Олег Валерианович БАСИЛАШВИЛИ
(род. 1934)

  Олег Валерианович Басилашвили – советский и российский актёр театра и кино, народный артист СССР. Родился 26 сентября 1934 года в Москве в семье директора Московского политехникума связи и доктора филологических наук.
  Любовь к театру у юного Олега зародилась, когда он начал посещать драматический кружок.
  После школы он поступил на курс Павла Массальского в Школу-Студию МХАТ. Однокурсниками Басилашвили были такие известные личности, как Евгений Евстигнеев, Татьяна Доронина и Михаил Козаков. С Татьяной Дорониной Олег Валерианович вскоре после поступления сочетался узами брака.
  В 1956 году после окончания Школы-Студии у Дорониной было множество вариантов работы: ей сделали предложение сразу несколько театров, а Басилашвили пригласил лишь Сталинградский драматический театр. Именно в нём пара и начала свою актёрскую деятельность.
  Через некоторое время актёрская семья переехала в Санкт-Петербург. Олег Басилашвили стал работать в Театр имени Ленинского комсомола, а Татьяна Доронина в ленинградском БДТ. Через восемь лет их брак распался.
  В театре Олег Валерианович зарекомендовал себя как талантливый комедийный актёр. Среди самых заметных спектаклей с его участием стоит отметить такие постановки, как «История лошади», «Ревизор», «Дачники», «Пиквикский клуб» и «На всякого мудреца довольно простоты».
  Дебют артиста в кино состоялся в 1956 году с роли Андрея Андреевича в драме «Невеста». Затем фильмография артиста пополнилась такими картинами, как «Живой труп», «Гранатовый браслет», «Возвращение «Святого Луки», «Вечный зов», «Врача вызывали?», «Старшая сестра», «Раба любви» и «Дни Турбиных».
  Переворотом в кинокарьере актёра стала роль в комедии Эльдара Рязанова «Служебный роман». Лента имела невероятный успех, её посмотрели 58 миллионов человек. Олег Валерианович в одночасье стал звездой советского кинематографа.
  Затем последовали не менее удачные работы в таких фильмах, как «Осенний марафон», «Противостояние», «Вокзал для двоих» и «Курьер».
  Из более поздних киноработ актёра стоит отметить следующие: «Орёл и решка», «Яды, или Всемирная история отравлений», «Что сказал покойник», «Мастер и Маргарита» и «Азазель».
  (Из проекта "ivi.tv")

Воспоминания "Неужели это я?! Господи..." (2012, 384 стр.) (doc-zip 4,2 mb; html 4 mb; pdf 13,2 mb)
  – OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) – июль 2019, февраль 2022

  Народный артист СССР Олег Басилашвили впервые вышел на сцену в 1956 году и продолжает оставаться действующим артистом.
  Его популярность невероятна. Несколько поколений театральных и кинозрителей считают Басилашвили одним из лучших артистов России.
  В книге воспоминаний Олег Валерианович рассказывает о своих корнях, о работе в театре и кино, общественной деятельности, о личной жизни. Рассказывает изящно, талантливо, с юмором.
  (Аннотация издательства)

  Фрагменты из книги:

  "Отец долго не выдержал сидения за столом дежурным офицером: «Стыдно. Это безделье. Надо работать». Демобилизовался. И ушёл в Политехникум.
  Много раз просил я его «рассказать что-нибудь» о войне. Он отмалчивался. А если и рассказывал, то совсем не героическое.
  Как его товарищ, очнувшись на полу после взрыва снаряда, просил написать жене, думая, что умирает. На самом же деле осколок пробил кофейник с кипятком, который тот держал в руках, горячая вода залила ему гимнастёрку, и он принял её за кровь…
  Как солдаты, идя в атаку штыковую, кричали не «За Родину! За Сталина!», а «Мама!!». И вот так, с криком «мама!», врывались во вражеские окопы… А немцы кричали: «Mutter!»
  Как на станции Цимлянская однажды утром после адской немецкой бомбёжки он вылез из воронки, где прятался от бомб, пошёл к руинам здания штаба. И увидел своих подчинённых, столпившихся у рухнувшей стены. Из-под кирпичной груды торчали его валенки, которые отец в панике забыл надеть, удирая из здания. Солдаты стояли, сняв шапки, понурые, словно на картине «Смерть командира»"…

