Сборник "Четыре музы Анатолия Папанова" (1994, 238 стр. / сост. Александр Кравцов) (pdf 29,3 mb) – июнь 2020
(OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США);
обработка: Давид Титиевский (Хайфа, Израиль))
Книга "Четыре музы Анатолия Папанова" заставит читателя смеяться и плакать, как это делал артист в лучших своих ролях на экране и на сцене. Старанием и талантом составителя этого сборника писателя и режиссёра Александра Кравцова книгу прочтут как живое повествование о сложном, многогранном характере, о личности, способной притягивать к себе и товарищей по искусству, и писателей, и учёных, и архипастырей церкви, и детей.
Воспоминаниями о жизни и творчестве Анатолия Дмитриевича делятся его жена и близкий друг, актриса Московского театра сатиры Надежда Каратаева, известные режиссёры Г. Товстоногов, В. Плучек и Э. Рязанов, замечательные актёры В. Васильева, Н. Сазонова, Н. Архипова, Е. Весник, Е. Лебедев, Ю. Яковлев, К. Лавров, А. Ширвиндт, писатели К. Симонов, В. Астафьев, В. Мережко.
На страницах книги А. Папанов мечтает, спорит, любит, гневается и неповторимо, как умел только он, шутит и разыгрывает своих друзей.
(Аннотация издательства)
* * *
Анатолий Папанов – редкостный актёр. В нём органически сочетались корневые черты народного характера и тонкая интеллигентность, яркая гротескная комедийность и трагическая глубина достижений раненой души человека, лиричность и романтика. Он был актёром для всех возрастов и всех социальных групп. Всенародным потрясением стала его неожиданная смерть в короткие часы заезда в Москву между гастрольными спектаклями в Прибалтике и съёмками последнего фильма под Петрозаводском.
Книга «Четыре музы Анатолия Папанова» вызовет у читателя смех и слёзы, как это делал артист в лучших своих ролях на экране и на сцене. Её прочтут как роман, как живое повествование о сложном, многогранном характере, о личности, способной притягивать к себе и товарищей по искусству, и писателей, и учёных, и архипастырей православной церкви, и детей, чудесным образом узнававших на улицах «дядю Волка» из мультипликационного сериала «Ну, погоди!».
Портрет Анатолия Дмитриевича мы – его друзья, близкие, коллеги по искусству – писали коллективно. Вместе с выдающимся театральным режиссёром Валентином Плучеком, замечательными актёрами Верой Васильевой, Ниной Сазоновой, Ниной Архиповой, Георгием Менглетом, Евгением Лебедевым, Юрием Яковлевым, Кириллом Лавровым, Александром Ширвиндтом, женой и ближайшим другом А. Д. Папанова актрисой Московского театра сатиры Надеждой Каратаевой, известным драматургом Виктором Мережко, кинорежиссёрами Эльдаром Рязановым, Леонидом Пчёлкиным, Александром Прошкиным, писателями Константином Симоновым и Виктором Астафьевым портрет великого актёра писали и безвестные зрители, обращавшиеся к Папанову с душевной исповедью.
В живых диалогах, эпизодах из жизни, зарисовках с репетиций и съёмочных площадок Папанов мечтает, спорит, сомневается, ошибается, обижается, любит и гневается и неповторимо, как умел только он, шутит, разыгрывает, утешает слабых.
Недавно ушедший из жизни видный учёный-театровед профессор Н. И. Эльяш был одним из первых читателей рукописи. Закрыв последнюю страницу, он сказал: «С этой книгой в дом любого из нас войдёт добрый и обаятельный друг. А этого нам всем нынче так не хватает»...
Обопритесь на большую и тёплую руку Анатолия Дмитриевича Папанова, читатель, – и в добрый путь!
