в Сведловске школу для художественно одарённых детей. В 1943 году уходит добровольцем в Красную Армию. В 1945 году заканчивает военную школу в Кушке. Тяжело ранен в Австрии 22 апреля 1945 года, объявлен мёртвым и посмертно награждён орденом Красной Звезды.
В 1945-46 гг. преподаёт рисование в Суворовском училище в Свердловске. В 1946-47 гг. учится в Академии Художеств в Риге; затем в 1947–54 гг. – в Суриковском институте и на филисофском факультете Московского государственного университета.
В 1954-62 гг. участвует в молодёжных, республиканских и всесоюзных выставках в Москве. В 1955-1976 гг. – член секции скульпторов Московского отделения Союза художников СССР. В 1956 году начинает работу над архитектурным монументом человеческому творчеству в искусстве, науке и технике – проектом «Древо жизни». В 1957 году получает две премии на IV Международном фестивале молодёжи и студентов в Москве. В 1959 году становится победителем всесоюзного конкурса на создание монумента Победы в Великой Отечественной войне. В 1962 году участвует в выставке в Манеже и спорит об искусстве с Н. С. Хрущёвым. В 1963 году начинает работу над серией рисунков и гравюр к произведениям Ф. М. Достоевского. С 1965 года неоднократный участник художественных выставок на Западе. В 1970 году выходит роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» с иллюстрациями Э. Неизвестного.
В 1976 году эмигрирует на Запад и поселяется в Цюрихе, откуда в 1977 году переезжает в Нью-Йорк. Начинает читать лекции по искусству и философии в университетах США. В 1983 году избирается профессором гуманитарных наук Орегонского университета (США). Читает лекции по искусству и философии в Колумбийском и Гарвардском университетах. В 1986 году избирается в Шведскую Королевскую Академию наук и Нью-Йоркскую Академию Искусств и Наук. В 1987 году в шведском городе Уттерсберге открывается музей «Древо жизни», посвящённый работам Э. Неизвестного.
В 1989 году читает лекции по культуре в МГУ. Приглашён оформить монумент жертвам Холокoста в Риге и памятник жертвам сталинизма в Воркуте. Избирается членом Европейской Академии искусств, наук и гуманитарных знаний. В 1990 году в Свердловске (Екатеринбурге) основан музей Эрнста Неизвестного. В этом же году он оформляет памятник Андрею Сахарову. В 1991 году приезжает в Россию для работы над мемориалом жертвам сталинизма в Магадане, Воркуте и Екатеринбурге.
(Из проекта "Праздники.Ru")
Произведения:
Книга "Говорит Неизвестный" (1984, 182 стр.) (doc-rar 95 kb; pdf 4,7 mb) – январь 2003, ноябрь 2020
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) и библиотека "ImWerden"
Содержание:
1. Диалог с Хрущёвым ("Время и мы", №41, 1979)
2. Катакомбная культура и официальное искусство ("Посев" №11, 1979)
3. Красненькие, зелененькие и пьяненькие ("Континент" №21, 1979)
4. Фрагменты опыта
5. Будущее режима
6. Беда и счастье русских художников ("Посев" №5, 1980)
7. Древо жизни
Приложение 1. Открывать новое ("Искусство" №10, 1962, "Посев" №13, 1963)
Приложение 2. О египетском искусстве ("Новое время", январь 1969)
Фрагменты из книги "Говорит Неизвестный":
...Что меня поразило при соприкосновении с самыми верхними иерархиями? Я в первый раз в жизни столкнулся с толпой, столь антиэстетической. Я не хочу сказать, что референты так уж эстетичны – но всё же они технари, а не идеологи по определению. Наверху же сидят люди, которые по закону естественного, внутрипартийного отбора, растеряли многие человеческие качества. Лично я их назвал "толстоязыкими". Это люди, которые после революции, при великом переселении социальных групп, добежали до города, но в город ещё не могли войти. Они остались в пригороде. И только сталинский термидор пустил их в город. Это люди, которые ни одного интеллигентного слова не могут выговорить нормально. Это особый сленг – не украинизмы, нет, это сленг рвани, сленг пригорода. Поэтому они говорят пОртфель, а не портфЕль, не докумЕнты, а докУменты... С такой неквалифицированностью и некультурностью я столкнулся, только оказавшись на самом верху. Тогда-то я и испытал эстетический ужас, который перерос в ужас социальный. Именно тогда и исчезли у меня последние остатки иллюзий, которые в какой-то степени порождались в результате общения с определёнными слоями технической интеллигенции. Пусть не ах как – но всё-таки те министры и те референты, с которыми я общался, были относительно интеллигентны...