* * *

  "По дороге в лагерь в столыпинском вагоне с двумя крохотными окошечками в решётках разнеслась весть, что немцы скоро возьмут Москву. Среди заключённых – ликование, ещё бы! Ведь они – «политические»! Их-то немцы в первую очередь выпустят! И вдруг звонкий громкий голос пожилой женщины:
  – Как вам не стыдно! Вы же русские люди! Как можно желать врагу победы над Россией! Россия, какая бы она ни была, – родина! Я готова всю жизнь сидеть в тюрьме, лишь бы немец не победил!
  Так кричала женщина с седыми грязными прядями волос, в рваном ватнике… Фамилия её была Пушкина. Правнучка Александра Сергеевича.
  Как-то их поезд очень долго стоял на запасных путях. Солдатик с винтовкой образца 1898-1921 годов, красноармеец, как тогда говорили, обратился к конвоируемым зэчкам: «Бабоньки, родные! Двое суток не спал, вас сторожа. Щас свалюсь. Я лягу и маленько посплю, а вы посторожите, и если пойдёт начальник состава – будите, не то, ежели застанет меня спящим, упечёт под трибунал!».
  И сторожили бабоньки, сердобольные враги народа, берегли сон и жизнь несчастного парнишки. Как увидят начальника в малиновой фуражке, будят солдатика, тот встаёт с грозным видом. Пройдёт начальник – он опять бух на доски вагона и в сон. А зэчки сторожат.
  Из Челябинской области, из лагеря, возили Валерию на очную ставку в блокадный Ленинград. В сопровождении двух охранников с собакой сначала на поезде, потом на самолёте через Ладогу. Вот там-то, на очной ставке в блокадном городе, и поняла Валерия, кто донёс, что ей не всё нравится в фильме «Большая жизнь»"…

* * *

  "…Вонища, плюётся жиром сковорода на общежитской кухне, дребезжат крышки кипящих кастрюлек.
  Володя Сачков – завпост Ленкома, влюблённый в театр, готовый отдать за него жизнь, – приглашает «по маленькой», с «пластинчатыми» – это с солёными грибами, сыроежками собственного изготовления. Внешне Володя очень напоминал Женьку Евстигнеева: та же лысина, на худющем лице шлепающие губы. Половины зубов нет – следы пребывания в лагере.
  В 1945 году, демобилизовавшись, в надраенных медалях, с «сидором», набитым трофеями, прибыл он победителем из Германии на Московский вокзал Ленинграда, сел на трамвай и поехал по Невскому к себе на Петроградскую сторону к маме, которую не видел четыре года. На площадке трамвая двое подвыпивших матросов стали приставать к девушке; та безуспешно отбивалась. Володя встал на её защиту – как же, фронтовик. Завязалась нешуточная драка. Тут подоспел патруль, и Володю арестовали. И с ходу отправили в лагерь. Так до дома он и не доехал какой-нибудь километр.
  Попал на урановые рудники.
  «Спустили нас, – рассказывал Володя, – вижу, все стены светятся. Ну, думаю, хана мне. Поработал так неделю, потом выдал себя за штукатура, там потребовались. И так уцелел».
  Несмотря на лагерь, был жизнерадостен, деятелен, работящ"…

* * *

  "Её престарелая мать писала ей письма, приглашала к себе, в Италию. Вера в панике горячечным шёпотом советовалась со мной – отвечать ли, ведь могут посадить опять за «связь с изменником Родины». А если писать, так что наврать? Не рассказывать же, что она живёт вместе с дочерью и её мужем в одной комнате в коммуналке – это будет очернением советской действительности! За это точно посадить могут! Я всячески пытался успокоить её, говорил, что не те времена. В ответ она испуганно махала сухой ладошкой: «Да что ты, что ты?! Какие другие, что ты?!!»
  Её старуха-мать была очень богата, владела в Италии какими-то производствами. Неожиданно Вера получила письмо от матери: «Хочу умереть на родине. Возвращаюсь в Ленинград». Продала всю свою миллионную собственность и с чемоданом золота и драгоценных камней прилетела на самолёте в СССР!
  И тут чистые руки чекистов приготовили мышеловку. Зная всю подноготную – письма, естественно, просматривались, – старушку, не знающую никаких тамошних правил, они пропустили через таможню, не сказав, что надо заполнить на ввозимые ценности таможенную декларацию. Старушка, не заполнив её, ступила на родную землю. И мышеловка захлопнулась.
  Нагрянули в коммуналку кагэбэшники, все камни и «драгметаллы» реквизировали, а старуху, обвинённую в контрабанде, предали суду. От отчаяния её разбил паралич, и в суд её возили на носилках. Вскоре она скончалась.
  Вера сильно горевала. Похудела, замкнулась. Но всё равно: щёткой – щирк-щирк…
  А изобретательные чекисты получили ордена за отлично проведённую операцию. Это мне доподлинно известно".