(От составителя)
Содержание:
От составителя 6
Юрий Рыбаков. И вошел в легенду... 6
Марта Липецкая. Начиналась жизнь прямо с бури 16
Валентин Плучек. «Вечности заложник...» 42
Надежда Каратаева. Постоянство 53
Вера Васильева. Восхождение 60
Евгений Весник. Ровесники 70
Владимир Андреев. «Смотрите, как играет Папанов!» 74
Юрий Яковлев. Четыре роли новичка в кино 82
Кирилл Лавров. В памяти – светло 85
Александр Кравцов. В «обойме» 89
Нина Сазонова. Две биографии – одна судьба 100
Эльдар Рязанов. Тернии и лавры кино 105
Вячеслав Котёночкин. Феномен в истории мультфильма 110
Анатолий Волков. Бриллианты для голоса и руки 113
Леонид Пчёлкин. Мы жили рядом 119
Виктор Мережко. Три встречи 124
Пётр Глебов. «С вами едет Папанов!» 130
Александр Ширвиндт. В споре с мемориалом 132
Рудольф Фурманов. Нет, никогда он зависти не знал! 137
Валерий Золотухин. «Поклонись ему от нас...» 142
Михаил Новохижин. Образ жизни – творчество 148
Сергей Кокорин. Неоплатный долг 151
Вадим Орловецкий. В театре его песни 154
Александр Прошкин. Последнее лето восемьдесят седьмого 160
Юрий Тюрин. Последняя роль 166
Евгений Лебедев. Две жизни актера 171
Георгий Товстоногов. Незаменимый 174
...О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ. Письма, статьи, интервью А. Д. Папанова
Письмо к дочери 178
Четыре музы, а ты – один... 181
Есть художники в каждой профессии 184
Уроки творчества 194
Из предисловия к книге 196
Смех – признак здоровья 198
Мир 203
«Лучше пешком!» 205
МОСКВА... ПАПАНОВУ
От Константина Симонова 212
От Виктора Астафьева 213
От Архимандрита Гавриила 213
От зрителей 214
Эпилог. Виктор Астафьев – Надежде Каратаевой-Папановой 226
ПРИМЕЧАНИЯ
Театральный репертуар 230
Фильмография 233
Елена Папанова. Воспоминания "Хочу рассказать... Книга об отце" (2009, 384 стр.) (pdf 18 mb) – май 2023
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Анатолий Дмитриевич Папанов был человеком скромным, закрытым. Больше всего на свете он любил свою семью, свою профессию, свой Театр Сатиры, где прослужил без малого 40 лет. И «свою» Москву – Усачёвку, Лужники, – где, гуляя, заучивал роли.
Елена Папанова, актриса Театра им. Ермоловой, рассказывает в этой книге об отце, о его родителях, о том, как он воевал, о своём детстве и юности, о людях, с которыми он дружил. И среди них – младший коллега по театру и партнёр по фильмам Андрей Миронов, которому посвящена отдельная глава.
Это откровенная и добрая книга с милыми сердцу подробностями жизни и быта послевоенной Москвы с её коммуналками и их нравами, с тихими и уютными переулками. Предисловие к книге написал художественный руководитель Театра Сатиры Александр Ширвиндт.
(Аннотация издательства)
Содержание:
Предисловие 5
Пролог. Яблоки на снегу 8
Усачёвка 11
Нина 39
ГИТИС 49
Дом на Саввинской набережной. Мама 59
Клайпеда 79
И снова Москва 95
Общежитие 105
Моё детство 117
Театр Сатиры 133
Гастроли, поездки 163
Дача 199
Новая квартира 217
Наша семья... До 247
...И после 281
Опять ГИТИС 295
Андрюша 311
Счастливые встречи 339
Эпилог 361
Размышления А. Д. Папанова об искусстве, о театре, о кино 362
Роли и награды 370
Фрагменты из книги:
"Отец вспоминал: «Помню и первый бой, и первую атаку, и бой, в котором убили моею друга – Алика Рафаевича. Алик до войны учился на операторском факультете ВГИКа. Жили мы в Москве недалеко друг от друга, но не были знакомы. Познакомились, а потом и подружились, только на фронте».<...>
А в начале 1942 года, в одном из боёв на Юго-Западном фронте, рядом с молодым солдатом Папановым разорвалась бомба. Один осколок угодил в ногу. Это было под Харьковом. Ранение было тяжёлым. Он попал в госпиталь, который находился в городе Буйнакске, под Махачкалой. В госпитале пролежал около полугода, перенёс несколько операций, в результате два пальца на ноге были ампутированы. Он получил инвалидность. Но даже там, в госпитале, мысли о театре, об искусстве будоражили его юношеский ум и помогали бороться с недугами. В одном из последних интервью отец вспоминает: «А с каким нетерпением мы в госпитале ждали выступления артистов! Искусство вселяло в нас веру в Победу, дарило, пусть минутное, душевное успокоение, залечивало раны."