* * *
...Или ещё: Белашова, председатель Союза художников. Женщина, которая взяла уничтоженную маcку спеца. Она говорила всё то же, что и Вучетич, но произносила это с привкусом стареющей дамы из бывших. Она говорила: "статюэтки", "соцьреализм", она говорила: "дюша". И это нравилось функционерам партии, потому что простой гангстер Вучетич корнал так же, как они, а тут ведь и с нами интеллигенция. Символом интеллигентности была её чёлка а ля Ахматова и фиолетовая шаль. Это была партийная дама, микро-Коллонтай, специалистка по ловле душ либеральных интеллигентов. Она призывала к совести, чести, национальному самосознанию. Меня она не обманула и за это страшно невзлюбила. Я ей сказал, притом публично: "Я подозреваю, что вы были домработницей у какой-нибудь мхатовской артистки". Я даже не догадывался, как я был прав. Действительно, эта "интеллигентка" была домработницей, правда, не у мхатовской, а у вахтанговской артистки. Там она нахваталась старокультурных манер, которыми она уснащала древнеполицейские идеи, и этим нравилась партии в период так называемой оттепели...
* * *
...Я пытался создать непроницаемость, отдельность, своего рода батисферу, но это было возможно только внутри себя самого. Я нуждался во многом – бронза, гвозди, доски, гипс, глина, камень и т. д., и т. п. Многие годы я – отторгнутый от официальных заказов скульптор – не имел возможности получать это у государства, единственного хозяина всех этих благ. Поэтому я был потенциальным покупателем неофициального рынка – и я стал центром притяжения и жертвой похмельных интриг, и поэтому вся алчущая масса населения тащила к моим ногам всё, что могла, – большей частью, ненужные мне предметы и механизмы.
Чего только ни предлагало в обмен на бутылку население, состоявшее вовсе не из уголовников, а из рабочих и служащих, не имевших возможности на свою скудную зарплату удовлетворить жажду и поэтому тянувшее из предприятий и контор всё, что возможно! Мне предлагали женские дефицитные лифчики и трусы; чешские магнитофонные плёнки; мясной фарш для пирожков; сложные электронные механизмы; ручного зайца; японские презервативы с усиками; лодочные моторы; золотую фольгу, украденную реставраторами кремлевских церквей; полуботинки хорошей кожи без подмёток; ремни без пряжек и пряжки без ремней; дефицитный растворимый кофе; электронные лампы для телевизоров; иконы; типографский шрифт; драгоценный металл гарт; целлофановую плёнку; туалетную бумагу; треножники для киноаппаратуры; значки, предназначенные только для иностранцев; всяческую рухлядь, украденную из дому: занавески, табуретки, этажерки, дамские чулки, платки, фотоаппараты, золотые монеты, корень жень-шень, морфий из аптек, шприцы, бинты, йод – и всё за бутылку...
* * *
...Например, одно время очень процветал негоциант, выносивший с государственного предприятия вкуснейшее варенье. Но дела его несколько испортились после того, как он по пьянке и благодушию выдал тайну транспортировки: оказывается, он сшил себе целлофановые кальсоны с завязками внизу, так что варенье, залитое внутрь кальсон на ноги и на интимные, скрытые от взоров охраны места, не вытекало. Многие, в том числе и я, по причине излишней брезгливости перестали покупать у него товар, а многие – нет, ели так или кипятили и этим убивали микробов, которые могли выпрыгнуть в варенье из разных срамных мест предпринимателя...
* * *
...О том, как жили-были две сестры. Обе не красные девицы, а пенсионерки. Одна – парализованная, а другая относительно бодрая. И вот эта, другая, – относительно бодрая – хозяйничала, ходила за пенсией, в магазины, а другая по причине паралича лежала неподвижно. Жили они нелюдимо, к ним никто не ходил – смысла не было, ясно, что на опохмелку они всё равно не дадут. Жили они не тужили на своих пяти метрах и забыли уж, когда подали заявление на очередь на квартиру. Неожиданно привалило им счастье – дали им квартиру, которой они тридцать лет ждали. Но старухи заартачились, по каким-то соображениям не захотели уезжать. И инспектора к себе та, подвижная, не пускала – под предлогом, чтобы не беспокоили её парализованную сестру. Дом опустел, уже выбили стекла в соседних квартирах, уже начали отключать газ и электричество, а старухи всё не съезжают. Воинственная ходячая так просто и сказала: расцарапаю лицо, кто войдёт на нашу территорию – хошь дворнику, хошь милиционеру. Но в конце концов пришло время сносить дом, и тогда, несмотря на вопли старухи, ворвались всё-таки туда милиционер и дворник с одним ещё очень важным гражданином из райсовета. Запах больно нехороший был в комнате, не проветривалось, видно, тридцать лет – ровно столько, сколько квартиры ждали. Не проветривали – думали, наверное: вот новую получим – надышимся. Но оказалось – дело не в этом. Оказалось, что на постели уже много лет лежала иссохшая мумия. Оказалось, что ходячая сестра, как умерла её родимая, боясь лишиться пенсии на двоих, мумифицировала её и много лет проспала с ней рядом. Удивительна научная хватка этой старухи: до сих пор учёные гадают тайну мумификации; говорят, что и Ленин-то – не мумия, а кукла, а вот у ней не сгнила сестрёнка! И удивительна выдержка этой старухи – жить с трупом, спать с трупом столько лет!.. Даже меня – привычного, тёртого – эта история несколько подкосила. Завидуй, Хичкок!..