* * *

  "Чем это кончилось в СССР, мы знаем – полнейшим экономическим крахом и распадом страны. Казалось бы, опыт мы приобрели. Но… «народ безмолвствует», ищет развлечений. Когда я вижу ржущую до изнеможения толпу на пошлых эстрадных концертах, а это тупое ржание и пошлый юмор тиражируются миллионами телевизоров, когда вижу бесстыдных девиц, по тому же телевизору смакующих свои сексуальные приключения, слышу о том, что в школе уменьшено количество часов, отпущенных на изучение литературы, – у меня возникает ощущение, что кто-то очень хочет вновь превратить народ в стадо… «Мы пустим неслыханный разврат, пьянство, сплетни… мы всякого гения потушим в младенчестве…» А народ – в большинстве своём – эту тухлую наживку с радостью хватает".

* * *

  "– Никита, я не могу сниматься в «Неоконченной пьесе для механического пианино»!!! Мама смертельно больна, и я должен быть с ней на даче в Хотькове.
  – Будете жить там, где будут съёмки, – в подмосковном пансионате. Те же воздух и природа!
  – Не могу, Никита! Мама решила провести последнее лето в Хотькове!
  – Тогда пошёл на хуй!!"

---

Книга "Палата №26. Больничная история" (2019, 240 стр.) (pdf 4,2 mb)
  – OCR: Александр Белоусенко (Сиэтл, США) – март 2022

  Уже больше шестидесяти лет Олег Басилашвили выходит на театральную сцену. Сегодня он по-прежнему действующий артист, работающий в театре, кино, на радио. Артист востребованный и необычайно популярный.
  В новой книге Олег Валерианович рассказывает о своём детстве, о родителях, о работе в театре и кино, о гастролях, о политике, о блистательных друзьях. И если бы об этой книге можно было говорить, как об актёрской роли, то Басилашвили, несомненно, справился с ней талантливо и ярко.
  (Аннотация издательства)

  Фрагменты из книги:

  "Невозможно терпеть чугунную плиту КГБ, сеющую страх, ложь и притворство, невозможно ютиться в тесных коммуналках, невозможно больше стоять в бесконечных очередях за всем – от билета на поезд до кефира в грязных стеклянных бутылках... Невозможно больше рыться в гнилой картошке, моркови, пытаясь соорудить что-нибудь на обед...
  Невозможно!
  Невозможно терпеть всевластие КПСС, доведшее страну, самую богатую в мире – от алмазов до соболей, от золота до урана, от верблюдов до белых медведей – всё есть в нашей стране, – доведшее страну до повального дефицита, когда приходится вводить карточки, а зерно – чем славилась царская Россия – пришлось более пятидесяти лет ввозить из Канады и Америки!
  А можно ли забыть шестьдесят миллионов погибших в сталинских лагерях (коммунисты яростно отрицают эту цифру, всего-то, говорят, около миллиона – делов-то, действительно), забыть о рабах, дистрофическими руками которых строились заводы, электростанции, каналы, высотные дома?
  Забыть о том, что мы превращены в моральных уродов, которые, пользуясь всеми плодами труда своих соотечественников-рабов, радостно ликуя, голосуют за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», за великого Сталина?!
  Можно?!"