* * *
"Евгений Павлович Весник вспоминал ещё о таком забавном эпизоде [в Париже]: «Задержавшись на концерте в театре «Олимпия», нанимаем такси. Толя не сводит глаз с кепки водителя, клетчатой, с помпоном.
Папанов (тихонько): – Видал кепочку? Мне б такую! Жертва капитализма, а одет получше нас с тобой и кепочка – ай! Ну где такую достанешь! Буржуй с помпончиком!
Приехали, расплачиваемся.
Водитель (на чисто русском языке): – Пожалуйста, получите сдачу. А такую кепочку можете завтра купить на улице Риволи, 18. Всех благ!
Такси уехало. Папанов был ошарашен ответом!»"
* * *
"Съёмки картины проходили в Карелии, и папе приходилось всё время ездить туда из Вильнюса. В одну из поездок он заехал в Москву. Какие-то проблемы, по-моему, с общежитием, были у его студентов, и их нужно было уладить. Вечером отец пришёл домой. В Москве была жара. Около дома он встретил одного из жильцов, который сообщил, что в доме отключена горячая вода, на что папа сказал: «Ну что же! Придётся мыться холодной». В ванной случился сердечный приступ, который закончился трагедией. Ещё через день в Риге должен был состояться спектакль «Вишнёвый сад». Папанова нет. Паника. Звонят домой. Никто не отвечает. Я в отпуске на даче, муж на работе, приезжает на дачу только вечером. Тогда актриса Нина Николаевна Архипова звонит к себе домой, её зять едет к нам на дачу. Ночь. Муж берёт у меня ключи от квартиры родителей, срывается в Москву, но попасть в квартиру не может, так как дверь закрыта изнутри на задвижку. Тогда Юра с балкона соседей перелезает на наш балкон. Это тринадцатый этаж. Разбивает окно, залезает в квартиру и обнаруживает труп отца в ванной комнате. Звонит в Ригу – в это время театр переехал на гастроли в Ригу – и сообщает маме о трагедии. С мамой истерика. Она рассказывает мне, что после известия о смерти она не помнит, что с ней было. Актёры, которые присутствовали у неё в номере, свидетельствовали, что она в полном смысле слова билась головой о стену комнаты, причитая: «Этого не может быть!»"
Книга "Холодное лето" (2010, 224 стр.) (pdf 4,7 mb) – январь 2025
– OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США)
Эта книга подготовлена на основе статей и интервью Анатолия Дмитриевича Папанова. Подготовить её было не совсем просто, и вовсе не по причине скудости материала. Напротив, артист дал множество интервью, часто не считаясь с собственной занятостью и усталостью. Такая безотказность продиктована была уважением к чужому времени и чужой работе. Потому что свою профессию Папанов уважал бесконечно. Сложность в другом: во всём том, о чём рассказывал сам Анатолий Дмитриевич, почти отсутствует то, что составляет основу большинства мемуаров и воспоминаний – личное... Скрывать ему было нечего – Папанов прожил достойную, честную жизнь. Но сам он в одном из интервью сказал, что артист вне сцены или экрана не должен быть прочитанной книгой для зрителя, а уж выставлять напоказ свою личную жизнь и вовсе не годится. Что ж, будем считаться с его позицией – она заслуживает уважения. Стеснительный и деликатный, Папанов не терпел, когда к нему лезли в душу, и отгораживался от этого. Всерьёз же и много, подробно, увлечённо он говорил об одном – о профессии.