* * *
...Среди избранных был маршал Конев, который открывал монумент, и два Героя Советского Союза, один – солдат, другой – кажется, лейтенант. За что же этим ребятам была оказана такая честь? За то, что в стычке под Даманском, когда китайцы открыли огонь и начали наших лупить, и все пассивно ждали решения Москвы, эти двое были единственными, принявшими решение – сопротивляться. Минуя верха, они взяли инициативу в свои руки. Их арестовали, но пока они сидели, из Москвы пришел приказ "дать китайцам". Тогда ребят освободили и сделали Героями Советского Союза...
Книга "Лик – лицо – личина" (1990, 32 стр.) (pdf 2,9 mb) – ноябрь 2020
– копия из библиотеки "ImWerden"
Книга знакомит с прозой известного скульптора Э. Неизвестного, который с 1976 года живёт в эмиграции.
В Советском Союзе рассказы Э. Неизвестного публикуются впервые.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Красненькие и зелёненькие ... 3
«Весёлые поросята» ... 7
Двор ... 12
МОСХ (Московское отделение союза художников) ... 16
Портретики ... 18
Хепс ... 22
Меркуров ... 28
Книга "Кентавр: Эрнст Неизвестный об искусстве, литературе и философии" (1992, 240 стр. / Сост., авт. предисл. Альберт Леонг) (pdf 17 mb) – апрель 2025
– копия из библиотеки "ImWerden"
Впервые на русском языке выпускается оригинальный сборник избранных эссе о природе творчества гениального русского скульптора Эрнста Неизвестного (р. 1926). В книге помещено свыше 100 иллюстраций работ Неизвестного.
(Аннотация издательства)
Одним из недостатков этой книги для модерного читателя будет наличие в ней каких-никаких мыслей и попытка их просто и доступно изложить. Именно эта простота может заслонить сами мысли: мной не эксплуатируется сегодняшняя привилегия художника быть невнятным, эксцентричным и безумным, быть юродиво глубокомысленным. Чтобы простить скучную «разумность» моих записок, надо почувствовать полное безумие времени, в котором мы жили и спасали свои души, чтобы творить. Простодушная кафкианская серость будней скрывала паранойю столь глубокую, что «да-да» и сюрреалистические попытки свести себя с ума кажутся детским пикником на обочине огромного ГУЛАГа смертников.
«Постепенно водворяется грозное вечное молчание кладбища. Все безмолвно сходят с ума, понимают, что с ними происходит, и решаются на последнее средство: навсегда затаить от людей своё горе и говорить обыденные слова, которые принято считать разумными, значительными, светлыми даже» (Лев Шестов. «Апофеоз беспочвенности»).
Для того чтобы выжить внутренне, надо было опроститься внешне. Веру в мировое подсознательное прятать под маской.
Сейчас, когда наваждение, сожрав миллионы и развратив оставшихся в живых, сгинуло как нечисть, появилась возможность порезвиться в модно модерном ключе, дожёвывая объедки различных «артов» и «измов», появилась возможность невнятно поконцептуалить.
Увы! Мне этого не хочется.
Эрнст Неизвестный, июль 1992
Оглавление:
Эрнст Неизвестный. Вместо предисловия ... 5
Альберт Леонг. Кентавр: жизнь, искусство и мысль Эрнста Неизвестного. Пер. с англ. М.Дзюбенко ... 7
Глава 1. О синтезе в искусстве ... 37
Глава 2. Тело: человек как визуальный знак ... 61
Глава 3. Мессианские предпосылки в русской культуре. Пер. с англ. М. Дзюбенко ... 88
Глава 4. «Древо Жизни» ... 103
Глава 5. Открывать новое ... 122
Глава 6. Бронза ... 134
Глава 7. Данте. Пер. с англ М. Дзюбенко ... 147
Глава 8. Творчество в опале ... 158
Глава 9. Искусство и общество ... 165
Глава 10. Гений на рынке искусств ... 184
Глава 11. О египетском искусстве ... 198
Глава 12. Размышления Кентавра. Пер. с англ М. Дзюбенко ... 207
Хронология ... 226
Выставки ... 231
Собрания ... 233
Библиография ... 234
Страничка создана 24 января 2003.
Последнее обновление 7 апреля 2025.