* * *

  "Память у людей короткая.
  Голодные девяностые годы. Продовольствие в стране – почти на нуле. Валютный запас, золотой – истощены почти до дна предыдущим правлением КПСС...
  Мэр Петербурга Собчак обратился к гражданам города-побратима Гамбурга с просьбой о помощи.
  Будучи в это время в Гамбурге, я видел: на центральной площади разбит гигантский шатёр. У входа в шатёр – плакат с призывом к горожанам собирать гуманитарную помощь. Тут же чертёж, какого размера должен быть ящик и что в каком порядке туда складывать. «Продовольственная помощь голодающему Ленинграду».
  Чёрт-те что... Была блокада, горы обледеневших трупов... Обстрелы... Выстояли... Победили немцев. Германия в руинах. А теперь – побеждённые розовые немцы несут аккуратненькие ящички с едой, кормят нас. Большая очередь. Картина: серые, прокопчённые веками каменные фасады, тёмно-красная черепица, зеёено-голубые от вековой патины медные шпили и аккуратные, чистенько одетые немцы с ящичками гуманитарной помощи в аккуратной очереди в шатёр... Нам еду несут. А в Питере депутаты распределяют эту помощь по районам, в каждую семью. Сейчас об этом забыли, помнят только войну, виселицы, блокаду...
  Так и про американскую тушёнку в здоровенных блестящих, как снарядные гильзы, банках. Про яичный порошок. Про сыр, шоколад, про всю эту американскую помощь, которой спасались от голода во время войны, про американские автомобили «студебеккер», «додж», «виллис», про самолёты «Дуглас» и прочее забыли и считаем американцев заклятыми врагами."

* * *

  "Мы, памятуя разгоны московских выставок, ругань Хрущёва в Манеже, судьбы Мейерхольда, Филонова, Малевича, Таирова, судьбу МХАТа 2-го, повсеместного оплёвывания Эфроса и других, то есть уничтожение всего необычного, нового, всячески пытались защитить это новое, дать развиваться ему беспрепятственно, обогащая, разнообразя палитру культуры.
  Грубо говоря, «твори! выдумывай! пробуй!».
  И вот творцы, боязливо поосмотревшись, обвыкнув, потихоньку осмелев, стали творить. Сначала полился со сцены полновесный, полноценный мат. Ибо это жизнь! Потом пошли совокупления. Ибо это тоже жизнь!
  «Это жизнь, это правда её! Запретить не имеете права! Закон на нашей стороне!»
  И действительно, закон провозглашает свободу творчества.
  И постепенно – пошло-поехало... Голые... бояре с айфонами... педерасты... Подключились все режиссеры, почти все. Ещё бы! Всё можно оправдать, любую нелепость можно выдать за шедевр, оправдывая непонимание «недоразвитостью» зрителя... Отелло почему-то белый. Хотя он и кричит: «Чёрен я! Чёрен!» Спрашиваю я, почему белый?
  – Как? Вы не поняли?
  – Нет, извините...
  Пожимают плечами: ну что с ним, дескать, разговаривать... с дураком... Причём самое интересное: чем бездарнее режиссёр – тем больше «новаций», тем больше гонора... тем навороченнее «непонятное»..."

* * *

  "...Тимофей... Тимка... Внучек мой родной!.. Кем-то ты будешь? Куда поманит тебя судьба? Неужто пойдёшь по неверным стопам твоего деда?! А может быть, другое что-то? Надеюсь.
  Главное, помни: быть человеком! Делать что-то полезное, нужное другим...
  Ну а уж если и попадёшь в нашу театральную, кишащую противоречиями, завистями, наушничеством, предательством среду, в наш «террариум единомышленников» (по выражению Г. А. Товстоногова), – держись! Самое трудное здесь – остаться порядочным человеком и добиваться удачи, не делая никому зла, не совершая подлости...
  Мариника... Ника... Лапушка моя внучка! Чтото тебе повелит судьба? Ты уже большая, и есть в тебе, я чувствую, задатки чего-то хорошего, нужного всем... Никогда не опускай руки, знай – раз мы живём на этом свете, значит, это кому-то необходимо! Необходимо, чтобы мы были именно людьми и именно такими... Ведь есть и котята, и поросята, и цыплята, и многие милые другие создания, но вот мы созданы человеками, именно людьми, и кем-то наделены почему-то совестью, чувством порядочности, честью... сочувствием к другим... Зачем? Как ты думаешь?"

Страничка создана 6 июля 2019.
Последнее обновление 1 марта 2022.