(Аннотация издательства)
Содержание:
НЕПОКАЗНАЯ ЖИЗНЬ ... 5
САМОЕ-САМОЕ ... 8
ЗА ТОГО ПАРНЯ ... 11
КАК Я СТАЛ АКТЁРОМ ... 18
ГИТИС ... 27
ВЫТЕРЕТЬ НОГИ И СНЯТЬ ШЛЯПУ ... 41
ТЕАТР САТИРЫ ... 52
ОДНАЖДЫ Я ПРИПЛЫЛ В КИНО... ... 81
СЕРПИЛИН ... 110
«БЕЛОРУССКИЙ ВОКЗАЛ» ... 123
ЗАКРЫТАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ... 128
РАБОТА НАД РОЛЬЮ ... 131
О РЕЖИССУРЕ ... 138
ЧЕТЫРЕ МУЗЫ ... 145
МУЛЬТИПЛИКАЦИЯ – ДЕЛО СЕРЬЁЗНОЕ ... 158
ЧАСТЫЕ ВОПРОСЫ ЖУРНАЛИСТОВ И ЗРИТЕЛЕЙ ... 168
НЕСЫГРАННОЕ ... 189
ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМОГО ... 193
ПРИЛОЖЕНИЕ
ТЕАТРАЛЬНЫЙ РЕПЕРТУАР ... 207
ФИЛЬМОГРАФИЯ ... 212
РОЛИ В МУЛЬТИПЛИКАЦИОННЫХ ФИЛЬМАХ ... 218
ЛИТЕРАТУРА ... 221
Фрагменты из книги:
"В армию меня призвали в 1940 году. Служба моя началась в Саратове, затем перевели в Оренбург. Там и застало меня известие о начале войны. Короткая подготовка – и на фронт. А возраст – всего девятнадцать.
В июле нас сформировали и направили на 2-й Юго-Западный фронт – харьковское направление. Прибыли оборонять небольшой городок. По виду тех, кто уже воевал, было ясно: тут «жарко». Окопались. Силища на нас шла – не сосчитать. Почти вся дивизия полегла, от нашего взвода человек шесть или восемь в живых осталось.
Основную тяжесть войны несла пехота. Мина, которая танку рвёт гусеницу, пехотинцу отрывает ноги. Марш-бросок на лафете – одно, а на своих двоих, да ещё по колено, а то и по уши в грязи, – другое. Пули бессильны перед броней, но вся броня пехотинца – гимнастёрка. Сами понятия фронта и тыла относительны. Если пули противника доставали нас на излёте и вязли в шинели, не задевая тела, – мы, пехота, уже считали себя в тылу.
Я помню свой первый бой, в котором из нас, сорока двух человек, осталось в живых четырнадцать. Я ясно вижу, как падал, убитый наповал, мой друг Алик Рафаевич. Он учился во ВГИКе, хотел стать кинооператором, но не стал... Мы бежали недалеко друг от друга и перекликались – проверяли, живы ли. И вдруг:
– То-о-оли-ик!
Обернулся. Алик падает...
Рядом кто-то кричал:
– Чего уставился? Беги со всеми, а то и самому достанется, если на месте-то...
Я бежал не помня себя, а в голове стучало: нет Алика, нет Алика... Помню эту первую потерю как сейчас...
Из оставшихся в живых сформировали новый полк – и в те же места. Грохот такой стоял, что порой сам себя не слышал.
А однажды утром была абсолютная тишина, и в ней – неожиданно:
– Ку-ка-ре-ку-у!..
Петух какой-то по старой привычке начинал день. Было удивительно: как только он выжил в этом огне? Значит, жизнь продолжается...
А тишину разорвал рёв танков. И снова бой.
И снова нас с кем-то соединили, и снова – огненная коловерть... Командиром нашего взвода назначили совсем молоденького, только что из военшколы, лейтенанта. Ещё вчера он отдавал команды высоким, от юношеского смущения срывающимся голосом, а сегодня... я увидел его лежащим с запрокинутой головой и остановившимся взглядом.
Я видел, как люди возвращались из боя совершенно неузнаваемыми. Видел, как люди седели за одну ночь. Раньше я думал, что это просто литературный приём, оказалось – нет. Это «приём» войны."
* * *
"И Константин Михайлович Симонов – я очень благодарен ему за это – среди других артистов, пробовавшихся на роль Серпилина, отдал предпочтение мне как фронтовику. Всё-таки, наверное, очень важно, чтобы человек знал то, что играет. А пробовались на эту роль двадцать семь актёров. Хвалить себя за пробы не хочу – возможно, мне просто повезло. После многочисленных проб выбор сценариста и режиссёра пал на меня. Может быть, подошла внешность, приближающаяся к образу Серпилина. Судить об этом в полной мере не берусь, тем более что в романе о Серпилине сказано: у него было лошадиное лицо и умные глаза. Пусть зрители сами решают, насколько лично я подхожу к такому облику.
Прообразом Серпилина послужил конкретный человек, полковник Кутепов, которого Константин Михайлович хорошо знал. Впоследствии оказалось, что даже внешне я был очень похож на Кутепова.
Но если бы фильм «Живые и мёртвые» снимали по оригинальному сценарию, а не по роману, где дан точный словесный портрет Серпилина, то, мне кажется, его мог бы играть актёр любой внешности и комплекции.
Решимость Александра Борисовича Столпера, его доброта и постоянная человеческая поддержка помогли мне освободиться от того, если честно говорить, шокового состояния, в которое я впал поначалу. Только его вера в меня заставила обрести веру в свой успех в этой роли – признаться, я не очень поначалу на это надеялся."
* * *
Александр Прошкин:
"Анатолий Дмитриевич умудрился пройти через все болевые точки своего поколения, того поколения, которое он выразил в своём искусстве. И принял на себя всё, что предлагала наша замечательная действительность. Я знал, что он воевал. Знал, а скорее догадывался, что долгое время бедовал материально. Что не только всенародная слава, но серьёзное профессиональное признание на сцене театра, да и в кино, пришло к нему достаточно поздно. Но однажды он меня спросил, в самом начале нашей совместной работы: «А вы сидели когда-нибудь?» Я ответил: «Анатолий Дмитриевич, ну почему я должен был сидеть? Какие у меня к этому основания? По счастью, не приходилось!» Но ведь он актёр был настоящий. А что такое настоящий актёр? Тот, что судьбу чужого дяди играть не хочет – ему свою подавай, он в своей судьбе начнёт искать прямые или дальние аналогии, чтобы «быть в роли», а не «играть роль».
Вспомните, как он живёт на экране в фильмах «Живые и мёртвые» и «Солдатами не рождаются» в роли генерала Серпилина! Вот и тогда, в нашем раннем разговоре, Анатолий Дмитриевич вдруг сказал: «А я сидел. Девять дней». Дальше пошёл рассказ, который я не берусь восстановить хотя бы в приблизительно папановском исполнении. Не потому, что не помню детально, – всё помню. Но потому, что не смогу, по ряду цензурных соображений, которые действуют даже при отсутствии официальной цензуры, воспользоваться тем диалектом, который он воспроизвёл изумительно, артистично.
Дело было так. В сорок первом году Толя Папанов, юный ещё, работал на заводе «Шарикоподшипник». В бригаде случилось чепэ. Кажется, кто-то стащил что-то из цеха. Времена были суровые, и за такие вещи крепко наказывали. Словом, «замели» всю бригаду. И продержали в тюрьме девять дней. Толя к этому никакого отношения не имел, о чём, вызванный из тюрьмы к следователю, и доложил в такой форме: «Водку я с ними пил, было. Стакан выпил. А за что, не знаю. Они знали, за что пили, а мне не сказали». Следователю то ли непосредственность его понравилась, то ли впрямь поверил, но разобрался, ничего за юным Папановым не нашёл и отпустил домой. «А дома, – продолжал Анатолий Дмитриевич, – ждал меня отец, который тут же, с ходу, не разбираясь, врезал мне в ухо, да так, что я упал и месяца три после лечился. Ну а через три месяца грянула война и я пошёл воевать...»"
Страничка создана 11 июня 2020.
Последнее обновление 23 января 2025.
